Артур быстро переоделся в раздевалке и, не говоря никому ни слова, направился в сторону лабиринта. Он миновал главную улицу, «Уголок», затем прошел мимо домика Лекарей и устремился к лесу. Зачем он туда шел? Казалось, что-то неведомое манит его в место, о котором ему никто ничего не мог рассказать. Почему-то в Троссард-Холле все словно бы избегали говорить о лабиринте и о том, что находится за пределами школы. А ведь это куда интереснее, чем едингбол. По лесу наверняка можно было дойти до Клипса… Конечно, идти пришлось бы долго, но все же… А там, в маленькой лачужке, стоит у окна Левруда и с досадой потирает виски, как она, по обыкновению, делает, когда тоскует. А где-то над лесом одиноко кружит его красавец-единорог, если, конечно, он еще жив. Артур был настолько погружен в свои грустные мысли, что даже не заметил, как вышел на опушку леса. Дальше начинался лабиринт, но он не захотел идти вглубь, хоть таинственный сад так и манил своим очарованием. Мальчик пошел вдоль рядов деревьев, думая обойти весь спальный городок по кругу. «Где же ты?» — мысленно спрашивал он своего единорога. И повторял это вслух. Вероятно, случайный прохожий, заставший Артура за разговором с самим собой, оценил бы его поведение явно не в пользу последнего. Так далеко студенты обычно не заходили — территория здесь была совсем неухоженная, и снег лежал повсюду, оплетая в свою холодную паутину деревья и холмы. Артур на мгновение приостановился и внимательно посмотрел вперед, оценивая, сколько ему еще идти до домика Львов. Но вот вдалеке замаячило какое-то яркое пятно, и Артур даже сначала с досадой отмахнулся от него, не веря своим глазам. Однако видение и не думало исчезать в бесплотных мирах, более того, оно уверенно направлялось в сторону мальчика. Такова судьба всадников. Потеряв однажды своего друга, они становятся несчастными. Обретя его вновь — они словно заново рождаются. Снег валил сплошной стеной, и здесь, вдали от школы, можно было наблюдать трогательную картину, как маленькая фигурка человека робко приближается к прекрасному животному. Он был такой же, его единорог. Темно-фиолетовый, как спелый баклажан, с веселыми маленькими глазками и улыбающимся ртом. Артур обнял его, не говоря ни слова. Да и к чему было говорить, когда они понимали друг друга без слов. Артур слышал мысли своего единорога, как если бы тот говорил как человек! «Я так хотел найти тебя… — пронеслось у него в мыслях. — Где же ты был?» «Меня сильно ранили, и я долго лежал в лесу, но мои сородичи позаботились обо мне… Прошло много рассветов, прежде чем я смог восстановить свои силы и вернуться к тебе». «Почему в Клипсе ты выбрал именно меня? Откуда ты? И почему ты фиолетовый, а не белый?» — вопросы Артура сыпались на голову единорога как горох. Тот улыбнулся одними глазами — единороги никогда не понимали, почему человек так спешит и окружает себя и свою жизнь сплошной суетой. Из-за подобной торопливости и занятости люди могли бы даже не заметить отсутствие солнца или то, что луна вдруг покрылась плесенью. «Я из древнего рода единорогов, — пояснил Баклажанчик, пытаясь сообразить, как донести свои знания до подопечного. Единороги общались между собой иначе. — Нас не так много. Мы отличаемся от белых единорогов не только окрасом… Мы можем передавать друг другу свою память. Мне, например, даже не нужно видеть своего предка, чтобы иметь представление о его жизни. Она для меня — открытая книга, поскольку воспоминания и знания всего моего рода передаются мне с рождения. Чем моложе единорог, тем он мудрее, как ни парадоксально это могло бы звучать для людей. Вы всю жизнь учитесь, каждый раз начиная с начала, а умирая, оставляете после себя труды, чтобы ваши последователи смогли также учиться всю жизнь… У нас все не так, — Баклажанчик любовно глянул на своего всадника. — Ты замерзнешь…» Артур кивнул, и они потихоньку пошли в сторону Троссард-Холла. «Зачем я тебя выбрал? — задумчиво продолжил Баклажанчик. — Единорогам нужны всадники. Каждый из нас ищет своего, порою даже всю жизнь. Иногда мы выбираем тех, кто отвергает наше предложение… Тогда мы вновь отправляемся на поиски. Сложно сказать, как единорог чувствует своего всадника… Я увидел в тебе доброту, честность, отвагу и готовность пожертвовать собой ради других. Вот те качества, которые привлекли меня. Знай, что я твой друг и навсегда им останусь». «Там, на площади… Белый единорог тоже выбрал всадника. Но при этом он не только не стал ему другом, но, по-моему, даже убил его. — сказал Артур. — Почему так произошло?» Баклажанчик нахмурился. «Я не знаю. Не все нам подвластно. Я присоединился к стае белых единорогов незадолго до того, как мы подлетели к твоему городу. Они не прогнали меня, мы ведь дальние родственники. Я решил опуститься на площадь; что-то внутри меня будто подсказало мне это сделать. Я последовал за белым единорогом, чтобы тоже выбрать себе всадника. Не могу понять, почему потом он напал на меня». Артур усмехнулся: — Да уж. В школе мне все твердят о том, как это странно. Мол, единороги не дерутся между собой, и прочее, и прочее. «Но это действительно так. Мы — одно племя. Мы не воюем друг против друга. Тем более, что на земле действительно есть с кем воевать. Я счел этот поступок белого единорога сумасшествием, необъяснимой болезнью. Он будто хотел убить меня, но не смог и убрался восвояси. Исчез. Больше я его не видел, но предупредил своих сородичей об опасности». — Он мог напасть из-за меня? — прямо спросил Артур своего друга, но Баклажанчик задумчиво покачал головой. «Я не думаю. Это противоречило бы всей нашей природе. Думаю, он был серьезно болен». — Но… Просто пока я здесь, в школе… Со мной уже происходили какие-то странные события. Возможно, случайности… — Артур мысленно передал Баклажанчику все, что с ним случилось в Троссард-Холле. Единорог внимательно слушал его, нахмурив свои прекрасные кустистые брови. Он винил себя в том, что не был все это время со своим всадником. — Просто если меня действительно по какой-то причине хотели убить… С какой целью? Я же простой оборванец, а не сын вельможи из Беру. — Артур усмехнулся, и усмешка его вышла какой-то грустной. «Зря ты так думаешь, — серьезно возразил ему Баклажанчик. — Ты действительно можешь быть никем для людей. Только лишь для них, поскольку они вообще редко умеют ценить. Для меня дороже тебя нет на свете. Я не могу уже полноценно существовать без тебя — там, где ты, там и я. А что до твоих подозрений… Я постараюсь проверить их обоснованность. Только единственное ты должен знать. Я не смогу помочь тебе в борьбе против других людей… Я не смогу уберечь тебя от людских козней. Но я помогу тебе в борьбе с самим собой, в этом я вижу свою цель и предназначение». Они медленно брели к замку, где вопреки законам природы росла зеленая трава, и было так тепло, словно в самых далеких южных странах, которые непременно существовали в фантазиях Артура. Заснеженный лес оставался за их спиной. С этого дня на территории Троссард-Холла среди молочно-белых единорогов появился еще один. Никто не возражал и не противился — здесь все понимали, что значит обрести своего единорога. Даг де Вайт, как ни странно, допустил Артура до игры. Сначала он презрительно нахмурился, видимо вспомнив позор команды Львов на пробном турнире, однако потом хорошенько подумал и рассудил, что такой игрок как Артур — настоящий самородок. Единственное, чего боялся блистательный профессор — так это того, что мальчишка в конце концов зазнается и впустит в свое сердце порок под названием тщеславие. Преподаватель уже один раз обжегся, понадеявшись на Чака Милого — талантливого мальчика с обаятельной, по-детски невинной улыбкой и волнистыми белокурыми волосами. Даг де Вайт вложил в него всю свою душу и не мог не нарадоваться на своего любимца. Он гордился им и рассказывал всем вокруг, какой у него способный ученик. Дагу де Вайту хотелось воспитать поистине талантливого всадника, каким он сам, увы, никогда не стал бы. Дело в том, что у профессора по единологии имелся один мрачный секрет, о котором не знал решительно никто, даже его близкие друзья. Он отлично знал технику, и единороги слушались его прекрасно. Однако проблема крылась в непреодолимой боязни высоты. Армут бледнел и покрывался по́том каждый раз, когда думал о том, как уменьшается мир, если обозревать его сверху — сначала крошечными становятся деревья и люди, потом целые моря и реки. Мысль о полетах приводила его в необычайное возбуждение и восхищение, и, по иронии судьбы, именно она стала его ночным кошмаром. Он злился на свое малодушие, но не мог переступить через себя и залезть на спину единорога. В этом был секрет красивого статного преподавателя с армутскими немного грустными глазами. Между тем, Чак Милый оказался действительно очень способным. Вскоре он вырос в симпатичного юношу, подающего большие надежды. Но все они оказались напрасными, когда тот неожиданно объявил: — Я, конечно, ценю все ваши усилия, профессор. Но теперь я справлюсь без вас. Вы мне не нужны. Я достиг того, чего вы не достигли бы никогда. И вы это знаете. — Эти слова навсегда врезались в сердце профессора. Он полюбил Чака как родного сына, а тот предал его, но самое главное — он предал его мечту о полетах. Чак Милый стал тренером и перестал совершенствовать свое мастерство. А мысль справиться о здравии своего бывшего наставника никогда больше не приходила в его прекрасную белокурую голову. Итак, Артур стал заниматься вместе со всеми и справедливости ради надо отметить, что эти занятия были сплошной бутафорией, так как они с Баклажанчиком идеально выполняли все упражнения. Их мысли и движения были отточены и согласованны, они лишь все больше познавали друг друга. Теперь практически каждый игрок завидовал Артуру — ведь ни у кого не было такого прекрасного сильного единорога. Юноша первым делом познакомил его со своими друзьями — Диана и Тин были в восторге. Триумфию правда так и не удалось вытащить на улицу — последнее время она была столь увлечена учебой, что, казалось, ничто больше ее не интересовало. — Я очень рада за тебя, Артур, — говорила она в ответ на его желание познакомить ее с единорогом. — Но я сейчас правда очень занята… Три доклада и реферат… Боюсь, это надо сделать к следующему занятию… В ее голосе звучало явное сожаление, когда она, как упрямый молодой бычок, цеплялась за свои драгоценные книги. Артуру не терпелось вернуться обратно в Клипс, однако первое время Баклажанчика очень хорошо охраняли, словно боялись, что диковинный фиолетовый единорог улетит восвояси. Поэтому полет к Левруде все откладывался. Баклажанчик жил в единорожне; конечно, он был свободолюбив, и такое заточение не вызывало у него положительных эмоций, но, несмотря ни на что, он был счастлив как никогда — ведь он, возможно, единственный романтик и мечтатель среди своих сородичей, который всегда верил, что сможет найти своего всадника, и в конечном итоге обрел то, что искал. А это, согласитесь, многого стоит. Глава 13. В которой почти нет места для сомнений Незадолго до первого турнира по едингболу Триумфия отличилась. Она умудрилась получить за день семь пятерок по шести предметам, что не могло не повергнуть всех преподавателей в совершеннейший восторг. Слухи об учености девочки в черепаховых очках дошли до самой Дейры Миноуг, которая сочла своим долгом как-то поощрить подобное отношение к учебе. Директриса прекрасно понимала, что постигать науки в шумных спальных домиках просто невыносимо, а порою даже невозможно. Именно поэтому Дейра проявила необычайную щедрость, подарив столь одаренной ученице отдельное помещение в стенах Троссард-Холла. — Там тихо, как в дупле, и уютно, как дома, — провозгласила директриса, с гордостью вручая счастливой Триумфии ключи от кабинета. С тех пор всезнайка имела обыкновение уединяться в своем кабинетике, и только один единорог ведал, сколько учебников и статей там было просмотрено и старательно вызубрено. Правда, идиллия тихого помещения очень скоро была нарушена шумливыми друзьями Триумфии — Тином, Артуром и Дианой. Они полюбили там засиживаться, обсуждая результаты своих расследований и последние школьные новости. Ребята прозвали кабинет «свальником» и даже их самые близкие одногруппники, такие как Треверс и Даниел, не были допущены в это тайное местечко. Кабинет был обставлен с некоторой щеголеватостью по каким-то новомодным канонам: пол, стены и потолок были окрашены в черно-белую клетку, из-за чего терялось ощущение пространства. Казалось, стены комнаты уходили на множество единометров вперед, а на самом же деле вся территория ограничивалась всего десятком шагов. Обстановка в свальнике была весьма аскетичной. В центре помещения стоял ярко-желтый щеголеватый столик с жесткими стульями. Словом, особого уюта тут не было, вопреки суждениям директрисы, но, несмотря на это, друзья чувствовали себя здесь превосходно. Комнату можно было закрыть изнутри, что ограждало ребят от незваных гостей. Наверное, именно таким манером и появлялись различные тайные движения в Беру. На заседаниях этих обществ обсуждались самые запретные темы — например, как отравить короля и осуществить государственный переворот. Впрочем, о таком друзья уж точно не помышляли. Вот и сегодня ребята сидели в свальнике и пытались заниматься учебой, но каждого из них отвлекали какие-то мысли. Тин, например, уже представлял себя величайшим всадником года, Диана же думала о предстоящем Празднике рисовых фонарей, ну а сам Артур украдкой смотрел на Диану, совмещая это небезынтересное занятие с чтением замысловатых формул в учебнике Толнака касательно сириутских трав. Вся книга состояла из одних теорем, похожих друг на друга как два листа подорожника, и посему успех Артура в прочтении сего научного труда был весьма незначителен. — Нет, ничего не получается! — в очередной раз вздохнула Триумфия, с сожалением смотря на исписанную тетрадь. — У тебя и не получается? — скептически поддразнил ее Тин. Триумфия вновь с сожалением вздохнула и старательно осмотрела кипу учебников вокруг себя: — Нет, я, конечно, могу все это прочесть за сегодня, но… — Мне надо сходить к директору. Надоело уже сидеть на одном месте… — Диана поднялась со своего места и направилась к выходу. — Зачем это? — поинтересовался Артур, невольно залюбовавшийся ее грацией и прямой осанкой. — Все-то тебе расскажи! — ответила Диана, дерзко показав ему язык. — Хочешь, схожу с тобой? Ты по поводу дополнительных занятий? — участливо спросила ее Триумфия, которая, как казалось, могла интересоваться всем, что касается учебы. Диана только махнула рукой. — Не надо, у тебя и так куча факультативов… — Мне, кстати, тоже нужно на этот этаж… Я хотел у Треверса взять тетрадь по листоведению, — придумал на ходу Артур, догоняя Диану. Несмотря на их теперешние дружественные отношения, он никак не мог подступиться к девушке ближе, хотя он искренне желал этого. Она казалась отстраненной; не было заметно, чтобы ее волновали другие ребята, но и он — Артур — ее тоже, похоже, не волновал. Она заботилась о нем, переживала, но и все. Он мало о ней знал, так как Диана не отличалась болтливостью. Расположения девушки пытались добиться почти все мальчишки в их группе, однако она отворотила их от себя довольно быстро и с таким изяществом, что ни один не затаил в сердце обиду на нее, сохранив при этом тлеющий уголек надежды на дружеское общение. Артур же догадывался, что ему надо вести себя с ней осторожно, чтобы не отпугнуть излишней настойчивостью. — Признайся, тебе ведь не нужно встречаться с Треверсом? — лукаво поинтересовалась Диана, когда они бок о бок шли вдоль узкого коридора на второй этаж. — Нет, — честно ответил Артур, а потом, подумав, насмешливо добавил: — Мне действительно надо его увидеть, — и показал ей язык так же, как и она ему, минуту назад. Диана приятно рассмеялась, слегка наклонив назад голову с длинными каштановыми волосами. — Сходи со мной к Дейре… Что-то с недавних пор я стала бояться оставаться с ней наедине, — задумчиво попросила она. Ребята довольно быстро подошли к кабинету директора. Сейчас здесь не было ни души, хотя обычно тут собирались стайки недовольных жизнью студентов, которые сидели перед кабинетом и, дожидаясь своей очереди, шумно переговаривались между собой, словно рассерженные птички, громко чирикающие на жердочке. Диана робко постучалась — ответом ей была мертвенная тишина. Чуть поколебавшись, ребята осторожно зашли внутрь. Здесь, как всегда, царил идеальный порядок — Дейра не допускала попадания ни малейшей пылинки на свой изящный письменный столик из орешника. Все лежало на своих местах: и огромный пышный шиньон, и заколки, и тетради с какими-то пометками. — Давай посмотрим? — заговорщически прошептала Диана, кивнув на исписанные листки бумаги. Но Артур, не дожидаясь ее приглашения, уже начал тщательно рассматривать каждый угол кабинета директрисы. Здесь не было ничего такого, что могло бы скомпрометировать Дейру Миноуг. Только разве что излишняя чистота и порядок. Перья для письма лежали в специальном отделении, тут же была краска для губ и еще много всяких женских штучек. Артур стал быстро открывать ящики в столе, надеясь найти что-нибудь, указывающее на связь директрисы с теми странными событиями, которые произошли с ним в школе. Конечно, он не был уверен, что это Дейра во всем виновата — слишком мало было улик. Да и, с другой стороны, если бы директриса так сильно хотела ему насолить, скорее всего, ей бы это уже удалось. Его пальцы ловко перебирали тетради учеников, все разрисованные красным карандашом, словно это были не письмена прилежных учеников, а детские раскраски. Вдруг внимание Артура привлек странный предмет — клубок темно-красной ленты. Ему уже где-то доводилось видеть подобное… Не так давно… Мальчик с немым удивлением воззрился на эту вещицу, когда за дверью послышался угрожающий цокот каблуков, который мог принадлежать только Дейре, любительнице модных тенденций. — Артур, чего ты там копаешься! — прошептала Диана, и Артур, недолго думая, сунул находку себе в брюки. Клубок уютно примостился у него в кармане, став практически незаметным. — Кто разрешил вам входить в кабинет в мое отсутствие? — раздался высокий и удивленный голос Дейры. Она возвышалась над ними, и ее огромная прическа свисала прямо в их сторону, словно рассердившись неожиданным гостям так же, как и ее обладательница. — Извините, госпожа директор, дверь была открыта, и мы вошли… Мы по поводу дополнительных занятий, — находчиво проговорила Диана, изобразив на своем лице искреннее сожаление. — Мы ждали вас, профессор, — учтиво добавил Артур, обаятельно улыбнувшись. — А-а. Понятно, — смягчилась строгая директриса и устало вздохнула. — Диана, я дам вам список факультативов. — С этими словами она вынула откуда-то из недр шкафа заскорузлый листочек с мелкими буковками. Артур с любопытством глянул в него и ужаснулся, ибо первый предмет назывался следующим образом — «Прыщ или его отсутствие». — Выберите предметы и напишите мне заявления. Артур, я полагаю, вы тоже не откажетесь взять дополнительные занятия? — Честно сказать, я.… — начал Артур, судорожно думая о том, как бы половчее отвертеться от такой заманчивой перспективы, но Дейра перебила его, сказав: — Вот и отлично, мой милый. Я и не сомневалась, что такой талантливый ученик, как вы, непременно захочет больше учиться. А сейчас я с вашего позволения… м-м… Хотела бы немного отдохнуть, — явно с намеком проговорила Дейра и мягко выпроводила незваных гостей за дверь. Ребята переглянулись и побрели обратно к друзьям. Когда дверь кабинета закрылась, Диана весело рассмеялась. — И какие же факультативы возьмет себе наш талантливый ученик? Артур кисло улыбнулся, еще раз взглянув в листик с дополнительными занятиями.