Я высвобождаю одну руку и забираю миску. Фейри улыбается и тянется за лопатой, лежащей рядом с палаткой. Почва мягкая и рыхлая, а когда он копает, он бормочет что-то на незнакомом мне языке. Как только яма становится глубиной в несколько футов, мужчина отступает назад и опускается на колено. Я смотрю на Финна. Его выражение лица серьезно. – Вылей содержимое миски на землю. – Он перекладывает меня на руках, чтобы мне было легче примериться, куда я лью. Когда я переворачиваю миску, по мне пробегает волна силы, и когда Финн резко втягивает воздух, я понимаю, что он тоже это чувствует. – Да благословят боги вас, вашу королеву и ваших детей, ваше величество, – говорит стоящий на коленях фейри. – Спасибо, Данник, – говорит Финн. Он переступает через яму с цветами и травами и входит в палатку, позволяя пологам закрыться за ним. Палатка больше, чем я ожидала. Она достаточно высокая, чтобы даже Финн мог стоять здесь в полный рост. В центре на полу лежит большая подушка размером с нашу кровать в поместье Джулианы, заваленная мягкими одеялами. В углу стоит стул, на нем две стопки одежды – для него и для нее. – Можешь отпустить меня, – говорю я Финну. Он изучает меня долгое, напряженное мгновение, и я думаю, что он меня поцелует, но затем он ставит меня на землю. Когда он отступает, его дыхание становится неровным. – Мне нужно связаться с Мишей и Претой и убедиться, что все готово для визита к священному источнику, – говорит он, опустив голову. – Скоро служанка приготовит тебе горячую ванну, а потом я бы посоветовал тебе поспать. Сегодня нас ждёт очень нелёгкая прогулка по горам. – Хорошо, – тихо говорю я. Я чувствую, как он отстраняется, и хочу, чтобы он этого не делал. И тут я понимаю, что мое сердце болит слишком сильно и я не могу больше терпеть. – Я не люблю Себастьяна, – быстро говорю я. Финн вскидывает голову, его глаза расширяются, как будто он удивлен, услышав эти слова. Я тоже, но от этого они не становятся ложью. – Я видел, как ты его целовала, – тихо говорит он. В его голосе нет осуждения. Я сглатываю. – Это было ошибкой. Он застал меня врасплох, а узы… Он закрывает глаза, как будто это объяснение делает всё только хуже. – Полагаю, из-за уз ощущения были довольно сильными. Я слышал… – Он вздыхает и качает головой. – Неважно, почему ты поцеловала его и планируешь ли делать это снова. Вопреки любым комментариям, которые я мог сделать в тот день или после, это не мое дело. – Может, и так, но я хотела, чтобы ты знал. С того дня, как я покинула Золотой дворец, ничего не изменилось. Он обманул меня, Финн, дважды. – Я пожимаю плечами. – Не уверена, что после такого наши отношения когда-нибудь станут такими же, как прежде. Даже если бы я этого хотела. Он наклоняет голову и пристально смотрит на меня. – С чего это? «Потому что он – не ты. Потому что я не могу перестать думать о нашем поцелуе и о том, как ты утешал меня вчера ночью. Потому что хотя мои узы с Себастьяном могут усилить то, что я чувствую к нему и с ним, это никогда не сравнится с тем, что я чувствую, когда я рядом с тобой». Но я молчу. Финн честно сказал мне, чего он хочет, – признался в своих мотивах и приоритетах. Я ему нравлюсь, да, и, возможно, он даже разделил бы со мной постель. Но он здесь ради своего народа, а не ради меня, и с моей стороны нечестно желать от него чего-то другого. – Я никому не доверяю, – наконец говорю я. Финн кивает и поворачивается, чтобы уйти, но останавливается, положив руку на полог палатки. – Ты знаешь, что можешь доверять мне, – говорит он, так и стоя ко мне спиной. – Я понимаю, что мое слово мало что значит для тебя, но все же это правда. * * * Я принимаю ванну, ем приготовленные для нас хлеб и сыр и пытаюсь вздремнуть, но каждый раз, когда я засыпаю, я слышу что-то за пределами палатки и резко просыпаюсь, думая, что это возвращается Финн. Нам столько нужно обсудить. Я до сих пор не призналась, что шпионила за ним и Джулианой вчера ночью, и не спросила о том, кто такие «привязанные». Но он не приходит. Вместо него ближе к вечеру возвращается служанка, которая помогала мне принимать ванну. Она говорит, что Финн хотел бы, чтобы я оделась для поездки и встретилась с ним в конюшне. Сегодня днем мы отправимся к священному источнику и сделаем подношение Лугу, чтобы Жрица согласилась встретиться с нами завтра. Я позволила служанке помочь мне надеть одно из нескольких платьев, которые были в палатке, когда мы прибыли. То, на котором я остановила свой выбор, было того же красного цвета, что и то, что я носила сегодня утром, но у него были более толстые рукава и более высокий вырез. Я боюсь снова идти под дождь, но когда я выхожу из палатки, светит солнце. Интересно, пожалею ли я о тяжелом платье и второй паре носков? Служанка провожает меня к конюшням, и в тот момент, когда я вижу Финна, стоящего рядом с Двумя Звездами, я вспоминаю, почему термин «привязанный» звучит так знакомо. Миша и Амира рассказывали, что дед Финна Кайрин был привязанным королевы Рие, последней правительницы рода Мэб. Я не спрашивала, что это значит, и предполагала, что это была своего рода клятва, которую приносят королева и ее партнер. Но если Финн думает, что мы можем быть привязанными, то это не так. – Хорошо спала? – спрашивает Финн. – Да, спасибо, – говорю я, улыбаясь сквозь ложь. Если я признаюсь, что все это время мечтала, чтобы он присоединился ко мне, это будет выглядеть жалко. – Хорошо. – Он туго затягивает подпругу седла и похлопывает Две Звезды по боку. – Прета с Кейном поедут с нами. Если не будем задерживаться, можем быть на месте и через час. Прета и Кейн садятся на лошадей, а я хмурюсь: – А где твоя лошадь, Финн? Он улыбается мне и снова гладит Две Звезды. – Мы с тобой едем вместе. Я усмехаюсь: – Шутишь. Финн выгибает бровь и переводит взгляд на слугу, стоящего по стойке «смирно» позади меня. Верно. Потому что мы «суженые». – Просто к сведению, – говорю я, заставляя себя изменить выражение лица. – Я совсем не против поехать одна. – Так безопаснее, – говорит он. – Я не собираюсь рисковать после того, что произошло в столице. – Слава богу, выглянуло солнце, – говорит Прета, поднимая лицо к небу. – Кажется, что к нам вернулось лето. Кейн подталкивает своего коня и останавливается рядом с Претой. – Наверное, тебе надо было одеться полегче, – говорит он, оглядывая меня. Я пожимаю плечами: – Со мной все будет в порядке. Насколько жарко может быть в горах? * * * Чертовски, чертовски жарко. Особенно учитывая, что мое платье слишком плотное, а позади меня сидит Финн. Мы ехали по горным тропинкам под лучами палящего солнца, и к тому времени, когда мы остановились у источника, чтобы сделать подношения Лугу, я вспотела, раскраснелась и выглядела совершенно жалко. Сперва мне хотелось посмеяться над глупостью простого ритуала – всё-таки совсем недавно я была человеком, – но когда мы шли по солнцу вокруг небольшого озера на склоне горы, бросая в воду пригоршни зерна, я почувствовала, как магия течет сквозь меня так же уверенно, как я чувствую ночное небо. Когда мы закончили, Прета попросила, чтобы мы ехали дальше и дали ей немного времени побыть одной. Проехав совсем немного, мы остановились на поляне. – Мы подождем здесь, – говорит Финн, спешиваясь. Помогая мне спуститься с лошади, он прижимает меня к себе на несколько мгновений дольше, чем было необходимо. Уголок его рта приподнимается в улыбке, как будто он точно знает, как именно на меня повлияла такая его близость. Я вырываюсь из его рук и отступаю назад и оглядываюсь. Мы отъехали достаточно далеко, чтобы Прета была вне поля зрения, но не вне пределов слышимости. – Почему она захотела остаться? – Она развеяла прах Вексиуса вокруг того источника, – тихо говорит Финн. – С тех пор она сюда не приезжала. Мое сердце разрывается от боли за мою подругу. – Вы уверены, что нам не надо было остаться с ней? – Уверены, – говорит Кейн, усаживаясь на одно из нескольких упавших бревен, расположенных по кругу. – Она хочет побыть одна. Дай ей такую возможность.