– Да, у меня всё запланировано. Просто наберись терпения, – таинственно говорю я. – А как же радушный приём? Это приветствуется, но не обязательно. Я хочу сейчас, – говорит Кэл, поймав и подняв меня. Я смеюсь, но потом перестаю. – Ты не знаешь, какой сегодня день? – спрашиваю я немного разочарованно – хотя и не очень сильно. Он ведь мужчина. – Сегодня же не твой день рождения, да? – спрашивает Кэл. Я хмуро смотрю на него, и он опускает меня на пол. – Нет, это всё равно глупая затея, – говорю я, стараясь показаться безразличной. Я подхожу к нашему дивану и сажусь. Мужчина хмурит брови. – Детка, не нужно ждать от меня, что я буду помнить все эти идиотские даты, потому что ты меня сильно расстроишь, если это так, – говорит он, садясь на корточки, так что теперь наши глаза на одном уровне. – Серьёзно, Кэл – говорю я, не веря своим ушам. – Что? – спрашивает он, а я проскальзываю мимо него. Он довольно ясно дал мне понять, не ждать от него чего-то потрясающего или запоминающегося. Интересно, отпуск считается? Может, ты и не празднуешь годовщину каждый месяц, ведь прошло только два, но это были самые счастливые два месяца в моей жизни. Какая я дура, хотела отпраздновать с ним, из-за него мне определенно придется это переосмыслить. – Ты злишься, – вздыхает он, направляясь за своим чемоданом. – Нет. Ну, хотя да, я злюсь. Я могу простить тебя за то, что ты забыл о нашей годовщине, хотя прошло только два месяца, но если ты думаешь, что я буду прощать тебе каждый праздник, о котором ты забыл, то... – я умолкаю, так как он вытаскивает прекрасную черную коробку, перевязанную красной лентой. Кэл кладёт её мне на колени. Я поднимаю на него взгляд, и он многозначительно улыбается, сложив руки на груди. – Что вы говорили, миссис Скотт? По моему лицу расплывается широкая улыбка, и я закатываю глаза. – Ты придурок, ты знаешь об этом? – смущённо говорю я, развязывая красный бант. Мужчина садится рядом со мной, целует в шею и наблюдает, как я осторожно снимаю красную ленту. – Давай, детка, разорви обёртку! – нетерпеливо торопит он и щекочет меня. – Ладно, ладно. Просто она такая красивая, – говорю я, разворачивая обёрточную бумагу, и когда вижу золотистую коробку с надписью «Christian Louboutin», я замираю. Кэл смотрит на меня, и по его лицу расплывается широкая улыбка. – Да ладно! – говорю я, и лихорадочно открываю коробку и вижу пару вишнево-красных замшевых туфель, украшенных золотистыми стразами – точно такие же, как у Джессики Альбы на каком-то вечере, и я заставила его смотреть на них вместе со мной. – Боже мой, Кэл! – говорю я, чувствуя себя ужасно за то, что рассердилась на него. – Прочти открытку, – говорит он с улыбкой, указывая на крошечную карточку между туфлями. Я открываю её и читаю вслух. – Эти туфли выглядят так, будто они прямо из сказки «Волшебник из страны Оз», и поскольку иногда я как торнадо, принесший тебя в Оз, думаю, ты можешь носить красные туфельки Дороти. А если я уеду и потеряюсь, ты можешь постучать каблуком, и я найду дорогу домой. Я смотрю на него, а Кэл смущённо смотрит вниз. – Это банально, да? – спрашивает он со смущенной улыбкой. Я киваю и забираюсь ему на колени. – Так же банально, как и то, что ты стал моим Прекрасным Принцем, – говорю я, обхватывая руками его лицо и нежно целуя его в губы. Он обнимает меня за талию, удерживая у себя на коленях. – Ты наденешь их для меня? – говорит Кэл с похотливым блеском в глазах. – У меня есть идеальное белое платье под них, – говорю я, проводя рукой по его волосам. – Без платья. Только туфли, – говорит он, прикусывая губу с игривой улыбкой, но я знаю его уже довольно долго, и знаю, что он серьёзно. – Позже, – обещаю я. – Мне нужно бежать и забрать твой подарок, – говорю я, слезая с его колен. Я подбегаю к консольному столику и хватаю свою сумочку. – Нет, ты можешь быть моим подарком, – умоляюще говорит мужчина, и я смеюсь. – Буду. Ночью, – снова обещаю я, дойдя до двери. Кэл похож на грустного щеночка. – Не смотри на меня так, – посмеиваюсь я. – Нет. Пять футов, – говорю я угрожающе, держась за дверную ручку, и смеюсь. Знаю, что если он подойдет ближе, то я пропала. – Надеюсь, что ты успела выспаться, пока меня не было. Потому что ты не будешь спать всю ночь, – говорит Кэл, угрожая не по-настоящему, и от этой мысли моё тело оживает. – Выспалась, – говорю я, подмигивая ему, а затем проскальзываю в дверь. * * * Когда я возвращаюсь домой, то слышу телевизор, а Кэла нигде не видно. Беру пульт и выключаю его. Я уже собираюсь звать Кэла, но затем я понимаю, что он наверху. Поднимаюсь наверх и слышу, как орёт Кэл, как будто с кем-то спорит. От того, насколько мощно звучит его голос, я останавливаюсь, не зная, стоит ли мне пойти обратно вниз и оставить его одного или мне надо ворваться в комнату. Но я не слышу кого-то ещё, кто отвечает Кэлу. Направляюсь к лестнице и останавливаюсь как раз возле двери. – Чёрт, да я в бешенстве! Я не могу перестать принимать их. Что мне делать, чёрт возьми? Ты сказал, что был уверен, прежде чем я сделал это. Это всё меняет! Я не собираюсь прекращать – Декс, я тоже мог бы! И как я должен объяснить это? Я не буду. Я не могу ввязывать её в это дерьмо. Что ж, выясни это поскорее. Моё сердце бешено бьётся, а ноги прикованы к полу. Единственное, что заставляет их шевелиться – глухой звук за стеной. Я стараюсь выяснить, что мне делать. Не знаю, что происходит, но я никогда не слышала, чтобы Кэл так злился, когда говорил с Декстером. Не знаю, почему, но я разворачиваюсь к лестнице, и когда дверь открывается, я притворяюсь, что как раз поднимаюсь по ней. Выходит Кэл, его лицо излучает злость. Он смотрит на меня, и выражение его лица меняется на какое-то другое. Кажется, он полон раскаяния. – Кэл, что случилось? Ты выглядишь расстроенным, – говорю я, голос выдаёт моё беспокойство. – Эм, – выдыхает он и закрывает лицо рукой, и я вижу, что его рука покраснела и расцарапана. Я взбегаю по лестнице к нему и беру его запястье. – Кэл, что ты сделал? – лихорадочно спрашиваю я, ведя его в гостевую ванную. – Только не злись, но я пробил дыру в стене, – говорит он обыденным тоном, пока я мою его руку. Я резко поворачиваю голову в его сторону. – Зачем ты это сделал?! – говорю я, хватая нашу аптечку и вытаскивая антибактериальные салфетки. – Декс реально меня выбесил, – говорит Кэл, садясь на край ванной, пока я очищаю его руку. Я киваю и делаю глубокий вдох. – Я вроде как услышала, что ты говорил с ним, – признаю я, виновато смотря на него. Его глаза на секунду округляются, а затем возвращается его спокойная манера. Я хочу, чтобы он сказал что-нибудь, но он молчит. – Это как-то касалось меня? – спрашиваю я, садясь к нему на колени. – Я... мне надо будет уехать, меня не будет дольше, чем я думал, – говорит он, взгляд устремлен в пол. Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь. – Хорошо. Ну, то есть, это не хорошо, но из-за этого не стоит пробивать стены, – дразню его я, проводя рукой по его волосам. Если у нас когда-нибудь будут дети, надеюсь, у них будут его волосы. Они густые, блестящие и роскошные, как будто он снимается в рекламе шампуня. – Я уже большая девочка, – добавляю я, стараясь успокоить его, но на самом деле моё сердце ушло в пятки. На его лице появляется тень улыбки, но затем пропадает. – Я себя неважно чувствую, детка. Будет ужасно, если мы сегодня никуда не пойдем? – спрашивает Кэл, всматриваясь в моё лицо, и я не показываю и намёка на разочарование. Я широко ему улыбаюсь. – Нет, детка. Раз ты себя плохо чувствуешь. Мы пойдём в другой раз, – с улыбкой вру я, скрывая разочарование. – Точно? Потому что ты можешь заняться чем-нибудь, если хочешь, а я просто полежу, – говорит он, обхватывая мой подбородок и смотря мне в глаза, как будто он пытается найти мои настоящие чувства. Но я не позволю ему их увидеть. Я знаю, что бы там не случилось во время того разговора, Кэл будет думать только об этом, мысленно находясь в тысячах миль от меня. – Нет, отдохни. Ты ведь только вернулся домой, и, наверное, ещё не привык к разнице во времени. Все нормально, – уверяю я его, нежно целуя в губы. – Я подстроюсь под тебя, – говорит мужчина, пока я слезаю с его колен и улыбаюсь. – И тебе не нужно сидеть здесь со мной. Позвони подругам и сходи с ними куда-нибудь, – настаивает он, заходит в спальню и ложится на кровать. – Я не собираюсь проводить с ними нашу годовщину. Главное, что я с тобой, вот что важно, – говорю я, забираясь на кровать рядом с ним. Кэл обнимает меня одной рукой и прижимает к себе. – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да? Мне бы хотелось, чтобы его голос звучал веселее, как обычно, но он звучит печально. – Конечно, знаю, – говорю я, смотря на него с любопытством. – Нет, серьёзно, – Кэл разворачивает меня лицом к себе. Мы смотрим друг другу в глаза. – Не важно, что. Что бы ни случилось это не важно, при любых обстоятельствах, – он берёт мою руку, кладёт её себе на грудь и держит её там. – Ничто никогда не отнимет тебя от меня, – я пытаюсь придумать, что сказать. Его слова тяжело повисли в воздухе, и он продолжает. – Даже если так и не кажется, всегда знай, что я тебя очень сильно люблю. Я никогда не любил никого так, как тебя, и даже, если я всё испортил... Я обхватываю руками его подбородок.