– Я вижу туалеты, – говорит Зак. Я медленно поворачиваюсь к нему. – Ты же не думаешь… – Наверное, нет, – говорит парень, но выглядит неубежденным. – Супер, – говорит Джон. – Именно так я и хотел провести свой вечер – обследуя сортиры в поисках нашего бессознательного лучшего друга. Это же так полезно для тура. – Давайте оставим туалеты на крайний случай, – говорю я. – Голосую за то, чтобы попробовать еще раз поискать в доме. Внутри вечеринка уже в самом разгаре: люди едят, пьют и заполняют танцпол. Я с надеждой осматриваю помещение, но если Энджел и здесь, то он смешался с толпой. Я начинаю продвигаться вглубь зала, когда рокочущий голос диджея прерывает музыку. – Внимание, я прошу всех пройти в главное здание, наш почетный гость вот-вот прибудет! Располагайтесь и угощайтесь напитками, потому что мне только что сообщили, что вечеринка вот-вот начнется! Я останавливаюсь и поворачиваюсь к парням. – Ну, – говорит Зак, моргая, – похоже, что мы, по крайней мере, пришли в нужное место? – Только не говорите мне, что Энджел не прятался где-то в течение двух часов на собственной вечеринке, чтобы поразить всех своим эффектным появлением, – стонет Джон. Я качаю головой. – Мне нужно выпить. Слева есть бар, в котором нет большой очереди, поэтому я направляюсь к нему, а Зак и Джон идут следом. – Эрин просила нас не пить, – Джон перекрикивает музыку. – Эрин здесь нет, – отвечаю я, ослепив его яркой улыбкой. – Ты слишком много общаешься с Энджелом, – бубнит Джон. – Честно говоря, я провожу слишком много времени со всеми вами тремя. Хотя надо сказать, что твое влияние несколько меня усмиряет, Джон. Он бросает на меня хмурый взгляд, когда мы подходим к бару. Ближайший бармен – худой прыщавый парень со светлыми волосами. Он выглядит едва ли старше нас. Я ослепительно улыбаюсь, и он замирает. – Эй, – говорю я, – можно мне, пожалуйста, виски с колой и… Что будешь, Зак? – Ох, думаю, то же самое. – Две порции виски с колой, пожалуйста. Бармен переминается с ноги на ногу. – У вас, эм… есть удостоверение личности? – спрашивает он, растягивая время, потому что совершенно точно не может знать, что я несовершеннолетний. Я счастлив. Поверьте мне, я могу определить новичка, которого не ввели в курс дела. Обычно это негласное соглашение, что законы о выпивке на нас не распространяются, особенно на частных вечеринках. Я улыбаюсь еще шире. – Знаешь, я оставил его в своем чемодане. Вот что я тебе скажу: мы на минутку отойдем, и ты сможешь оставить наши напитки на краю. Мы заберем их, когда будем готовы. Протягиваю юнцу щедрые чаевые. Не потому что считаю, что нам нужно его подкупить, а потому что бедняга выглядит напуганным. Отталкиваю Джона и Зака локтями на несколько футов, чтобы дать парню хоть какое-то правдоподобное подтверждение своих слов. Он приветствует следующего клиента, сообщает, что будет через секунду, и берет бутылку Jack Daniel’s, поглядывая по сторонам, чтобы убедиться, не наблюдают ли за ним его коллеги. Как будто им есть до этого дело. Зак смеется, а Джон многострадально закатывает глаза. С бокалами в руках мы втроем находим место, где можно встать, как раз в тот момент, когда в дальнем углу помещения начинает клубиться дым. Где-то неподалеку девушка с тревогой в голосе спрашивает, не пожар ли это. Никто ей не отвечает. Затем несколько установок выбрасывают в воздух сноп ослепительно-белых искр. Музыка сменяется на торжественную мелодию труб и струнных инструментов, а после этого врываются звуки хип-хопа. Поначалу я не могу разглядеть, что происходит впереди, но потом понимаю: Энджел появляется из люка в полу. Он стоит на возвышающейся платформе, которая окаймлена искрящимися фонтанами. Его руки уперты в бока, голова откинута назад, ноги широко расставлены. Словно феникс, восстающий из чертова пламени, или что-то вроде того. – Что ты там говорил об эффектном появлении, Джон? – мягко говорю я, когда толпа разражается аплодисментами. – Круче, чем Billboard, – размышляет Зак, прежде чем сделать глоток. – Надеюсь, он не загорится, – добавляет Джон. – Скорее всего, нет, но он определенно под кайфом, – говорю я, глядя на маниакальную улыбку Энджела и то, как часто он дышит. – Опять? – спрашивает Зак со вздохом. – Почему я не удивлен? – бормочет Джон. – Я лишь надеюсь, что он не свалится оттуда. – Спасибо, что сегодня вечером вы здесь! – раздается через громкоговорители голос Энджела. Я замечаю очертания микрофона на его лице. – Все хорошо проводят время? Гости ревут. Энджел, который, вероятно, уже выпил как минимум несколько рюмок, слегка покачивается, а Джон выглядит так, будто сейчас упадет в обморок. – Пожалуйста, не падай, – произносит он, как будто Энджел может его услышать. – Сегодня моя последняя ночь в США, прежде чем мы соберемся и отправимся в Европу, детка! Еще больше аплодисментов. – Я так счастлив, что отправляюсь в Европу с моей чертовой семьей. Зак, Рубен, Джон. Вы моя гребаная семья. Я люблю вас так охрененно сильно. Вы знали, что я познакомился с этими ребятами в музыкальном лагере? Дурацкий лагерь. Я даже не собирался ехать в том году! У меня была новая девушка, и я не хотел ее бросать. Представляете, если бы я все пропустил? Толпа разражается смехом. – Мы с Заком познакомились с Рубеном, и он потащил нас потусоваться с Джоном. Никто из нас не подозревал, что он сын Джеффа Брекстона, потому что малец соврал о своем настоящем имени, что, по идее, грешно, но это неважно… Джон хлопает себя по лбу в недоумении. – Если это не гребаная судьба, то я просто не знаю, что это. Смешно. Никакая это не судьба. Сначала мне кажется, что Джон недовольно застонал, потому что он так же хорошо, как и я, знает, что мое знакомство с ними было вовсе не судьбой. Но потом я понимаю, что парень просто паникует. Он как родитель с малышом, забравшимся на карниз. – Он не упадет, – успокаивает Джона Зак. – Смотри, он уже даже не шатается. Речь продолжается еще несколько минут, в течение которых Энджел не забывает поблагодарить свою настоящую семью, разглагольствует о семейных скрепах и сообщает, что все могут выбрать по одному павлину, чтобы забрать с собой домой, пока организатор вечеринки не напоминает ему, что павлины взяты напрокат и не являются законными домашними животными. После чего платформа наконец-то начинает опускать его обратно на землю. Лишь когда я понимаю, что он в безопасности, я смотрю на бармена и, улыбнувшись, поднимаю вверх два пальца. Он кивает и приступает к приготовлению второй порции напитков. Энджел направляется к нам, покачиваясь сильнее, чем на платформе. – Где мой? – спрашивает он, пока я забираю напитки. – Извини, я подумал, что у тебя уже есть, – отвечаю я. Это звучит не так осуждающе, как «мне кажется, тебе уже достаточно», и поэтому снижает шансы, что Энджел выпьет бутылку водки, чтобы доказать свою точку зрения. – Идите за мной, – говорит Энджел и неожиданно уходит. Мы втроем следуем за ним в темноту ночи, наш путь освещают лишь кусты и деревья, усыпанные сверкающими огоньками, а также мигающий свет от аттракционов. – Куда мы идем? – настороженно спрашивает Джон. – В надувной замок. – Зачем? – Я ухмыляюсь, и Энджел поворачивается, чтобы указать на меня и Зака. – Ты и ты. Время надувного замка. Я опрокидываю свой стакан и снимаю пальто, а Зак выливает остатки алкоголя на траву. Затем мы все снимаем обувь и вслед за Энджелом забираемся в надувной замок. Энджел падает на спину и хохочет, как маленький ребенок, а Джон – единственный трезвый среди нас – чинно усаживается рядом с ним. – Ты мог бы ответить на сообщения, – говорит он. – Я волновался. Энджел снова смеется. – Не хотел испортить сюрприз. Кроме того, я не проверял свой мобильник. Он достает телефон и начинает снимать Джона.