«Рубен». В их глазах нет злобы. В их прикосновениях только любовь. Восхищение в их голосах. Но они прижимаются ко мне, пока не вдыхают мой воздух. Их руки, десятки рук и сотни пальцев вцепляются в мое тело везде, где только могут меня коснуться. Моя шея, волосы, губы, руки, ноги, грудь. Рука скользит внутрь моего пальто. Влажные губы прижимаются к моему запястью. Мое имя становится все громче, и громче, и громче. Одни пытаются оттолкнуть от меня других. «Дайте ему немного пространства». «Расступитесь, ребята». «Он не может дышать». Однако их голоса тонут в сотне восторженных криков. Так же, как и я. – Пожалуйста, дайте мне пройти, – умоляю я. – Пожалуйста. Мне нужно идти. Мне нужно двигаться. Пожалуйста. Просто… просто дайте мне, двигайтесь, дайте мне пройти, мне нужно пройти! Кто-то из них меня слышит. Кто-то берет меня за руки. Небольшая группа фанатов притягивает меня, и эта группа растет. Мне нужна их помощь. Мне нужно, чтобы они спасли меня от самих себя. Море начинает двигаться, и это похоже на то, что меня тянут через зыбучие пески, но постепенно их хватка ослабевает, и меня коллективно выдергивает, прежде чем снова засосет в глубины. И ледяной воздух снова на моем лице. И огни. Мигают, мерцают уличные фонари, фары, неоновые огни на витринах. Я повторяю «спасибо, спасибо» всем и никому, пока ищу Зака, Энджела, Джона. – Рубен! Зак находит меня первым, продираясь сквозь толпу. Он бросается на меня, и я хватаю его за плечо, потому что это нормально, я думаю, это безопасно, и мне нужно прикоснуться к нему, я не могу не прикоснуться. Толпа все еще там, и она все еще роится, но она разделилась на две части. Половина пытается дотянуться до нас, а другая половина сдерживает первую. Она борется сама с собой, бурлит, сокрушает. – Энджел! Это Джон стоит, широко расставив ноги, в пятидесяти футах от нас. Я следую за его взглядом и нахожу Энджела, парящего на краю толпы. Кожа Энджела мигает оранжевым и белым, когда он смотрит на огни вокруг нас невидящими глазами. Несмотря на ночь, город оживает и шумит. Крики и толпа, и ослепляющие фары, хлещущие, хлещущие и хлещущие мимо, должно быть, дезориентируют его. – Я не вернусь туда! – кричит Энджел, но не смотрит на Джона. Он ни на кого не смотрит. Эрин и охранники появляются из толпы. Их не поглотили. Они несокрушимы. Эрин стоит рядом с Джоном. – Энджел, – говорит она самым непринужденным голосом в мире. Для камер. Для зрителей. – Нам лучше вернуться назад, не так ли? Нам так рано вставать. Это шоу. Просто спектакль. Спектакли никогда не заканчиваются для нас. Они просто продолжаются и продолжаются и… – Она должна перестать говорить, – говорит Зак. – Она пугает его. Он прав. Энджел смотрит то на Эрин, то на толпу, как будто собирается нырнуть обратно в кучу людей. Он проводит руками по лицу и шее, царапая и растягивая кожу. Его грудь вздымается и опускается, как у утопающего, хватающего ртом воздух, который он не может проглотить. – Он знает тебя дольше всех, – говорю я, сжимая руку Зака. – Если кто-то и может его успокоить, так это ты. Он мрачно кивает и делает несколько шагов вперед. – Привет, чувак, – говорит он. – Все в порядке. Честно. Но сейчас слишком холодно, так почему бы нам не пойти завтра вместе? Я тоже хочу увидеть Будапешт! Это хорошая попытка уговорить его, не показывая сотне свидетелей, в чем проблема. Но не думаю, что он купится. Ему нужно одобрение. Ему нужно что-то существенное, за что можно ухватиться. Обещание, что все будет по-другому, если только он вернется. Как я и подозревал, он начинает качать головой. – Эрин, – зову я. – Мы же можем завтра выйти и посмотреть Будапешт? Может, посетим замок? Просто скажи да. Просто подыгрывай, пока мы не доставим его домой в целости и сохранности. Ему просто нужно пережить это безопасно. Но вместо этого она говорит: – Энджел, если мы вернемся сейчас, нам не нужно будет привлекать Джеффа. Ему не обязательно знать. Скрытая угроза. Энджел напрягается. Слезы катятся по его раскрасневшимся щекам. – Нет, – говорит он. Затем Эрин шагает вперед. И он откидывается назад, крича сквозь пересохшее горло: – Нет! Позади него оживленная дорога. Я понимаю, что вот-вот произойдет. Я зажимаю рукой рот. Рев гудка, визг шин по асфальту. Машина с глухим ударом врезается в него, и его тело переворачивается. Он крутится в воздухе. Удар о крышу. Удар о капот. Затем он скатывается, обмякший и безжизненный, на черную дорогу. Крики поднимаются волной вокруг нас. Энджел лежит на дороге и не двигается. Зак падает на колени. Мой телефон снова начинает жужжать. Энджел лежит на дороге и не двигается. Я борюсь с волной толпы, когда она снова накрывает меня, потому что я должен добраться до Зака, я должен. Жужжание не останавливается. Энджел лежит на дороге и не двигается. Я настигаю Зака и обнимаю его. Так близко, что я могу отличить его крики от других. Он не кричит «Энджел». Он кричит «Ричи». Снова и снова, истошно, сгорбившись и зажмурив глаза, чтобы не видеть. Стена тел смыкается над нами, чтобы разделить наше горе. Все расплывается. Думаю, они душат меня. Думаю, они утопят нас. Я не могу вдохнуть. Я не могу сосредоточиться, я не знаю ответа, я не могу думать, потому что… Энджел лежит на дороге и не двигается. Я не хочу больше стоять. Я просто хочу встать на колени здесь, держась за Зака, удерживая его неподвижно, пока он выкрикивает имя того, кого знал в детстве. Я не хочу воздуха, и мне это не нужно. Я не против быть раздавленным. Затем сильные руки хватают меня и вытаскивают из толпы. Это один из охранников Chase. Другой охранник подходит и встает между мной и толпой, чтобы я мог нормально вдохнуть. Прежде чем я успеваю испугаться за него, я замечаю другого охранника, выходящего из толпы вместе с Заком. Он в безопасности. Хорошо. Но… Энджел лежит на дороге и не двигается. Я не могу плакать. Я хочу, но не могу. Я ничего не чувствую. Я ничего не вижу, кроме неподвижного тела Энджела, хотя он и закрыт от меня толпой. Я не вижу ни Эрин, ни Джона. Я зову Зака, но охранник качает головой. – Не сейчас, – говорит он. – Энджел в порядке? Нам нужно вернуться. – Не сейчас. – Отпусти меня к Заку. Мне нужно быть с Заком. – Не сейчас. Крики не стихают, пока охранник твердо ведет меня к убежищу отеля. Неважно, как далеко мы отходим. Крики не стихают. Глава 20 Зак