– А как насчет людей? Миша ухмыляется. – Мысли людей, как правило, легко читать. – А не мог бы ты… не мог бы ты, пожалуйста, узнать, как моя сестра? Убедиться, что с ней все в порядке? Он качает головой: – Боюсь, моя сила не работает между королевствами. – Ясно. Конечно. Я внимательно рассматриваю свои сапоги, покрытые тонким слоем пыли. – Я могу послать Шторма, чтобы ты могла сама ее увидеть. Мне не нравится, что кто-то из его созданий будет шпионить за моей сестрой. Наверное, мое недоверие отразилось на моем лице, потому что он добавляет: – Если ты не доверяешь тому, что видишь его глазами, можно отправить письмо через моего гоблина. – Правда? – Я буду рад это сделать. Я знаю, каково это – быть разлученным с младшим братом или сестрой. На его лице появляется грустная улыбка. – Спасибо тебе большое. В теории я понимаю, что с ней все в порядке, но сейчас, когда я фейри… – Я пытаюсь подобрать слова, но глаза начинает щипать, и мне приходится сглотнуть, чтобы сдержать внезапные непрошеные слезы. – Когда я навещала свою сестру с Себастьяном, мне и в голову не приходило, что, возможно, я вижу ее в последний раз. – Ты хотела бы привезти ее сюда? Да, пожалуйста. Я едва не произношу эти слова, но сдерживаюсь. Больше всего на свете я хочу, чтобы Джас была рядом со мной. Но я не могу. Я никогда не забуду ужаса в ее глазах, когда я предложила ей вернуться в королевство Фейри. Что бы она ни пережила, находясь в плену у Мордеуса, это не прошло бесследно, и теперь моя жизнерадостная, доверчивая сестра боится всех фейри. Я не отниму у нее возможности выбора, как Себастьян отнял эту возможность у меня. – Нет, – наконец говорю я. – Нет. Она там, где хочет быть. Я отправлю ей письмо. Не представляю, что я скажу ей, но я найду способ поговорить с ней так, чтобы она обо мне не беспокоилась. Миша замедляет шаг, а потом мы и вовсе останавливаемся. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, на его лице такое искреннее сострадание, что мне приходится на мгновение отвернуться от него, чтобы взять себя в руки. – Так будет не всегда, – мягко говорит он. – Ты знаешь, что такое одиночество, но когда-нибудь… Обещаю, когда-нибудь это будет не так. Я внимательно изучаю свои сапоги. – А я думала, ты не провидец. – Нет. Но я очень, очень стар, и я могу распознать добрую душу. Добрые души никогда не остаются в одиночестве надолго. Он сжимает мое плечо, а затем я слышу звук его удаляющихся шагов. Глава 7 Я молча иду за Мишей. Мне стыдно, что я позволила эмоциям взять над собой верх. Когда мы входим в конюшни, я уже достаточно овладела собой, чтобы расправить плечи и поднять подбородок. – Это Амира, – говорит Миша, указывая рукой в сторону высокой женщины, седлающей лошадь. Улыбнувшись мне через плечо, его жена затягивает ремни и поворачивается ко мне. Не уверена, что удивляет меня больше: то, насколько искренней кажется ее улыбка, или то, что она сама седлает свою лошадь. Она высокая – такая же высокая, как Миша, – с нежными карими глазами и темной, как ночное небо, кожей. Ее темные волосы коротко подстрижены, в стиле, который привлекает внимание к ее большим глазам и блестящим аметистовым серёжкам, обрамляющим ее изящно заостренные ушки. Я делаю шаг вперед и протягиваю ей руку: – Я Абриелла. Приятно познакомиться. Она берет мою руку в обе свои. – Очень рада, – говорит она низким мелодичным голосом. – Финн и Прета столько о тебе рассказывали. Я напрягаюсь, думая о ее визите в дом Финна – еще до того, как я поняла проклятие и до того, как я узнала, что и Финну, и Себастьяну нужна корона, – и узнала, что ее ношу я. – Рада видеть, что ты в порядке, – говорит она, с почтением наклоняя голову. Это меня удивляет. Она королева Диких фейри. А я всего лишь фейри, которая совсем недавно была человеком, разрушившим будущее целого королевства. Если бы Оберон не спас меня… Миша прочищает горло, и я вздрагиваю при напоминании о его дарах. С таким же успехом я могла бы носить свое убожество на груди, у всех на виду. – Ты уверена, что не против, чтобы я сегодня была с тобой? Глаза Амиры загораются. – Я с удовольствием с тобой покатаюсь, а ты сможешь увидеть часть наших земель. – Спасибо, – говорю я. – Выбери лошадь, Абриелла, – произнес Миша, указывая обеими руками в направлении стойл. – Наши конюхи ушли на обед, но если будет нужно, мы можем помочь тебе с седлом. Здесь десятки лошадей, но одна черная кобыла при моем приближении встряхивает своей шелковистой гривой с серебристыми прожилками, словно пытаясь привлечь мое внимание. – Две Звезды, – говорит Амира, закидывая на плечо седло и направляясь ко мне. – Красивая, – говорю я, гладя кобылу по носу. – Она очень особенная и знает об этом, – говорит Миша, седлая своего коня, на которого я бы не смогла взобраться без лестницы. Амира поднимает защелку и открывает стойло. – Ее назвали так из-за серебристых отметин на ее задних ногах. Таких, как она, очень мало, все происходят от одного коня – и являются потомками жеребца королевы Мэб. Во второй раз за сегодняшний вечер я слышу имя королевы фейри из старых легенд. – А королева Мэб… правда существовала? – спрашиваю я, помогая Амире надеть седло и уздечку. Я делаю это только по памяти, стараясь повторять то, что делали конюхи Себастьяна. Но Амира спокойно показывает мне, что и в каком порядке делать. – О, существовала, и еще как, и была очень любима своим народом, – говорит Миша. Он седлает свою собственную лошадь бессознательными движениями человека, который делал это тысячи раз. Учитывая, сколько им лет, вероятно, так оно и есть. – Ее потомки сидели на Троне Теней до того, как его занял дедушка Финна. – Семья Финна… свергла их? – спрашиваю я. Амира поджимает губы и качает головой. Ее карие глаза полны грусти, когда она говорит: – Дед Финна Кайрин был парой последнего живого потомка Мэб, королевы Рие, и сел на трон после того, как она была убита. Как все удобно сложилось. – Кайрин был привязанным своей королевы, – говорит Миша, выводя свою лошадь из стойла. – Он был ее суженым и умер бы за королеву Рие и любого из ее наследников. Я склоняю голову, стыдясь своего предположения. – Все в порядке, – говорит Амира, касаясь моей руки. Ее нежная улыбка успокаивает меня, хотя у меня такое чувство, что ее дары позволяют ей подстраиваться под мои эмоции. – Учитывая, что ты видела о нас, фейри, неудивительно, что ты сразу предполагаешь худшее. Но пресечение рода Мэб стало катастрофой для любого жителя этого королевства, который не хотел видеть, как Двор Солнца расширяется за пределы своих границ. – Так вот почему фейри начали заводить детей с людьми? – спрашиваю я. – Чтобы иметь больше наследников? Чтобы линии не обрывались так легко? – У Мэб было много детей – от людей и от фейри, – говорит Миша. – И у ее детей были дети, и у их детей тоже. Род была благословлен плодовитостью. Я хмурюсь: – Тогда что с ними произошло? Амира долго смотрит мне в глаза, и я практически вижу в ее глазах невероятную боль, когда она говорит: – Их убили золотые фейри. Всех до единого. Даже детей.