Я отстраняюсь, прежде чем забыться в поцелуе: – А когда это было? Где-то между тем периодом жизни, когда ты начал летать на самолетах и тем, когда выпрыгивал из окон зданий – мурчу я, обнимая его. – В другой жизни, – улыбается мужчина, поглаживая заднюю поверхность моих бедер. – Ты тоже должна так жить. – Уверена, что любой хотел бы жить вот так, но это нереально. Нельзя так жить каждый день. – Я живу. – Ну, это потому, что ты уникальный, – я дразню его, упоминая то слово, которое сказала, когда Декстер попросил меня описать Кэла. Оно по-прежнему кажется мне подходящим. – Нормально жить скучно. Когда ты просыпаешься каждый день в одно и то же время, с девяти до пяти сидишь на работе, которую ненавидишь, приходишь домой к жене и маленьким монстрам, бегающим по дому, затем идёшь спать, и потом всё сначала. Я не хочу большую часть своей жизни ждать повышения, и всё равно зарабатывать меньше, чем пятьдесят тысяч долларов в год, – его слова звучат беззаботно, но глаза серьёзные. – Жизнь не обязательно должна быть такой. Брак не обязательно должен превратиться в рутину, а твои дети в орущих монстров, – хихикаю я. – Зачем тратить жизнь впустую на бесперспективную работу, мечтая о вещах, которые никогда не сможешь купить? Мечтая о местах, которые ты никогда не увидишь? Я не считал бы такую жизнь нормальной. Её переоценивают, – бормочет Кэл, вставая с гамака. – Звучит так, будто тебя волнуют только деньги. – Нет. Меня волнует полнота жизни. Когда ты делаешь то, что хочешь, вместо того, чтобы только мечтать об этом. А для этого нужны деньги, – говорит он так, будто всё так просто. – Жизнь – это нечто большее, чем путешествовать и жить одним моментом, Кэл. Всё это потрясающе, но она доставляет тебе удовольствие, потому что ты убегаешь. Если делать это постоянно, то в чем смысл? А как на счёт завести семью, остепениться? – спрашиваю я его. – Ты слышишь, что говоришь? Остепениться? Я не собираюсь сбавлять обороты ради чего-то. Его слова обжигают меня. Пожениться и завести семью значит сбавить обороты? Вот что для него сейчас важно? Делать всё, что хочешь и не думать ни о чём другом? И где моё место в этом уравнении? Я с ним уже год, и не знаю ничего наверняка. С каждым днём, проведенным с ним, мои чувства к нему становятся сильнее, и все эти чувства переплелись со страстью. Меня пугает то, что я боюсь задать ему все эти вопросы, потому что, ну, я не уверена, хочу ли я вообще знать на них ответы. Кэл не похож ни на кого из тех, кого я встречала. Сегодня я занимаю важное место в его жизни, но что будет, когда я перестану быть для него важной? Я уже видела, как ему всё быстро надоедает. Я не смогла избежать того, как развились мои чувства к нему после всего того времени, что мы провели вместе. С ним я чувствую себя так, как ни с кем другим. Этот год так быстро пролетел, и когда я с ним, то время вообще не важно. Я обнимаю себя за плечи, теперь ощущая холод, когда Кэл меня больше не обнимает. Я делаю долгожданный выдох. У меня звонит телефон, но я его игнорирую. – Так вот что я для тебя значу? Немного веселья, то, чем ты хочешь заняться ненадолго? – спрашиваю я. Кэл подходит ко мне и берёт на руки: – Причина, по которой ты меня пугаешь – это то, что я совсем не так к тебе отношусь, – шепчет он мне на ухо. Я смотрю ему в глаза, ощущая себя беспомощной. Этот мужчина с легкостью может разбить мне сердце. Он с улыбкой украл его, и я не думаю, что хочу его вернуть. – Ты хочешь, чтобы я была такой? – спрашиваю я его, прочищая горло. Кэл поднимает мой подбородок, чтобы я могла его видеть. – Никогда, – по-мальчишески ухмыляется он мне. От его вида у меня по-прежнему порхают бабочки в животе, а от его прикосновений у меня по телу проходит дрожь с тех пор, как мы впервые встретились. – Я всё ещё не ощущаю полного комфорта с тобой, – честно признаюсь я. – Это хорошо. Когда тебе комфортно, значит, тебе стало скучно. – Скажи мне, что тебе никогда не надоест? – с сарказмом спрашиваю я. – Мне на ум приходят пару вещей, – говорит мужчина с озорной улыбкой. Мой телефон звонит снова. Это рингтон, который я поставила на Энджелу. Она не стала бы звонить мне дважды, если только не случилось что-нибудь важное. Я выскальзываю из его объятий, чтобы взять телефон и ответить. – Привет, Энджела. Как дела? – хихикаю я, игнорируя руки Кэла, скользящие вниз по моему телу. – Лорен... здесь Хилари. Я-я не знаю что делать... Она не хочет, чтобы я звонила в полицию, – её голос дрожит и подскакивает. – В полицию? Подожди, Энджи, что случилось? – Кэл перестаёт мешать мне и с тревогой смотрит на меня. – Она подралась со своим парнем, и теперь очень плохо выглядит, Лорен. Я не знаю, что делать, – объясняет девушка. – Он ударил её? – я не верю своим ушам. – В этот раз всё действительно плохо, – её голос дрожит, будто она сейчас заплачет. О Боже, я не могу в это поверить! – В этот раз? – переспрашиваю я в бешенстве. – Она не хотела, чтобы я тебе говорила, знала, что ты сразу пойдешь в полицию. Прости, я не думала, что это зайдет так далеко. Я понимаю, что вся дрожу. – Я уже еду, – быстро говорю я ей, вешая трубку. Чувствую, как глаза наполняются слезами. – Что случилось? – Кэл выглядит встревоженным. – Парень Хилари избил её, – быстро отвечаю я. – Лорен, успокойся, я поеду с тобой, – решительно говорит он – Нет, я должна поехать одна. Чёрт! Если бы я не жила с ним в этой стране чудес, я бы знала, насколько всё плохо. Я могла бы ей помочь. Я ничем особо не занималась, кроме как была с Кэлом. Я знала, что тот парень плохой, и проигнорировала это, потому что Хилари так восторженно о нём рассказывала. Но если бы я была дома, я бы всё видела, я бы всё знала. Кэл держит меня за плечи, чтобы я успокоилась. – Лорен, это не твоя вина, – говорит он, читая мои мысли. – Я еду с тобой. Ты слишком расстроена, чтобы вести, – решительно заявляет Кэл, пока я застегиваю блузку, непокорно качая головой. Это личное для нее, уверена, Хилари не хочет, чтобы я привела его с собой. – Позволь мне помочь тебе, – умоляет мужчина, хватая меня за запястье, когда я пытаюсь уйти. Я не могу оттолкнуть его, если хочу, чтобы он мне открылся. – Ладно. * * * – Энджела? – зову я и направляюсь к ней, увидев, что она сидит одна в зале ожидания. Когда девушка позвонила мне и сказала, что они едут в отделение скорой помощи, у меня чуть сердце не остановилось от мысли, что Хилари так сильно избили. – Привет, Лорен, – говорит Энджи, крепко обнимая меня. – Привет, Кэл, – натянуто здоровается она. – Привет, – отвечает он, садясь рядом со мной. У Энджелы покраснели и опухли глаза, на голове у неё шелковый платок. – Где она? – взволнованно спрашиваю я. – Они положили её в дальнем крыле. Ей только что сделали рентген. Медсестра, с которой я говорила в последний раз, сказала, что у неё сломано ребро, – объясняет подруга дрожащим голосом. – О Боже, – говорю я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Всё действительно плохо, этот раз хуже всех. Её лицо, оно... – она перестает держать себя в руках, и я обнимаю её, плача вместе с ней. – Я позвонила её родителям, они уже едут, – бормочет Энджи. – Это я виновата. Я должна была сделать что-нибудь. А она продолжала просить меня, чтобы я никому не рассказывала, и что это случилось только тогда, когда он напился, – рыдает она у меня на плече. – Это не твоя вина, – пытаюсь я убедить её. Она делала только то, что сказала Хилари, но жаль, что она не сказала хотя бы мне. Ведь Энджела всегда держит своё слово, она самый надежный человек из всех, кого я знаю. – Как я могла знать, что тут такое происходит? – тихо говорю я себе. – Я пойду, принесу вам чего-нибудь попить, – говорит Кэл, наконец оставляя нас одних. – Когда она позвонила мне, её голос звучал нормально. Но когда я приехала к вам домой и увидела её... Я-я запаниковала. Я ещё никогда не видела такого в реальной жизни. Когда видишь, что этот козёл сделал с ней… – злобно рычит она. – Ты позвонила в полицию? – Нет. Она сказала мне не звонить, но доктора пытались расспросить меня, – я смотрю на неё так, как будто она свихнулась. Я ещё не видела Хилари, но судя по тому, что Энджи мне рассказала, я не могу поверить, что они не обратились в полицию. – Я знаю, знаю! Но она умоляла меня. Когда врачи спросили, что случилось, Хилари даже не хотела, чтобы я им рассказала, – быстро объясняется она. – Она ведь не хочет, чтобы ему удалось удрать, да? – я не могу поверить своим ушам. – Я честно не знаю. Такое ощущение, что он промыл ей мозги. Надеюсь, что это станет для неё тревожным звонком. Но она сказала, что не хочет звонить в полицию или рассказывать врачам, что он сделал, – объясняет Энджела, всё ещё расстроенная. – Прошу прощения, – изящная блондинка приближается к нам. – Лорен, это доктор Карсонс, – Энджела шмыгает носом. Я протягиваю руку, и она пожимает её. – Как она? – с тревогой спрашиваю я. – У неё сломано ребро, отёчность лица, различные ссадины и гематомы. Я видела и похуже; к счастью, у неё нет внутреннего кровотечения, – объясняет доктор. Не могу поверить, что это происходит на самом деле.