45 Ворчун Боб с довольным видом восседал на краешке старого дивана, облепленного собачьей шерстью. Денди-динмонтов заперли в кухне, а гостям подали чай с печеньем. Маклин знал, что в это время дня сержанту большего и не надо. Эмили Джонсон приняла их приветливо, объяснив, что как раз спустилась с чердака, где разбирала старые вещи. Теперь все сидели в гостиной и просматривали черно-белые снимки. — Надо бы пригласить профессионального оценщика, — рассуждала старуха. — Там пылится столько хлама, что можно устроить благотворительный аукцион. В пользу больных детей. Я в деньгах не нуждаюсь, а сентиментальных воспоминаний это имущество во мне не вызывает. Маклин примерил ее слова к себе, вспомнив о совершенно ненужных семейных реликвиях, которые достались ему в наследство. Может, так и сделать: распродать все, перевести деньги какому-нибудь благотворительному фонду? — Сначала позвольте нам посмотреть вещи Альберта, миссис Джонсон, — попросил инспектор. Ему совсем не хотелось, чтобы ценные улики уплыли с аукциона. — Об этом не беспокойтесь. Чтобы все устроить, мне понадобится не один год. О, кстати, вот что я нашла. Из фарфоровой вазочки на каминной полке миссис Джонсон достала какую-то вещицу и передала Маклину. На тисненой коже маленькой шкатулки тускло поблескивали золоченые буквы: «Дуглас и Футс». Изнутри коробочка была выстелена темно-зеленым бархатом, а на внутренней стороне крышки виднелась надпись: «Альберту Мингису Фарквару в день совершеннолетия, 13 августа 1932». В прорези бархата были вставлены четыре запонки-пуговицы, блестящие кровавыми рубиновыми капельками. Еще две пуговицы лишились рубиновых головок. Место для кольца с печаткой пустовало. — Ваша запонка — из этого набора. — Верно, и это доказывает, что я не ошибся. — Маклин щелчком закрыл шкатулку и отдал хозяйке. — Строго говоря, похищенная запонка принадлежит вам. Боб, отметь, что после окончания следствия обе надо вернуть миссис Джонсон. — Не надо, инспектор. Не надо мне этой дряни. Я терпеть не могла Берти. Честно говоря, я подозреваю, что он кого-то убил. Наверное, потому в остановку и врезался… — Вы хорошо его знали? — Слава богу, не слишком близко. Он был ровесником Тоби, и очень любил моего мужа Джона. А меня озноб пробирал, когда он пялился на меня из-под тяжелых век. От одного его присутствия возникало гадкое ощущение. — А в доме в Сайтхилле вы не бывали? — О господи! Мы его называли «Причуда Фарквара». Наверное, когда-то поместье впечатляло, но среди муниципального жилья особняк выглядел нелепо. Да еще и рядом с тюрьмой… Не знаю, почему старик не распорядился его снести. Вполне мог бы себе позволить. Маклин взял с журнального столика фотоальбом в кожаном переплете. Боб потянулся за очередным печеньем. — По-моему, Фарквар пытался что-то скрыть, — заметил инспектор. — Он знал, что именно совершил его сын, и пытался замять дело. После смерти Альберта владение домом перешло банку Фарквар, хотя все остальное имущество и было распродано. Нет, понятно, что старая почтенная фирма исполняла завещание основателя, но всем обязательствам пришел конец, когда их выкупил Восточный финансовый. — Значит, в особняке нашли труп? — воскликнула миссис Джонсон, прижав руку к груди. — Простите, я не сказал вам об этом. Да, тело было спрятано в подвале. Мы полагаем, девушку убили в конце войны или вскоре после того. — Боже мой! Все это время… Эти жуткие вечеринки у Берти… Я и не представляла себе… Как она погибла? — Давайте ограничимся тем, что ее убили, миссис Джонсон. Меня больше интересует, кто помогал Альберту Фарквару, и жив ли еще кто-то из его старых приятелей. — Конечно… ну, у него были друзья. Я хочу сказать, они с Тоби… вы же не думаете, что Тоби был замешан? — Пока я ни в чем не уверен. Точно знаю, что Фарквар виновен. Ваш тесть умер давно, а покойникам трудно предъявить обвинение. Но если кто-то из участников дела еще жив, я не успокоюсь, пока не представлю его в суд. — Гляньте, что я нашел! — торжествующе перебил их Ворчун Боб. Сержант повернул к ним альбом и положил на кофейный столик поверх остальных. Маклин склонился к черно-белой фотографии пятерых мужчин в белых фланелевых брюках и блейзерах. Все были молоды, вряд ли старше двадцати, все подстрижены по довоенной моде. Четверо стояли плечом к плечу, держа деревянный призовой щит. Пятый растянулся на земле у их ног. За спинами молодых людей виднелась узкая гребная лодка с веслами и проглядывала река. Под фотографией красовалась подпись: «Команда четверки Эдинбургского университета. Регата Хенли. Июнь 1938». Гораздо интереснее были автографы под фотографией: Тобайас Джонсон Альберт Фарквар Барнаби Смайт Бьюкен Стюарт Джонас Карстайрс 46 — У вас найдется минута, сэр? Маклин стоял в дверях самого большого из следственных кабинетов. Все было как при расследовании убийства Смайта, только теперь вместо фотографии банкира на стену пришпилили фото Джонаса Карстайрса. И снова Дагвид запугиванием, лестью и приказами заполучил к себе весь действующий персонал, и опять пытался добиться результата, допрашивая всех подряд — в надежде, что улики всплывут сами собой. Сам старший инспектор, подбоченившись, стоял в нескольких шагах от двери, озирая общую суету, словно она была признаком успешного хода расследования. Вполне возможно, что он, как истинный бездушный чиновник, и впрямь в это верил. — Тебя же отправили в отпуск до понедельника, — недовольно буркнул старший инспектор. — Всплыли новые обстоятельства. Я договорился с главным суперинтендантом. — В этом я не сомневаюсь. Маклин пропустил насмешку мимо ушей. Слишком важным было дело. — Я хотел спросить, что дало следствие по делу Карстайрса. — Издеваешься, да? — На виске Дагвида вздулась жила, щеки покраснели. — Ни в коем случае, сэр. Просто его имя всплыло в одном из моих дел. О ритуальном убийстве. — Ах, да. Старое дело. Джейн отдала его тебе в надежде, что ты не натворишь бед. Она уже раскаивается, бедняжка. — Собственно, мы установили имя одного из убийц. — И арестовали? — Он уже мертв. Почти полвека, как умер. — Значит, ты напрасно всех переполошил. — Не совсем так, сэр. — Маклин сдержал желание дать в морду старшему по званию. Хорошо бы, но последствия всю жизнь придется расхлебывать. — Я установил новые обстоятельства, связывающие убийцу с Джонасом Карстайрсом, Барнаби Смайтом и вашим дядей. Пожалуй, без последней шпильки лучше было обойтись, но этот тип сам напрашивался. Старший инспектор окаменел и стиснул кулаки. Маклин невольно отступил на шаг. — Не смей упоминать это имя! — угрожающе прорычал Дагвид. — Скажи еще, что он под подозрением! — Именно это я и предполагаю. Он, Карстайрс, Смайт и еще двое. Думаю, был и шестой участник, который еще жив и делает все возможное, чтобы его не нашли. — Вплоть до убийства подельников? — Дагвид расхохотался. Что ж, все лучше, чем беситься. — Мы знаем, кто убил Смайта и Бьюкена Стюарта. Добраться до ублюдка, управившегося с твоим приятелем-адвокатом, — дело времени. Господи, как он дослужился до старшего инспектора? — Значит, у вас уже есть подозреваемый? — Разумеется. Кстати, я хотел тебя расспросить о ваших с Карстайрсом взаимоотношениях. — Я ведь уже говорил, что почти не знал его. — Однако в последние полтора года ты имел дело с его фирмой. Маклин подавил вздох. Сколько раз нужно повторять одно и то же, чтобы вбить в тупую лысую башку… — Он был другом моей бабушки. Фирма много лет вела ее дела. Когда бабушка перенесла инсульт, я не стал ничего менять. Так было проще. С Карстайрсом дела не имел, общался с каким-то Стивенсоном. — И за все полтора года ты ни разу не встречался с Карстайрсом? Не поговорил со старым другом семьи, которому бабушка доверила немаленькое состояние? С человеком, который так тебя любил, что и свое богатство завещал? — Совершенно верно. Я узнал об этом от вас, наутро после убийства. — Маклин понимал, что на этом следует остановиться, ответить на вопрос и замолчать, но Дагвид действовал на него, как красная тряпка на быка. — Видите ли, сэр, у инспектора хватает работы. Я был рад, что бабушка устроила свои дела так, что мне не пришлось добавлять к растущим горам бумаг еще и управление ее имуществом. Предпочитал заниматься ловлей преступников. — Что ты себе позволяешь, Маклин?! — А мне все равно, сэр. Я пришел узнать, есть ли сдвиги по делу Карстайрса, а поскольку ясно, что ничего нового нет, я не стану вас дольше задерживать. — Инспектор хотел повернуться и уйти, но подумал: какого черта? Если давить, так до конца. — Кстати, вам следовало бы поднять дела Смайта и Стюарта, сэр. Перепроверить выводы экспертизы, показания свидетелей и тому подобное. — Ты меня учить собрался? Дагвид попытался схватить инспектора за плечо, но тот уклонился.