Он резко затормозил и перевел на меня серьезный взгляд. – Ты на самом деле думаешь, что после всего, что между нами произошло, Исай пошел бы на такое? Да ни за что бы он не стал выступать в мою защиту, даже если бы к моему виску приставили ствол. Усмехнувшись, он затянулся сигаретой и выпустил дым в сторону открытого окна. – Да и честно говоря, я бы ни за что не обратился к нему за подобным. Это был сокрушительный удар. Удар, выбивающий весь дух. Удар, ломающий тебя на мелкие кусочки. Я могла просто сидеть, и глупо смотреть на Мирона. Если Исай пошел на это не из-за брата, тогда из-за кого?! Глава 15. В окружении Если и было место страху в моем сердце, то его причина сейчас стояла передо мной. Смотреть на ее бледную кожу, на иссохшие плечи и тоненькие ручки, которые она прижимала к груди, было невыносимо. Знать, что все это время она так много плакала и голодала, уже вынашивая под сердцем моего ребенка – разве есть еще более изощренная пытка? Разве есть что-то, способное сделать мне больней? Она стояла в дверях. Нас отделяли всего несколько жалких шагов. Мы уже попрощались. Будучи умной и смышленой, она давно все поняла. Мы видимся в последний раз, и завтра может не настать для меня. Думал, сдержусь. Должен был быть осторожным, но ее приход в мою комнату посреди ночи стал полной неожиданностью. Той, что с легкостью пробивает крепкую броню, найдя слабое место. И я сорвался. Держать ее в руках, вдыхать ее запах и чувствовать ее так, словно имею на это право. Мне так много хотелось сказать ей, но вместо полной правды, я в очередной раз запутал ее. – Я бы никогда не смог, Роксана… Слова слетают сами собой, а мысленно добавляю: «Предать». Никогда бы не предал и не смогу. Если бы это помогло, Роксана, дал бы им растерзать себя. На части бы рвали, а я улыбался бы и с радостью принял смерть. Но только не то, что пришлось видеть весь месяц. Она замирает, схватившись за дверную ручку. Вижу, как страшно ей. Как сильно не хочет уходить. Когда она оборачивается, в ее прекрасных, уставших глазах застывает вопрос. Сжирал себя изнутри за то, что ее, с ребенком под сердцем, я должен просить пойти на этот шаг. Видит Бог, я бы никогда не заикнулся о подобной просьбе, если бы это не было единственным способом спасти ее сына. Приблизился к ней снова. Время шло на секунды – медлить было нельзя. Заглянул в глаза, чтобы удостовериться – смотрит и слышит. – Ты должна мне поверить. Не задавай вопросов, не допускай сомнений и не бойся ничего. Просто верь, ладно? Кивает, а у самой слезы в глазах собираются. – Сейчас скажешь Давиду, что я просил тебя сбежать. Будто я забрал Даню и хочу спрятать вас. Ты все поняла? Испуганно вздрогнула. – Что? Зачем? Ты на самом… – закрыл ладонью рот. Мягкие губы будто замершие крылья бабочки касались тыльной стороны ладони. – Пожалуйста, Рокс. Что бы ни случилось, делай так, словно ты выбрала его. Это очень важно. Посмотри на меня. Испуганно озиралась по сторонам, не желая слушаться. – Посмотри на меня, девочка, – повторил с нажимом. И тогда лишь застыла послушно. – Он должен позвонить Дане, поняла? Должен проверить на самом ли деле он в безопасности. И должен это сделать со своего телефона… Стоило ей выйти за порог, и этот ублюдок нарисовался. По всей видимости, Артур доложил, что Рокс у меня, вот и сорвался. Неуверенный в себе психопат, тыкал в нее пистолетом, а у самого едва слюни на пол не капали. Видел, как сильно боялась, как вжимала голову в плечи, как прятала взгляд, когда Астахов врезал мне. Но она умничка, держалась изо всех сил. Не зная правды, просто на вере в меня, она смогла сделать это. В глазах зарябило от внезапно включенного света. Попытался выпрямиться, но руки были связаны так крепко, что малейшее движение доставляло боль. Прищурившись, попытался рассмотреть, кому принадлежали фигуры только что вошедших в подвал. Только ни черта не выходило – после долгого нахождения в темноте, глаза все никак не могли привыкнуть к свету. – Как спалось? – над головой раздался голос Астахова. – Прекрасно, жаль что разбудил. Я только что угандошил тебя тремя разными способами во сне. Его смех прокатился по нервам волной раздражения. В один миг, словно и не было усталости в теле, я принял сидячее положение и посмотрел на него. Даже ноющая боль от крепко связанных за спиной рук уже так не раздражала, когда я увидел его довольную рожу. Вот, что было способно привести меня в настоящую ярость. – А ты ведь проиграл, Гесс – произнес, самодовольно улыбаясь, пинком ноги заставляя меня подвинуться в сторону. Астахов уселся рядом, облокотившись спиной о стену, так, словно мы с ним давние друзья. – Она меня выбрала, – я чувствовал его довольный взгляд. Опустив глаза перед собой, смотрел на грязный бетонный пол. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не рассмеяться ему в лицо. – Роксаны уже нет в стране. Она с твоими бабками заграницей. Ждет меня… Представляешь, весь твой бизнес, все твое имущество сейчас в небольшой сумке, которую она стережет до моего возвращения. Думаю, мы купим с ней уютный дом, откроем магазинчик для начала… А после, я подумаю, куда еще потратить твои деньги. – А Даня? – я повернулся к нему. Удивленный отсутствием реакции на его треп, Давид недовольно нахмурился. – Ты же не забрал сына, верно? Ты не собираешься возвращать его? Он засмеялся. – Я обещал, что не трону, если ты будешь послушным. Ты практически справился, Гесс. Если бы не дело, сегодняшней ночью, я бы исполнил свои обещания. В груди сковало холодом. Если Амир не успел, все очень плохо… – Ты думаешь, она останется с тобой, узнай, что Даня никогда не выедет за границу? Давид поднялся, и принялся отряхивать одежду. Складывалось ощущение, что ему вдруг стала неинтересна эта беседа. – А куда она денется? – посмотрел на меня сверху вниз. – Рядом буду только я. У нее нет выхода, Гесс… Она будет либо полностью моей, либо ничьей. Да и если появится возможность, почему бы не привезти пизд*ка к нам? Пусть моя женщина радуется, вошкаясь с ним, я не против. Я смотрел на него и понимал, что он не договаривает и половины. Астахов почуял неладное и собрался свалить. А сделать это с концами ему удастся при одном условии. – Ты несешь чушь, – процедил сквозь зубы, поднимаясь во весь рост. Мои руки все еще были связаны, поэтому Астахов даже не шелохнулся, когда я подошел к нему вплотную. – Они не дадут тебе его забрать. Более того, ты прекрасно понимаешь, что когда они узнают о том, что ты кинул их, уничтожат всех, кто с тобой связан. Он не выглядел удивленным. Пришедшая в голову догадка раскаленным металлом обожгла вены. – Ты же этого и хочешь… Подставить собственного ребенка, сделать вид, словно ты и Роксана… словно вас убьют… Ты же понимаешь, что это твой сын?! Взревел так, что в горле перехватило. Я смотрел на него глазами, налитыми кровью, желая только одного – уничтожить эту мразь. Чертов психопат настолько зарылся в собственной мести, что потерял последние остатки разума. Астахов посмотрел на меня как на идиота. – Я же говорил тебе при первой встрече, Гесс. Ты забыл? Приблизившись, он остановился так, что наши плечи соприкасались. Один удар головой – и я вырублю урода. Но я снова не мог этого сделать. – Приводи себя в порядок. Ты должен выполнить свою часть сделки. Свою я выполнил, Роксана и Данил живы и здоровы. – В чем смысл мне выполнять свою часть, если ты после дела убьешь ребенка? Астахов зажал между губ сигарету, пожимая плечами. – Ну если ты не хочешь, чтобы умерла и она, тогда сделаешь все так, как я говорю, Гесс. Кто знает, может у тебя будет шанс вернуть ее себе. Астахов направился к двери, где все это время дежурил его единственный верный пес. – Артур. Глаз с него не спускай. Давид обернулся. – Ты же помнишь, лишь, когда Балашев будет в моих руках, именно тогда будет считаться, что ты выполнил мои условия. *** Ствол, зажатый в руке, сидящие рядом охранники и наемники Астахова, которым я не доверяю ни на йоту. Видеть вокруг себя чужих уже стало привычным делом. Да и, как оказалось, быть лишенным всего тоже не стало для меня невыполнимым. Сегодняшний день может стать последним, и если все оборвется резко, я ни капли не стану жалеть. Закрываю глаза и привычно погружаюсь в воспоминания. Так немного проще – думать, что вместо наемников в машине сейчас рядом со мной родные. Мирон, Амир, Элис – все они совершают кучу ошибок, но на каждого из них я могу положиться. Я подумал о том, что даже на столь гибельное дело в их компании я отправился бы в полной уверенности на успех. В последнее время я все чаще вспоминаю прошлое, давно уже ставшее чем-то призрачным и непостижимым. Прошлое, которое невозможно вернуть, но так хотелось бы попробовать его на вкус хотя бы раз. Звонкий смех Мира, его тупые шутки и повадки дуралея, хмурый и малословный Амирам, всегда вносящий нужные замечания. Нежные руки сестры, обнимающие меня за шею – я всегда оберегал ее больше всех. Но не все в прошлом так ясно… Есть воспоминания, которые до сих пор режут внутренности лезвием. И как назло, даже сейчас, понимая, что эти часы могут стать последними, я не могу воскресить в памяти моменты, когда я был счастлив. Я не могу вспомнить ее влюбленные глаза, смотрящие на меня с преданностью и любовью, ее звонкий смех и запах волос, развивающихся от ветра. Я не могу представить ее счастливую улыбку, ведь я так давно не видел ее… В голове каждый раз затравленный взгляд и ненависть. Я никогда не смогу вернуть ее, да и просто не имею права… Мог ли я поступить по-другому? Мог ли предусмотреть ситуацию и обыграть Астахова? Сотни раз я гонял эти мыли в голове, грыз себя, изнуряя, но толку то… В тот момент, когда она единственная осталась у меня, я вынужден был ее отдать… Есть ли мне оправдания? Я их и не ищу. Я лишь жалею, что в день, когда ушли мои братья, я потерял бдительность и отдалился от нее, позволив случиться плохому… ***