– Похоже, вы уладили разногласия. – Он проводит большим пальцем по моей щеке. – Едва ли. – Я целую его подбородок. – Но, думаю, больше не хотим прикончить друг друга. – Хорошо. Желаю, чтобы следующие семьдесят лет ты была живой и здоровой, – признается Кэллам. – Ты по-прежнему не возражаешь, что я остаюсь здесь? А сама-то я возражаю? – Конечно, нет. Он не только женат, но еще и совершеннейший чудак. Вряд ли кто-то польстится на такого эксцентрика. Кэллам фыркает, а я ловлю себя на том, что кусаю нижнюю губу, лишь бы не ляпнуть лишнего. Пожав плечами, он оглядывается. – Да и крыша немного подтекает. Любимая, ты не хуже меня знаешь, что с человеком вроде него не сладишь. Кэллам тащит меня за руку к дверям. На улице его уже ждет такси. Из машины выходит водитель и закидывает в багажник сумку Кэллама. Я встаю на цыпочки и снова его целую, ожидая привычного легкого поцелуя на прощание. Однако, к моему изумлению, Кэллам хватает меня за шею, наклоняет голову и впивается губами. Я открываю рот, впуская его язык, и издаю стон. Поцелуй с каждой секундой становится более страстным и совершенно непохожим на наши обычные поцелуи. Знать не знаю, сколько проходит времени, но водитель начинает сигналить и нетерпеливо машет рукой в окне. Когда Кэллам наконец отстраняется, он смотрит не на меня. Он смотрит мне за плечо, и на его точеном лице появляется довольная улыбка. Я с ужасом поворачиваюсь. Мэл. Он стоит в дверях, как когда-то стояла Кэтлин и следила за тем, как мы целовались. Только он не кажется убитым горем. Мэл кажется равнодушным, самоуверенным и очаровательным, и… он улыбается? Почему он улыбается Кэлламу? Как будто не было того признания. Как будто между нами не проскакивала искра. Как будто он знает что-то, неведомое мне. У меня внутри все переворачивается и скручивается в узлы, намотанные на колючки. Мэл что-то выуживает из кармана и протягивает мне. – Вот, вытри рот. Я не двигаюсь. Вдруг это уловка. Ведь до того он изнывал от ненависти ко мне. – Рори, перемирие? – уговаривает он. Рори. Мы снова в хороших отношениях? Я до сих пор не привыкла, что Мэл распоряжается мной как хочет. Я делаю несколько шагов в его сторону и, с подозрением щурясь, хватаю то, что он мне протягивает. Рот Мэла дергается, и это напоминает мне, что до того, как стать козлом, он был парнем, который целую улицу сводил с ума своей гитарой и шармом. – Ого, поверить не могу. Там, где ты живешь, незаконно вести себя вежливо? – Нет, но так тоже можно. Я ведь живу в Нью-Йорке. Я беру эту чертову вещицу, вытираю мокрый рот и протягиваю ему обратно. Мэл качает головой. – Оставь себе. Твое. Я оглядываюсь назад и понимаю, что Кэллам уехал. Я даже не попрощалась. Хочется как следует врезать себе, потому что понимаю, что он стал отчасти свидетелем этой беседы. Я опускаю взгляд, осознав, что держу то, что и так мое. Ну, таковым оно было до того, как я выкинула в мусор. Я стерла поцелуй своего парня салфеткой из «Кабаньей головы». ПРИМЕЧАНИЕ ОТ КЭЛЛАМА БРУКСА Сейчас вас интересует почему. Почему я оставил их наедине, учитывая их прошлое? Девяносто восемь процентов здравомыслящих людей так бы не поступили. Это выдуманная статистика, так что не трудитесь искать ее в интернете. И все же. Позвольте объяснить, почему я уехал. Однажды отец поведал мне историю. Это случилось, когда дороги в Лондоне оказались перекрыты из-за снежной бури и я не попал на свидание с герцогиней в место, которое не имею права обнародовать. Герцогиня прибыла вовремя и, дожидаясь меня, познакомилась с другим мужчиной. Они поженились. Я упустил шанс стать членом королевской семьи. Из-за снега. Я думал, это худший день в моей жизни. История такова: мальчик молит отца купить ему собаку. Просто собаку, подошла бы даже беспородная. Мальчик мечтает стать хозяином пса, живет этой мыслью, становится ею одержим. Идет время. Отец ставит перед мальчиком условие. Мальчик делает все, что скажет ему отец. Получает лучшие оценки, добивается успехов в спорте, не создает проблем. Он встает на путь истинный и всячески старается заслужить собаку. Наконец под Рождество отец приносит ему пса. Мальчик предан собаке, метко назвав ее Псом. Весь его мир крутится вокруг собаки. Мальчик кормит ее лучшей едой, долго выгуливает по зеленым пышным лугам. Ухаживает за шерстью и водит на осмотры к ветеринару. Однажды во время их прогулки начинается буря. Мальчик понимает, что им с Псом не попасть домой, поэтому ищет пристанище. Он находит в глубине леса пещеру и прячется там. Идет сильный дождь. Собака напугана и дрожит от холода. Мальчик не может свыкнуться с мыслью о потере своего любимого питомца, ведь, чтобы заполучить его и удержать, он потратил уйму сил. Все это время, пока не стихает шторм, он крепко обнимает собаку. Когда из-за туч появляется солнце, мальчик смотрит вниз и с ужасом осознает, что в попытке спасти собаку задушил ее. Мораль истории: не стоит отчаянно хвататься за дорогое тебе существо, так ты его не удержишь. Ты можешь его попросту убить. Да, называйте меня зазнавшимся сукиным сыном, но я правда не вижу в Мэлаки Доэрти соперника. Он безалаберный, дом его – настоящая дыра, а жизнь, кажется, и того хуже. Женщин такое обычно не привлекает. А Рори пусть и дикого нрава, но ведь не дурочка же. В такси я вытаскиваю из кармана телефон и свожу на нет мысль о том, что Рори и Мэлаки вместе. Я удержу ее. До сих пор ведь мне это удавалось? И давайте признаем, что она никогда и против-то не была. Еще немного – и я скреплю сделку. А потом долбанутый чудила снова станет воспоминанием из далекого прошлого. Глава седьмая Восемь лет назад Мэл Видимо, у того, кто придумал фразу «с глаз долой – из сердца вон», была память аквариумной рыбки. «С глаз долой – моему чертову сердцу нет покоя» звучит удачнее. Мне ее не хватает. О, мне не хватает ее, как цветку не хватает солнца. Как группе The Clash не хватило успеха с альбомом «Кончай трепать мозги». Я все время думаю о Рори, а наш договор, наверное, худшая моя идея со времен десятого класса, когда я подрочил в свежеиспеченный пастуший пирог. За столиком в «Кабаньей голове» мой кореш Дэниел хлопает меня по спине, а Шон, его брат-близнец, подвигает пинту темного пива. Кивнув, они велят мне опустошить кружку до дна. – Плевать на договор, – выпаливает Дэниел. – Бери телефон и звони девушке. Я смотрю на густую белую пену в пиве. Все не так просто. Дело не только в договоре, но и в том, что будет после. Как мы обещали, что у нас все получится. – А если она забыла меня? – спрашиваю я, уткнувшись носом в стакан. – Через три недели? Вряд ли. – У Шона вырывается грубоватый смешок. Дэниел и Шон похожи друг на друга, как и все близнецы. Коротко выбритые светлые волосы, зеленые глаза и нахальные улыбочки а-ля «Я трахнул твою женушку». Единственное различие между ними в том, что у Дэниела, когда он открывает рот, временами проскальзывает что-то дельное, а вот Шон – настоящая обезьяна. И я говорю это с большой любовью. Не к Шону. К обезьянам. Они славные разумные создания. – Отношения на расстоянии не для меня.