К тому времени, как инспектор вернулся в участок, настал вечер. Еще один день прошел в сумятице событий. Еще один день не приблизил его ни к Хлое, ни к убийце Алисон Кидд, ни к таинственному «шестому». Хорошо, хоть Макриди под замком и никуда не денется. — Инспектор? Суперинтендант хотела с вами поговорить. — Дежурный сержант Билл пропустил его в участок. — О чем, не намекала? — Нет, но сказала, что срочно. Маклин, гадая, что случилось, поспешно прошел по коридорам и постучался в дверной косяк. Ему было неспокойно. Макинтайр поманила инспектора в кабинет. — Тони, мне звонил Джеймисон, главный суперинтендант следственного отдала центрального и западного Глазго. Кажется, ваш юный протеже Макбрайд послал ему какие-то хорошенькие картинки, и Джеймисон очень интересуется, откуда они. Глазго, а не Абердин. Маклин подавил вздох облегчения. — Как я понимаю, он их узнал, мэм? — Да, узнал. Снимки некоторых происшествий за последние три года. Помните войну мороженщиков? Еще бы не помнить! Конкурирующие наркоторговцы в Глазго сбывали свой товар под прикрытием торговли мороженым и зверски убивали друг друга. — Сколько мест преступлений на снимках? — Джеймисон не сказал, но можно предположить, что тот, кто запостил снимки в Интернет, в указанный период имел доступ в криминалистический отдел полицейского управления Глазго. А поскольку мы точно знаем, что Эмма Бэйард в это время проходила подготовку в Абердине, старший инспектор Дагвид был вынужден ее отпустить и даже выдавил из себя извинения. Ну надо же! Получается, что Маклин снова влез в чужое дело и распутал его! — Впрочем, его несколько утешило то обстоятельство, что настоящий виновник задержан и посажен за решетку. — Простите, мэм. Я счел своим долгом восстановить доброе имя мисс Бэйард… — Одного ужина вам было мало? — подняла бровь Макинтайр. — Поймите меня правильно, Тони. Я считаю вас прекрасным следователем, но если вы и впредь будете наступать на чужие мозоли, то до конца службы останетесь инспектором. Это еще не самое страшное. Маклин был не из тех, кто лезет наверх по плечам и головам. Ему просто хотелось ловить преступников. — Я учту это, мэм. — Пожалуйста, учтите, Тони. И держитесь подальше от Чарльза Дагвида день или два, а? Он вне себя от злости. * * * Маклин поспешил скрыться в кабинете, в надежде, что там его никто не отвлечет. Надо было перенести новые сведения из головы на бумагу, пока мысли не разбежались. Наметилась линия, связавшая Джонатана Около, Питера Эндрюса, Салли Дент и Дэвида Брауна. Каждый из них был свидетелем смерти предыдущего. О намеках мадам Роуз инспектор предпочитал не думать. Должно найтись рациональное объяснение, но пока Маклин догадывался только, что кто-то манипулировал этими людьми, вынуждая их убить сначала другого, потом себя. Возможно ли такое? И кто убил Брауна? Где сейчас убийца? И кого убил Браун? В кабинете Маклина дожидалось письмо, лежавшее поверх других бумаг. Взяв конверт, инспектор отметил написанный от руки адрес, логотип и название фирмы «Карстайрс и Ведделл». Внутри лежал плотный лист бумаги, исписанный тонким, нервным, неразборчивым почерком. Перевернув письмо, Маклин увидел в самом низу второй страницы подпись Карстайрса. Инспектор включил настольную лампу и стал читать. «Дорогой Энтони! Если ты читаешь это письмо, значит, я умер. Грехи молодости наконец настигли меня. Я не могу оправдать того, что сделал, — за свое непростительное преступление я наверняка буду гореть в аду. Однако я постараюсь объяснить и, возможно, сумею отчасти загладить вину. Я хорошо знал Барни Смайта. Мы вместе учились в школе и одновременно поступили в Эдинбургский университет. Там я встретил Бьюкена Стюарта, Берти Фарквара и Тоби Джонсона. Когда началась война, мы вместе пошли в армию и оказались в Западной Африке. Служили в разведывательном управлении, занимались тем, чтобы Гитлер не получал полезной для него информации, и вполне в этом преуспевали. Но война меняет человека, а в Африке мы стали свидетелями такого, чего лучше не видеть. Я оправдываюсь, но тому, что мы сделали, вернувшись домой в сорок пятом, нет оправдания. Несчастная девушка умирала долго: по ночам я до сих пор слышу ее крики. А теперь ее останки найдены, бедняга Барни убит, и Бьюкен тоже. Я — следующий на очереди, я чувствую приближение зверя. Когда меня не станет, из нас останется только один, тот, кто все и начал. Я не могу его назвать: мы поклялись тем, что превыше чести. Но ты его знаешь, Тони. И он тебя знает. Все мы питали к нему глубочайшее уважение. Он не раз спасал нам жизнь на войне. Он же и подбил нас на это безумие. Он соберет вокруг себя молодых дурней и попытается повторить безумный ритуал. Для него это единственный способ спастись. Боюсь, что при этом погибнут новые невинные души. Но если ритуал ему не удастся, тогда тот, кого мы заперли, вырвется на свободу, чтобы убивать. Он живет насилием, ничто другое ему не ведомо. Твоя бабушка просила меня многое передать тебе. Рассказать о том, что она хотела утаить от тебя при жизни, о том, что вспоминала с болью и стыдом, хотя вовсе не была виновата. Это письмо — не место для ее признаний: я расскажу тебе при встрече, или же они уйдут со мной в могилу. Когда-то все это представлялось важным, но сейчас мало что значит. Эстер боялась, что ты вырастешь другим человеком, но этого не случилось, а значит, лучше оставить прошлое в покое. Сегодня я изменил завещание и оставляю тебе все свое состояние. Пожалуйста, пойми: я не пытаюсь успокоить совесть. Я проклят и знаю об этом. Но в твоих силах исправить то, что сделали мы с Барни и остальными, и это единственное, чем я могу помочь тебе из-за гроба. С искренним раскаянием, Джонас Карстайрс». Маклин долгие минуты разглядывал паутину строк, поворачивал листок, словно надеялся увидеть на обороте что-то еще. Однако Карстайрс не сказал главного, не назвал организатора. И что бы значил этот абзац о бабушке? Как это похоже на адвоката: вечно недоговаривать, обо всем умалчивать. «Лучше бы вовсе не писал — с досадой подумал инспектор. — Здесь только смутные намеки и угроза страшного убийства». И тут что-то щелкнуло у него в мозгу. Новое убийство. Повторение ритуала. Юная невинная девушка. Внезапно Маклин понял, зачем похитили Хлою Спирс. Это стало так ясно, что он готов был отвесить себе пинка за то, что раньше не сообразил. Он потянулся за телефоном, собирался уже набрать номер, но аппарат зазвонил у него в руках. — Слушаю! — нетерпеливо рявкнул инспектор, торопясь покончить с разговором. Время убегало, ему нужны были ответы, и на этот раз никакой стервятник-адвокат не помешает ему их получить. — Это констебль Макбрайд, сэр. Только что звонили из Соктона. — Да? А я собирался им звонить. Надо срочно поговорить с Макриди, Стюарт. Он знает, кто похитил Хлою Спирс, и знает, что с ней намерены сделать. — Ох… Это будет затруднительно, сэр. У Маклина перехватило дыхание. — Почему это? — Макриди сегодня вечером повесился. 60 Маклин сидел в центре видеонаблюдения тюрьмы Соктон и просматривал изображения на мониторе: вот грузный мужчина входит в комнату свиданий и садится за единственный стол. Темная кожаная куртка, линялые джинсы, футболка с неразборчивой картинкой. В здоровяке было что-то знакомое. — Я его откуда-то знаю. Как его зовут? — поинтересовался инспектор. Охранник, сопровождавший Маклина по зданию тюрьмы, сверился с записями в реестре посетителей. — Некто Джетро Каллум. Адрес — Джоппа. — Адрес кто-нибудь проверял? — встревоженно спросил Маклин. Охранник вместо ответа равнодушно пожал плечами. Инспектор записал имя и адрес и снова поглядел на экран. В комнату свиданий ввели арестованного. На посетителя Макриди отреагировал сдержанно, без ужаса. — Звукозапись есть? — поинтересовался инспектор. Охранник помотал головой. — Нет, пару лет назад подняли шум насчет нарушения прав человека. Удивляюсь, как нам до сих пор позволяют запирать камеры! Маклин покачал головой, соглашаясь с сарказмом офицера, и повернулся к экрану. Мужчины разговаривали несколько минут: жесты и мимика Макриди выдавали нарастающее возбуждение. Потом заключенный вдруг застыл, свесив руки и уставившись на посетителя как загипнотизированный. Через полминуты здоровяк встал и вышел. Охранники увели необыкновенно покорного Макриди. Запись кончилась. — Примерно через полчаса после этого делали обход камер и нашли его. Он разорвал рубашку на полосы, соорудил удавку и повесился. — Странно. На самоубийцу он не похож. — Ага, поэтому за ним и не устанавливали особого наблюдения, — обеспокоенно заметил охранник. Возможно, он опасался неприятностей. С точки зрения Маклина, Макриди оказал миру большую любезность. Но лучше бы он прежде сообщил, где находится Хлоя и его таинственный наниматель. Теперь оставался всего один человек, к которому можно было обратиться. * * * — Нам известно, что с ней собираются сделать, мистер Робертс. Прошел еще час — еще на шестьдесят минут ближе к «слишком поздно». Если еще не поздно. Маклин, вернувшись в участок, пытался вытянуть ответы из откровенно перепуганного Кристофера Робертса. — Ей прибьют руки и ноги к полу, потом изнасилуют, а затем ножом вспорют ей живот. У еще живой девочки один за другим извлекут внутренние органы, по одному органу на каждого из участников ритуала. Их будет шестеро. Вы должны были стать одним из шестерых, мистер Робертс? Вместе с Макриди? Так вот, вы оба упустили свой шанс на бессмертие или что вы там надеялись за это получить. Вы здесь, со мной, а Фергус умер. Робертс испуганно взвизгнул. — Результаты экспертизы готовы, — продолжил Маклин. — Мы знаем, что Хлоя побывала у вас в машине. — Инспектор лгал. Криминалистический отдел еще не возобновил работу, хотя Эмму и отпустили. Дагвид перед экспертами извиняться не собирался, тем более что утечка информации действительно имела место. И еще дольше придется ждать, пока у экспертов дойдут руки до «БМВ» Робертса. — Куда вы ее увезли? Кому передали? Каллуму? Робертс нервно заморгал и тихим, дрожащим голосом спросил: