Остаток вечера я посвящаю домашке – наверстываю упущенное. Такой, наверное, теперь будет моя жизнь: новости об убитых ведьмах и ведьмаках по утрам, Шекспир после обеда. Я не отвечаю на звонки Арчера. Утром в понедельник, еще до школы, ко мне заезжает Кэл, и я прошу маму соврать, что меня уже нет дома. Кэл говорит ей, что Арчер расследует убийство Дэвида, добавляя, чтобы я обязательно перезвонила. Прячусь от него за углом, снедаемая чувством вины, но звонить парню не могу. И не буду. Школьные коридоры затянуты дымкой воспоминаний. До классного часа я дважды прохожу мимо Бентона, но не реагирую на него. В моей жизни ему больше места нет. Я принимаю будущее в ипостаси регулярки. Рано или поздно Охотники создадут препарат, который мгновенно распространится по воздуху, и все, к чему я стремилась, потеряет смысл. Я никогда не научусь создавать огонь с помощью магической силы. И никогда не унаследую бабушкин ковен. В глубинах сознания хранятся слова Старейшины Китинг о том, что даже полная потеря дара не подорвет сущность Стихийницы, но сейчас этому верить сложновато. В среду утром Морган поджидает меня у шкафчика. На губах девушки играет шаловливая улыбка. Последние два дня на ее вопросы я отвечала поцелуями, а накануне целый час рисовала Морган, пока она репетировала танцевальный номер. Морган бросает взгляд через плечо и, убедившись, что в коридоре ни души, чмокает меня в щеку. – В общем, папа велел пригласить тебя на ужин. Я вскидываю брови. – А почему меня приглашает именно он? Разве это не твоя работа? – Я старалась спасти тебя от родительского допроса, но теперь – все! Мероприятие под названием «Ужин – знакомство с любимой девушкой дочери» запланировано. Есть шанс получить твое согласие на неловкий вечер в семейном кругу? – Серьезно? Это же здорово. Звенит звонок, и Морган крепко меня обнимает. – Спасибо, Ханна, спасибо, спасибо! – Она упархивает на первый урок, оставляя меня глупо улыбаться ей вслед. После школы мы едем к Морган домой, и она тащит меня в свою комнату, крикнув родителям, что мы выйдем, когда будет готов ужин. – Мы стесняешься их или меня? – спрашиваю я, закрыв дверь. Морган замирает посреди комнаты и смотрит на меня, в глазах у нее читаются смятение и шок. – Что?! Не тебя. Только не тебя. Предки… они с жуткими прибамбасами. Я оберегаю тебя от фриковатого родительского юмора. Особенно от папиного. Вот тебе один из минусов отца-бисексуала, помимо типично-отцовских шуточек мне достаются бисексуальные приколы. Пожалуй, в первый раз после возвращения из Итаки я смеюсь. – Я похожа на человека, которому такое не понравится? – Показываю на свою футболку (спереди – мем «Оквиренная красотка»), потом поворачиваюсь спиной, демонстрируя надпись «Розовая вся». – Раз уж об этом зашла речь… – Морган берет меня за руки и притягивает ближе. – Может, я искала предлог пообниматься. – Такой план я всецело поддерживаю. Моя девушка по-прежнему в школьном наряде – в джинсах и длинной футболке с безрукавкой. Я веду пальцами по рукам Морган – кожа у нее такая теплая! Наши губы встречаются в легком, мимолетнейшем поцелуе. – Пока родители дома, ничего не снимать. – Я показываю на нашу одежду. Морган вспыхивает и кусает губу. – Ладно. Мы словно танцуем деликатный танец: падаем на кровать, ноги Морган переплетаются с моими, ее губы греют мою шею. Как легко потерять самоконтроль! Я хочу раствориться в Морган. Пусть все плохие воспоминания сотрутся под свежими отпечатками радости на коже. Но когда дыхание сбивается, а тяга к новому, требующему большей приватности, достигает апогея, мы поневоле сбавляем обороты. А вскоре опять теряем самоконтроль и вновь останавливаемся. Я вытаскиваю из сумки альбом и нахожу на кровати другое место: прижимаюсь спиной к стене. Морган устраивается, уложив ноги поверх моих, и читает очередную книгу. На обложке – руки в латных перчатках держат сияющий розовый меч. Я открываю альбом и рисую Морган, стараясь запечатлеть неотрывное, пристальное внимание, которое она уделяет тексту. – В пятницу в школе – танцы. Ты думала об этом? – спрашивает Морган, переворачивая страницу. – А в чем дело? – Я набрасываю овал ее лица и сосредотачиваюсь на глазах. Морган кладет книгу себе на живот. – Стоит нам пойти? – Стоит нам пойти на агрессивно-гетеросексуальные школьные танцульки, когда вокруг мир рушится? – спрашиваю я, опуская графитовый карандаш. – Ну… да. Я стучу незаточенным концом карандаша по колену Морган. Морган снова углубляется в чтение. Школьные танцы мне совсем не нужны, но если они порадуют девушку, я растяну губы в улыбке и потанцую. Возвращаюсь к наброску: закончив рисовать лицо, принимаюсь за плечи и предплечья. Я работаю над изящными пальчиками Морган, когда в дверь стучат. – Эй, девочки, вы прилично себя ведете? На дверной раме до сих пор видны руны, и я сдерживаю дрожь, вспоминая безотчетный страх Морган, когда она наносила их собственной кровью. Лишь дождавшись раздраженного утвердительного ответа дочери, мистер Хьюз заходит. Мастью Морган в отца – у него ярко-рыжие волосы и аккуратно подстриженная рыжая бородка. Одет он в джинсы и бело-голубую клетчатую сорочку с закатанными до локтей рукавами. – Простите, не хотел мешать большой и чистой любви. – Пап, что еще не так? – Морган закатывает глаза. – Не считая моего давления? – Мистер Хьюз тихонько усмехается, явно довольный собой. Я… растеряна. – Это прикол в духе Кровников? – шепотом спрашиваю я Морган. Кровавая магия наверняка помогает стабилизировать давление. – Угу. А папу проще игнорить. – Эй, девушка, не дерзите старшим! – Мистер Хьюз подбоченивается и бросает на дочь аналог свирепого взгляда моей мамы, только мне кажется, я не улавливаю какую-то шутку для своих. – А мы, наконец, признаем, что постарели? – интересуется Морган – само невинное очарование. – Продолжайте в таком же духе, девушка, и вам читать запретят. – Нет! – восклицает Морган в притворном ужасе. Мистер Хьюз смеется и подходит к кровати, переключая внимание на меня. – Раз моя дочь нас не познакомила, я решил представиться лично. Я откликаюсь на Фитца, на мистера Хьюза, на папу Морган и на Эй Ты. – Рада знакомству, мистер Хьюз, – говорю я, а Морган стонет, словно он величайший докука на свете. Семейная сцена щемит душу, чего допускать нельзя, особенно перед ними. Кроме того, у меня нет желания разваливаться. – Помочь вам с чем-нибудь на кухне? – У нас с Элинор все готово, но спасибо за предложение. – Мистер Хьюз поворачивается к Морган и ерошит ей волосы. – У вас двадцать минут, козява. Ждем вас в столовой. Приятно официально познакомиться с тобой, Ханна. – Он выскальзывает за дверь, оставляя ее открытой. – Извини, что так получилось, – говорит Морган после ухода отца. – В компании новых людей отцовская фриковатость автоматически удваивается. – Нет, он мне понравился. – Прислоняю голову к стене и капитулирую перед жжением в глазах. – Он немного похож на моего папу. Уверена, они поладили бы. Морган тянется к моей руке и крепко ее сжимает. Не успевает она сказать хоть слово, в дверь звонят, и кто-то из родителей идет открывать. – Вы кого-то ждете? – спрашиваю я. – Нет, я… – Морган! – кричит через весь дом женщина, предположительно, ее мать. – Принимай гостью! Мы переглядываемся: на лице Морган отражается недоумение, которое чувствую и я. Девушка спрыгивает с кровати и жестом зовет меня за собой. Когда мы выходим в коридор, Морган прикрывает дверь комнаты, и я гадаю, думает ли она о рунах. Хочет ли спрятать их от гостьи. В прихожей нас ждет Элис. Такой миниатюрной она мне прежде не казалась. Сегодня на ней джинсы и объемное худи, волосы собраны в простой хвост. При виде меня она хмурится. – Элис, что ты здесь делаешь? – От волнения мой голос звучит жестко и резко. – Где раздобыла адрес Морган?