– Этого бы не случилось, если бы она встречалась со мной. Мэл, ты подвел ее. Это ты сделал. Виноват ты один. Кэтлин мертва. А ребенок нет. – Почти на волосок от гибели, мистер Доэрти. Вы счастливчик, – говорят врачи. «Да, – фыркаю я. – Чертов счастливчик». Я смотрю на крошечное фиолетовое тельце. Я не плачу только потому, что нужно нести ответственность за другого человечка. Прости, маленькая. Мне ужасно жаль. Кэтлин ошибалась с самого начала. Это не мальчик. Это девочка, и она похожа на нас обоих. Когда я смотрю на нее, то в голову лезут мысли не о том, что я приобрел или потерял за последний год. А о том, как все случившееся связано с Рори. Как она все уничтожила. И о том, как я отчаянно хочу уничтожить ее. Глава девятнадцатая Наши дни Рори – Вам помочь? – спрашивает стоящая в дверях девочка голосом нежным и сладким, как мед. У нее самые изумительные волосы. Темно-каштановые, но светлее, чем у ее отца. У ее отца. А также у моего мужа. А также у мужчины, который скрыл от меня свою дочь. Первое, что я спросила у него, когда мы снова встретились в Нью-Йорке, когда он бросил мне в лицо вести о своем браке с Кэтлин: – Дети? – Нет. Мэл даже не раздумывал. Ответ был безжизненным, как и его красивые глаза. И речи быть не может, что это не его ребенок. Она идеальное смешение Кэтлин и Мэла. Вдруг меня сражает неслыханно тяжелая истина. Мэлаки скрывал ее даже после того, как женился на мне. Он вообще не собирался рассказывать о своей настоящей семье. Он настолько не доверял мне, что не хотел признаваться, как стал отцом. Он считал, что, узнав, я брошу его, если его вообще волновало, захочу ли я остаться. Я бы не оставила отца-одиночку. Но, черт меня раздери, гадкого патологического лжеца брошу. Сколько раз он пропадал без вести. Праздник по поводу дня рождения. Блестки. Маленькая сережка с фальшивым бриллиантом, найденная в траве на заднем дворе. Непреодолимое желание вернуться в Толку, когда мы отдыхали в Греции. Причина всему этому – его малышка. Внутри все переворачивается от гнева, расстройства и безграничного желания защитить этого ребенка, не знавшего свою мать. И от вины. От слишком сильного чувства вины, причину которого мне пока не определить. В ответ я машу девочке рукой. Скажи что-нибудь. Что угодно. Ты наверняка ее пугаешь. – Э, привет? Не то, идиотка. – Вы похожи на принцессу, – хихикает девочка, закрыв рукой ротик. Сколько же ей лет? Думаю, самое большее семь. Может, шесть. Господи, как же близко по дате ко всей этой передряге с салфеткой. Неужели ее зачали сразу же после моего отъезда? Я ставлю руки на пояс. – Потому что я и есть принцесса. У нее чуть глаза из орбит не вылезают. – Правда? – Вроде того. Меня зовут Аврора Белль. Я приехала сюда, услышав, что в этой деревне живет другая принцесса, еще прекраснее. Похоже, я нашла ее. – Я кривовато улыбаюсь. Она восторженно хихикает и прикладывает ручку к одной щеке, чтобы спрятать румянец. Сердце в груди сжимается. У нее ямочки. Ни у Мэла, ни у Кэтлин не было ямочек. Наверное, они были дарованы малышке Всевышним в напоминание о том, что ей стоит улыбаться, несмотря на все невзгоды. – Вы ошиблись адресом. Я не принцесса. Я всего лишь Тэмсин. Тэмсин. – Тэмсин! Да! Это та самая девочка, что я ищу. – Я достаю из рюкзака планер и, открыв его на первой попавшейся странице, неистово киваю. – Да. Точно. Принцесса Тэмсин из Толки. В нашем королевстве все о тебе судачат. Поговаривают, ты самая милая, самая добрая принцесса во всей Ирландии. Если бы Тэмсин могла взорваться блестками, так бы она и сделала. Она подпрыгивает, хлопает в ладошки, и только сейчас я понимаю, что она одета в ковбойские сапожки, маленькую кожаную курточку, как у ее папы, и розовое платье. Она стильная от макушки до самых пяточек. Мне дико это нравится. А еще я ужасно ненавижу ее папашу, который настолько не доверял мне и сомневался, что я с легкостью могу ее полюбить. – Хотите зайти? – спрашивает Тэмсин и делает шаг в сторону. Я нервно улыбаюсь и засовываю планер обратно в рюкзак. – Давай позовем дедушку и спросим у него, можно ли? – Прадедушки еще нет. Он приходит незадолго до чаепития, это скоро. Дома бабушка. Хотите, я ее позову? – О, не нужно. Я верну… – Бабуль! – Тэмсин открывает рот широко-широко и исторгает вопль, от которого землетрясение может начаться. – Бабу-у-уль! Я не успеваю найти глубокую яму в земле, чтобы та поглотила меня полностью, как в дверях появляется женщина. Она ни капли не похожа на Мэла, отчего я начинаю подозревать худшее. Когда женщина открывает рот, мои подозрения подтверждаются. – Вы сказали «Аврора»? Она вытирает руки о бумажное полотенце, словно одно мое присутствие ее испачкало. Она не ровесница отца Доэрти, а, судя по всему, одного возраста с моей матерью. В Ирландии не так уж много священников, живущих во грехе с женщинами, готовыми сжечь меня заживо, поэтому, видимо, я натолкнулась на мать Кэтлин, которая делит кров с отцом Доэрти и матерью Мэла. – Да, мэм. Я пришла к отцу Доэрти. – Тэмсин, – уставившись на меня, она похлопывает девочку по пухленькой щечке, – иди прибери в комнате перед ужином. – Но я хочу остаться с принцессой Ав… – Ступай, – приказывает женщина, и Тэмсин исчезает в просторном стильном доме, который явно недавно отремонтировали. Ничего общего со скромным жилищем Мэла. Женщина угрожающе тыкает мне в лицо пальцем. – Я знала, что когда-нибудь ты явишься. У нас нет твоих денег. Все, что ты здесь увидела, купил Мэлаки. Твой пьющий придурок-отец и вполовину не был так богат, как внушал своему гарему любовниц. Ого. Теперь понимаю, в кого Кэтлин пошла своей стервозностью. Ее мать и мафию могла бы обучить искусству жестких переговоров. – Я приехала не из-за Глена, а по работе. Вы не обязаны мне верить, но это правда. И раз уж я здесь, то с радостью перемолвилась бы словечком с отцом Доэрти. Я не упоминаю о своем браке с Мэлом, потому что до сих пор чувствую себя в этой деревне белой вороной, изгоем, непрошеной гостьей. А еще потому, что она потеряла дочь. Горе – изверг. Оно проворно овладевает вами, а потом вынуждает делать и говорить то, что в обычной жизни и в голову бы не пришло.