— Так нельзя, Оксана, — покачала я головой. — Как жить без веры? Как? Саша своим предательством сломал мою веру в людей, растоптал любовь. — Ничего не осталось, — я снова заплакала, тихо вытирая слёзы. Было так жалко себя. — Приехали…, — таксист припарковался возле подъезда и выгрузил мой чемодан. Привычно задрав голову, чтобы посмотреть в свои окна, поморщилась недовольно. — Значит, вернулся…, — вкатив чемодан в лифт, я нажала кнопку и призвала себя успокоиться. В конце концов, это не самое страшное, а всего лишь почти бывший муж вернулся. — Ну это ненадолго, милый, — прошептала я воинственно и нажала на звонок. Глава 10. Давай начнём сначала Оксана Дверь распахнулась и на пороге появился Саша. Потрепанный, посеревший и словно бы даже постаревший, но в моем любимом фартуке. — Оксан? — он удивлённо смотрел на меня. — Кого-то другого ждал? В моей квартире? — я вскинула бровь и подтянула чемодан. — Ох, Оксан. Ты уезжала, да? — он схватил мой чемодан за ручку и втащил его в квартиру. — А я все гадал, где ты! Куда пропала? — Зачем ты здесь? — я зашла в квартиру. — Ты голодная? Пойдём, я картошки нажарил. Чай заварил. — словно не слыша меня, Саша повернулся и пошёл на кухню. — Руки мой и идём. — Саш…, — теряя терпение, позвала я его. — Ты зачем здесь? Меня ужасно бесила эта его черта характера, не отвечать на неудобные вопросы. Так и раньше было. Ещё когда жили вместе. Ничего не меняется? — А я, как видишь, юность вспомнил. Картошки захотелось. Жареной. С луком и салом. И чёрный хлеб. Помнишь? Нажарим большую сковородку и соберёмся студентами. Вкусно было… — он суетливо двигаясь, наливал чай в мою любимую чашку, накладывал жареную картошку в тарелку. Совершенно спокойно, открыл холодильник и достал оттуда мои солёные помидорки, огурчики. Как у себя дома, блин! Я села за стол и молча следила за его действиями, по опыту зная, что Сашка будет продолжать игнорировать мои вопросы. Мой приезд выбил его из колеи и пока он не успокоится, не возьмёт себя в руки, так и будет отмалчиваться. Не страшно… Я подожду. Подперев рукой подбородок, следила за ним и его действиями. В конце концов, пусть поест. Сытый Саша, добрый Саша. — Ты ешь, Оксан. Ешь. — он поставил передо мной тарелку. — Спасибо, Саш. Мне нельзя жаренное. И солёное тоже нельзя. А чай попью. С молоком. — Нельзя…, — он не поднимая глаз, суетливо принялся переставлять тарелки и чашки. — Да, да… наверно. — он замер, напротив меня, все так же не поднимая глаз. — Я… не знал, Оксан. Мне Олег сказал. — Ну как бы ты узнал..., — я хмыкнула. — Ты же бежал к счастливой жизни. — Прости. — он поморщился и наконец-то поднял на меня глаза. Я хмыкнула… Саша взял себя в руки. Теперь можно строить диалог. — За что? — я чуть склонив голову смотрела на мужа. Почти бывшего. Но такого родного. За двадцать лет то. Почти родственник. — За все, Оксан. Мне так стыдно! Я же не знал, что ты болела. А получается, что сбежал. Тебя бросил. Я взяла чашку в руки с делала большой глоток чая. — Бросил, — согласно кивнула я. — Я не знал, Оксан! Если бы знал! Я снова хмыкнула и отставив чашку обняла себя. Мне было не больно. Отболело, слава богу. От его слов мне было холодно. Очень холодно. — Что бы ты сделал, Саш? — Что? — он замер. — Да, что? Он растерянно смотрел на меня и молчал. — Что бы ты сделал, Саш? — повторила я свой вопрос. — Я бы не ушёл. — наконец выдохнул он. — Не ушёл? — я снова вскинула брови. — Нет! Оксан… — он замотал головой. — Я не то сказал. Совсем не то! Сашка взъерошил свои волосы и с мольбой посмотрел на меня. Наконец он выдохнул и выпалил с отчаянием. — Я не знал, что за двадцать лет можно так прорасти в друг друга. Настолько, что не возможно вырвать все это из сердца и памяти. Я скучал! Отчаянно скучал по нам, по нашей жизни, по нашим вечерам... Сашка обхватил голову руками и прошептал отчаянно — Я дурак, Оксан! Такой дурак… Я молчала, смотря на него. А что говорить? Ну дурак, ну да. Сам признал. Только мне то что с этого? — Я хочу, чтобы ты простила меня! — он с отчаянием посмотрел на меня. — Оксан! Я все осознал. Понял, что лучше тебя нет никого. Прости. — Простить? — я усмехнулась. — Ты хочешь чтобы я простила тебя? Но я не хочу, Саш. Не хочу прощать. Не хочу видеть тебя в своей квартире. Ты ушёл. Сломал меня и бросил умирать, а сейчас приходишь, вскрываешь мои замки, хозяйничаешь на моей кухне и хочешь чтобы я простила тебя? Ты осознал? Что? Что я лучше? Я же урюк! Сухой и сморщенный. Где твоя сладкая булочка? — я снова усмехнулась. — Не надо, Оксан…, — он поморщился. — Ну, Оксан. Так бывает! В любой семье бывают такие кризисы. В любой! — Кризис? А какой у нас был кризис? Что за кризис, что ты побежал налево? — Ты вся ушла в детей! Меня перестала замечать! — незамедлительно обвинил он меня. — Я мужчина! В самом расцвете сил! Мне нужно внимание! — А мне? Саш? — я снова усмехнулась. — Мне не нужно было внимание? Я думала у нас семья. Мы вместе. И в горе и радости. А получается не было семьи. Ты ведь тогда правильно сказал. Не было семьи. Был ты и была я. Отдельно. — Нет! Я был не прав! — снова занервничал Саша. — Это были эмоции. — Нет, Саш. Ты все правильно про нас понял. И сказал тогда, на эмоциях, тоже правильно. Нет семьи. И давно уже нет. Она распалась тогда, когда ты, вместо того чтобы поддержать меня, увлёкся молодой и красивой. — Оксан нет! Не надо так говорить! — он затряс головой и вскочил со стула. — Есть семья! Наша семья! Я понял это почти сразу как ушёл. Нас так много связывает! Столько воспоминаний! — он упал передо мной на колени и схватил за руку. — Оксан, я все понял. Осознал! Не разрушай нашу семью! — Смешно, Саш…, — я вырвала свою руку и поморщилась. — Значит это я семью разрушаю? Я. Не ты? А когда отключал детям карты? Когда снял все деньги с общего счета? Когда бросил меня умирать? Ты не разрушал семью? — я встала. — Нет Саш. Ты тогда убил мою любовь к тебе. Разрушил доверие. Ничего не осталось, понимаешь? Ничего. Уходи, Саша. Туда, где Машенька ждёт. — Я не уйду! — Саша тоже встал и сложил руки на груди. — Ты поймёшь, что я исправился. К тому же, подумай о том, как ты будешь одна жить. Всё же не девочка… — О! — я повернулась к нему и вскинула брови. — Все же не девочка? Урюк, да? — Ну что ты все передергиваешь! — он снова взъерошил свои волосы. — Не урюк! Но и не девочка! — он снова подошёл ко мне, — подумай сама, Оксан. Тебе все же сорок два года… — Нет, Саш. Мне ещё сорок два года. Двадцать из них я жила семьёй. Семьёй, которую ты разрушил. Сейчас, я живу в первую очередь, для себя. — Я не уйду! — снова встал в позу Саша. — Мы ещё в браке! — В том то и дело, что ещё пока в браке. Документы готовы, это вопрос лишь времени. — я качнула головой и посмотрела на него. — Не уйдёшь? — Нет! Я здесь живу! — он снова протянул ко мне руки. — Не гони, Оксан! Давай попробуем, начнем с начала? Дети взрослые! — он сделал ко мне шаг и попытался обнять. — Вспомним молодость… — Фууу… — я едва не отпрыгнула. — Уйди! Вообще меня не трогай! Увидев обескураженную физиономию мужа, едва не рассмеялась. — А как ты думал? Ты где-то шарахался, а тут я сижу, жду тебя? Нет, Саш. Не трогай меня, после всяких Маш. — я покачала головой. — Выгнать тебя пока не могу, это да. Но после суда ты здесь не останешься. Даже не мечтай. — Я смогу доказать тебе, что исправился! — пафосно заявил он и снова потянулся ко мне. — Без рук, Саш. Как соседи, не более того. — развернувшись, я вышла из кухни. Оставаться с ним в одном помещении вообще не хотелось.