«Я хотел, чтобы здесь ты научился понимать и управлять своими способностями». — Но ты знал, что мне грозит опасность! И ничего не сказал! Хотя и обещал, что будешь защищать меня! — с обидой проговорил Артур. — Ты не прав, — спокойно возразил единорог. — Я не имел понятия о том, что тебе грозит опасность. Я не видел, да и до сих пор не вижу причин, по которым с тобой случались известные нам обоим неприятности». — Ты не доверял мне, поэтому ничего не говорил! Ты боялся, что я поведу себя как тот человек… Которому вы передали часть своей силы, — грустно усмехнулся Артур. Обида и гнев завладели его сердцем. — Что же изменилось? Почему ты решил мне рассказать это сейчас? Единорог с недовольством нахмурил брови. «Я доверился тебе в тот самый момент, когда на площади пригласил быть моим всадником. Но я не хотел тебе открывать все сразу. Мне думалось, лучше, чтобы ты сам понял, кто ты. Однако ты прав. Кое-что изменилось. После нашего последнего полета в Клипс. Существо, напавшее на нас, в своей природе не имело ничего человеческого. Мы столкнулись с проявлением того, чего я всегда опасался. Наделяя сейчас тебя знанием, возможно, я помогаю тебе справиться с трудностями в будущем». Мальчик посмотрел в глаза своему единорогу. Они светились грустью и любовью. — Прости меня, — тихо произнес Артур. — Ты хотел, как лучше. Просто сейчас мне сложно свыкнуться с мыслью, что я могу что-то… Чего не может Тин, например. Я совсем не чувствую силу единорогов, и если кто и захочет мне навредить, то, наверное, ему будет просто это сделать. Я не знаю своих способностей. «Ну, кое-что ты можешь узнать уже сейчас, — успокоил его Баклажанчик. — Даже те слова, что ты произносишь, несут в себе силу. Для тебя, правда, они ничего не значат… Знаешь, почему единороги не разговаривают между собой? Это опасно; можно ненароком произнести слово, которое несет в себе разрушительную силу. А человек слишком слаб, чтобы управлять своим языком». «Ну да, есть пословицы о том, что словом можно убить, и так далее, но я думал всегда об их переносном значении…» — мысленно заметил Артур, но единорог укоризненно покачал головой. «Что страшнее, по-твоему, Артур, убийство или мысль об убийстве?» — неожиданно спросил он. «Э-э… Я думаю, само убийство. Ведь мысль можно изменить… Но какое это имеет значение?» «Правильно. Убийство — это действие. Действие всегда хуже мысли о нем, ведь мысль можно передумать. Так вот, считай, что слово — это действие, а не мысль о действии. Слово материально и несет в себе силу. И если это слово плохое и исходит из самых мрачных глубин наших душ, представь, что с помощью него можно натворить». — Ничего себе… — протянул Артур вслух, внимая своему мудрому другу. «Вот видишь, — горько заметил единорог. — Ты только что, сам того не желая, пожелал себе «ничего». Что, согласись, совсем некстати». — Да, пожалуй, — ответил Артур и задумался. «Я не могу помочь тебе раскрыть свою силу и способности. Но я рад, что именно ты ими наделен — ведь тебе не придет в голову использовать их во вред другим. Однако меня беспокоит, что ты мешаешь кому-то», — мысленно произнес Баклажанчик. — Кстати, — вдруг будто вспомнил что-то Артур. — Почему другие белые единороги забирали всадников из нашего города? «Я не знаю. Я же летел не со стаей, а один. Мне пришлось отделиться от своего клана, потому что я на тот момент был единственным, кто не окончательно разочаровался в людях». — Ты был против действий естествознателей? Ты осуждал их за то, что они стали использовать способности исключительно во благо себе? — спросил его Артур. «Меня тогда еще не было на свете, — улыбнулся единорог. — Но я считаю, что было бы неправильно лишать человека свободы выбора, на какую сторону ему встать. Поэтому я не могу осуждать естествознателей». — Несколько смрадней подряд к нам в Клипс прилетали белые единороги… И забирали именно мальчиков, — задумчиво продолжил Артур. — Знаешь, что? Они ведь искали меня. И забирали именно ребят моего возраста. Зачем? Им нужен был я. И тот факт, что белый единорог напал на тебя в тот день, это подтверждает. Я не знаю, хотел ли он меня скинуть или забрать… Но я бы не очень хотел оказаться на его спине. «Я не могу в это поверить… Белые единороги отдалены от нас, но, тем не менее, мы принадлежим одному миру. Я не знаю… Но так или иначе, тебя ищут. Вернее, уже нашли. И, Артур… Хоть ты не можешь пока защитить себя, тебе нечего опасаться. Я с тобой. Моей силы хватит на нас двоих». Артур благодарно прижался к шее своего друга. Однако на душе его было неспокойно. Он ощутил себя жалким короедом, которого намереваются отловить и безжалостно отправить в качестве ингредиента в некое изысканное блюдо, о котором он не имел ни малейшего понятия. Впрочем, пока не имел. Глава 17. В которой играют в едингбол — Сегодня мы вас хорошенько вздуем! — эта самоуверенная фраза прозвучала спозаранку под окном шале морских львов. Кричал лекарь Гок, пробегая мимо. Мальчик был уже одет, причесан и тщательно вымыт. — Что сегодня за день? — сонным голосом поинтересовался Артур у Тина. — Да вроде бы выходной… Но… ИГРА! — вдруг вскричал Тин, в волнении свалившись с кровати. Ребята чуть было не проспали первый в этом смрадне турнир по едингболу! Треверс с Даниелом уже давно отправились завтракать, даже не подумав разбудить своих друзей. Артур с Тином наспех напялили теплые полушубки (ведь спальные домики все еще были окружены снегом) и побежали к замку, куда уже со всех концов стекались зрители, взбудораженные предстоящим зрелищем. Стоило только ребятам приблизиться к месту назначения, как им сделалось ужасно жарко. Во-первых, от волнения, ну а во-вторых, от того, что вблизи школы всегда было тепло. В гримерных возле игрового поля вовсю шла подготовка: в маленьких палатках беззаботно летала пудра пополам с мыльной пеной, пахло ароматным мужским одеколоном и лавандой. Тут были ребята со всех курсов — их, несмотря на возрастное неравенство, одинаково мыли, расчесывали и отглаживали, словно маленьких неразумных младенцев. Приятная мыльная пена ласково растекалась по гладким щекам, окуная их обладателей в невиданное блаженство. Да и непростое это дело — привести мальчишку в порядок. Здесь трудились пухлые женщины, у которых все спорилось в руках. Напевая какую-то веселую песенку, они умудрялись действовать с такой интенсивностью, что палатки тряслись, как будто в них боролась стая волков. Когда Артур с Тином замаячили на горизонте, женщины, всплеснув руками от удовольствия, затащили их к себе в чертоги, чтобы привести в порядок, то есть помыть, загримировать и нарисовать на их щеках отличительные знаки факультетов. На заспанные физиономии ребят опустилось горячее, мокрое, приятно пахнущее полотенце, которое утопило их в чарующий и благоуханный аромат. Потом мыльная пена, массаж головы и запахи, запахи. Все было бы очень даже неплохо, если бы не пудра. Мальчики бодались с усердностью непослушных бычков, однако их щеки все равно были нещадно напудрены, а брови высурьмлены. Чак Милый был уже давно готов — беспрестанно поправляя свою прическу, тренер посылал дамам воздушные поцелуи, словно это он являлся в действительности самым блистательным и важным игроком. С удлиненными белокурыми волосами, слегка нарумяненными щеками и подкрашенными губами он с далекого расстояния сегодня еще больше, чем обычно походил на девушку, по непонятной причине облаченную в мужской костюм. От него за версту пахло чем-то чрезвычайно модным — возможно, невероятно дорогим одеколоном (в то время таким был «Всадник № 13»). Он продавался только в элитных парфюмерных гнездимах Беру наряду с другими не менее известными ароматами. Тренер был обладателем статного горделивого единорога в серебряной сбруе, который, казалось, воображал не менее своего хозяина. Конечно, это было сплошное лицемерие — Чак и не собирался подниматься в воздух. Он бравировал, гарцевал на единороге по полю и ласково, по-отечески улыбался девушкам. Отчего у тренера имелось столько поклонниц — никто из ребят не знал. Будучи скверного характера, Чак, напротив, по их мнению, должен быть презираем со стороны девушек. Тем более, он не играл в едингбол. Однако в действительности все обстояло совсем иначе, и с трибун на арену прилетали лепестки роз, предназначенные исключительно для славного тренера. Наконец все три команды вышли на поле. На игроков со всех сторон смотрели сотни любопытных глаз, которые оценивали их и сравнивали между собой. Артур пытался найти среди зрителей Диану, но она безнадежно слилась с толпой цветных одежд и одинаково-любопытных гримас. Юноша зябко повел плечами — но не от холода. На него смотрели. «Конечно же, на тебя будут смотреть. Ты стоишь в центре поля и вдобавок ко всему ты — скороход!» — успокаивал себя Артур. Но нет, то чувство было странное, неприятное. Его изучали, но не как игрока. Мальчик бросил взгляд на Тина — тот стоял прямо, руки неестественно болтались вдоль тела, лицо было белым под цвет чубушника. Ему тоже было нелегко. Друзья держались поодаль друг от друга. Ведь Тин, будучи защитником, должен был охранять башню Морских львов. А Артур стоял ближе к башне соперников и готовился к тому, чтобы первым взлететь. Рядом с ним в нетерпении переминались с ноги на ногу нападающие его команды — Дориус и его младший брат Помпилиус. По своему характеру это были славные ребята, любители пошутить и покутить, правда, их внешний вид мог показаться немного угрюмым. Возможно, Даг де Вайт преследовал определенный умысел, выбирая их на роль нападающих. Все-таки эти игроки должны выглядеть устрашающе, недаром же они нападают. Перед игрой два брата разработали свою технику полета для того, чтобы скороходу не приходилось сталкиваться с защитниками. Затейники летали по диагонали друг от друга, образуя в воздухе фигуру, которую они любовно называли «веерок». Это был их главный трюк. Таким манером под копьями братьев оказывались все защитники башен, в том числе и тот, с которым неизбежно должен был столкнуться Артур. — Волнуешься, скороход? — спросил у Артура чернобровый Дориус. Юноша неопределенно пожал плечами — из-за игры он почти не волновался. Его больше беспокоило то чувство, что за ним кто-то наблюдает. Скрытно. Исподтишка. Но ведь с ним Баклажанчик, с которым бояться нечего. Артур постарался отвлечься и подумать о предстоящей игре. Он отыскал взглядом скороходов других команд — вон стоит скучающий Ковад, такой длинный, что издалека кажется, что это не один мальчик, а целых два, один из которых сидит на плечах у другого. Это «цветик», как бы его презрительно окрестил Тин. На вид безобидный, а играет очень даже хорошо. Скороход Энергетиков — Толли, напротив, был маленького роста, толстенький, как бочонок из-под эля, но шустрый и юркий. Единорог у него тоже был чуть меньше, под стать своему всаднику. Кстати, все скороходы были одеты в похожие костюмы, а яркие позолоченные башмаки с удлиненными носами и красная шапочка говорили о том, что они не совсем обычные игроки. Скоро должна была начаться презентация союзов, но девчонки опаздывали, не успев закончить все свои приготовления. Ожидание становилось неприятным для всех, даже для самых уверенных игроков. Наконец Артур смог глазами найти Диану. Красавица сидела рядом с неряшливой Милли Троуд и ободряюще махала Морским львам рукой. Игроки натянуто поприветствовали друг друга, зазвучали гимны всех трех команд. После этого на арену выбежали девушки, которые в танце представляли каждый союз. Сначала показались лекарши, одетые в коричневые кожаные юбки с бахромой и короткие майки. Они придумали интересный зажигательный танец, правда, с элементами армутской культуры — в руке у каждой девушки был бубен, они танцевали босыми, и у всех на правой лодыжке было написано: «Наши лекаришки — лучшие парнишки!» (И сразу в ответ на эти невинные строчки в воздухе раздалось: «Ваши лекаришки сегодня будут без штанишек!»). Зрители начали смеяться и бедняжки танцовщицы, так старательно выполнявшие каждое движение, стали оступаться и ошибаться. Правда, в конце своего выступления девушки-лекари изобразили такую необыкновенную танцевальную фигуру, что зрители ахнули от восторга. Чак Милый хлопал, наверное, громче всех и слал воздушные поцелуи смущенным девушкам, которые, получив свою долю восторгов и аплодисментов, быстро убежали с площадки, в спешке подобрав красивые бубны. Конечно, их выступление было немного подпорчено, но все равно вышло хорошо. Затем настал черед команды Энергетиков. Под таинственную струнную музыку, крадучись, вышли воздушные, почти эфемерные существа — прелестные девушки, чьи загадочные темно-синие облачения доходили им почти до щиколоток. Их номер, поначалу чудной, оказался очень интересным и зрелищным. Они престранно двигались, кружа по полю, с чувством, даже с каким-то надрывом, своими темными одеждами напоминая ястребов. В конце выступления девушки устроили сюрприз — темные балахоны дымчатым покрывалом соскользнули с их плеч, превращаясь в длинные белые платья. И вот танцовщицы застыли, подобно каменным кагилуанским статуям, без улыбок, так же странно, как и начали, но зрители были уже сражены. Им хлопали так сильно, что у некоторых игроков даже заложило уши. Артур видел, как в рядах Лекарей девчонки поднимают плакаты с возмущенными фразами вроде «Энергетикам — позор! Тренер, уберите с поля этот сор!» Но на недовольных никто не обращал внимания. Наконец, очередь была за Морскими львами. Артур с волнением ждал следующего выступления; ведь за самое лучшее представление команд тоже давали баллы. Но, к его огромному сожалению, Львы приготовили не такой красочный номер. Девушки попытались изобразить символ команды — Львов, правда не морских, а обычных, степных. Однако, учитывая тот факт, что воочию этих животных видели только армуты, а беруанские учебники не давали никаких точных описаний, войти в этот образ — диких степных львиц, удавалось им с большим трудом. Многие зрители даже не поняли, кого, собственно, они увидели перед собой. Впрочем, танцевали девушки очень даже неплохо, да и внешностью обладали весьма незаурядной. Поэтому, когда они откланялись, им хлопали почти так же, как и Энергетикам. Затем затрубил рог, провозглашая начало игры, и Артур почувствовал, как душа его ушла в пятки. За заботами последних дней он как-то даже не думал о своей первой игре, но сейчас вдруг ему стало не по себе. Баклажанчик понял все и, вполоборота повернувшись к своему всаднику, укоризненно склонил голову. Хоть он и был дилетантом в этой игре, но почти с уверенностью можно сказать, что он являлся лучшим дилетантом за всю историю едингбола. На площадке воцарилась минутная тишина — команды должны были прослушать, каким голосом будет кричать их птичка. Сначала завопила странная на вид кукушка Лекарей, она орала так сильно, что некоторые закрывали уши руками. У Морских львов, напротив, была интеллигентная птичка с весьма приятным голосом. Затем настала очередь Энергетиков — их птица пела громко, протяжно и заунывно. Наконец, когда все мероприятия, что сопутствовали началу игры свершились, пришло время самого действа. Защитники каждой команды распределились вокруг своих башен — единороги с разноцветными рогами плавно отрывались от земли и медленно кружили в воздухе, покуда их всадники смыкали щиты так, чтобы сквозь них не мог пробраться ни один скороход. Нападающие и скороходы держались вместе, чтобы по второму сигналу горна подняться в воздух. Дориус, Помпилиус и Дэлгх походили на бойцовых собак. Они, ощетинившись своими пиками, окружили Артура. И вот долгожданный протяжный звук горна возвестил о начале охоты за яйцами. И уже через несколько мгновений в воздухе послышались удары копий — это нападающие самоотверженно пробивали дорогу своим скороходам. Баклажанчик поднялся ввысь за несколько секунд (старина Тритон бы сейчас очень огорчился, увидев на каком красавце восседает его бывший всадник) — у Артура даже заложило уши от такой скорости. Небо было ясным и чистым, и только далеко-далеко можно было увидеть белую, почти прозрачную стену, за которой валил снег. Вдруг над полем послышался приятный голос птички Морских львов, который возвещал о совсем неприятном событии — Толли, шустрый коротышка, уже успел схватить добычу. Каков! Артур понимал, что чем быстрее он добудет хотя бы одно яйцо, тем лучше для его команды. Юный всадник пытался найти лазейку между враждебно выставленных против него щитов, однако соперники подлетели к нему совсем близко, не оставляя пространства для маневра. Приемы двух братьев-нападающих сегодня не удавались. Баклажанчик попытался проскочить под щитами, однако не смог пролететь ни единосантима — слишком много единорогов с всадниками скопилось около башни. — Артур, давай сюда! — это кричал Помпилиус. Артур кивнул ему и ловко пролетел в образовавшийся туннель между нападающими к заветной птице — она недовольно смотрела на него своими белыми сердитыми глазами, и казалось, сразу же клюнет мальчика в руку, если он только постарается забрать ее сокровище. Артур быстро протянул руку, схватил увесистое яйцо и сразу опустил его в свою сумку. Птица столь укоризненно закричала, что новоиспеченный скороход даже застыдился, глядя в осуждающие выпуклые глазки. Затем, впрочем, поощрительно завопили зрители. Вдруг кто-то из защитников так грубо толкнул его, что он перекатился по спине своего единорога и чуть было не свалился — Артур только мельком глянул на землю, которая была так далеко, что даже огромное красное поле казалось маленькой кровавой лужицей. Это был не кто иной, как Антуан Ричи, для которого, как оказалось, правил игры не существовало! А правилами, между тем, строго возбранялось толкаться на высоте подобным образом. Правда, агрессор и сам едва удержался на своем единороге — такая атака не пошла ему на пользу. Сейчас он дико вопил, схватив бедное животное за хвост и повиснув в воздухе. После того как у Энергетиков украли яйцо, они перегруппировались и усилили свою защиту, так что пытаться стянуть второе яйцо здесь было невыполнимым заданием. Раздался голос еще одной птицы — у Лекарей тоже вытащили яйцо. Теперь счет между командами был равный. Игра становилась напряженной; разгоряченные игроки стали вести себя смелее и грубо толкали друг друга. Они напоминали диких зверей, которые напрочь забыли все свои человеческие качества и поддались каким-то животным инстинктам. Единороги начали уставать, их молочные спины покрылись белой пеной. Тогда, видя все происходящее, судья воспользовался своим правом и объявил перерыв — чтобы соперники могли немного передохнуть и с новыми силами вернуться в игру. Всадники в изнеможении опустились на поле. Кто-то в напряжении вцепился в гриву своего единорога, кто-то, напротив, задиристо поглядывал по сторонам, выискивая, кого можно вздуть здесь, уже на земле. Крылатые животные тяжело дышали, но их глаза лукаво поблескивали при звуке аплодисментов. Они-то знали — чем громче их приветствуют, тем больше им дадут морковок вечером. Игроки разбрелись кто куда. Многие ушли в зону для отдыха — там они могли попить прохладную воду и поваляться на соломенных матрасах. Тренер Чак Милый, напротив, вышел на поле, дабы лишний раз покрасоваться перед зрителями. За это время выяснилось, что Тина отстранили от игры. Кто-то в воздухе сильно задел его по руке — и мальчик просто потерял способность держать увесистый щит. Он был расстроен невероятно, ведь это была его первая серьезная игра. Подобная неудача давала серьезный повод для насмешек со стороны Ричи, а также его надменной белокурой подружки. Правда, веселый, неунывающий характер защитника Морских львов сделал свое дело, и, спустя некоторое время, он ободрился и даже спустился к Артуру на поле. В руках Тин держал отвратительную на вид сладость — сушеных древесных жучков в меде. Вечно голодный беруанец уплетал это лакомство с такой интенсивностью, что его чуб покачивался из стороны в сторону. — Я знал, что ты быстро вытащишь яйцо! — важно провозгласил Тин, отчаянно давясь жуками. — Давай, задай этим энергетикам, чтоб знали, как нарушать правила! — Да уж, у них самая мерзкая птичка… Фу, Тин, как ты можешь поглощать эту гадость! — За спиной ребят раздался знакомый веселый голос. — Привет, Ди! — улыбнулся Артур. Он был ужасно рад ее видеть. — Привет! — Девушка была одета в свою обычную школьную форму, но при этом скромное одеяние морских львов смотрелось на ней не менее эффектно, чем бальное платье. — Вы с Баклажанчиком лучше всех… Правда, Энергетики тоже очень хорошо играют. Они ваши главные соперники. Артур с чувством улыбнулся, и Милли Троуд, которая все это время стояла за спиной Дианы, восторженно вздохнула. Ей нравился Артур, а уж после того, как тот стал играть в едингбол, она только о нем и думала.