В Ангораме он уже задавал мне массу вопросов подобного рода. – У них есть священные предметы, разумеется, – инструменты, маски, черепа поверженных врагов. – Они хранятся в церемониальных хижинах? – Да. – Я имел в виду нечто более масштабное. Вне деревни. Нечто, о чем они вам, вероятно, не рассказывали, но вы догадываетесь, что оно есть. Он искренне предполагал, что добрых два года они утаивали от меня важнейшие аспекты своего бытия. Я заверил, что мне продемонстрировали все тотемы племени. – Мне говорили, что их cвятыня – наследие самого первого киона, – сказал Фен. – Это вам мумбаньо рассказали? И что же это? – Сделайте одолжение, расспросите их еще раз. Про флейту. Ту, что нужно хранить в тайном месте и время от времени кормить. – Кормить? – не понял я. – Сможете расспросить, а? В моем присутствии? Ваш информант, может, и не скажет правду, но я хотя бы понаблюдаю за его реакцией. – А вы ее видели? – Я узнал о ней всего за несколько дней до нашего отъезда. – И увидели? – Они практически вручили ее мне. – Как подарок? – Ну да, вроде того. Подарок. Но потом другой клан – в нашей деревне было два противоборствующих клана – отобрал ее, прежде чем я успел толком рассмотреть. Я хотел убедить Нелл задержаться подольше, но если она что-то вбила себе в голову, ее уже не свернуть с пути. – А почему она хотела уехать? – Кто знает. Племя не соответствовало выводам ее диссертации. А музыку заказывает она. Мы существуем на средства, выделенные ей на исследования. Так вы расспросите своего информанта? Насчет священной флейты? – Да я их тысячу раз уже терзал насчет подобных штук, но ладно, спрошу. – Спасибо, дружище. Просто посмотреть на его лицо, честно. Глянуть, где он проколется. За поворотом показался мой пляж. – У вас осталась та москитная сетка? – спросил Фен. – Какая сетка? – Та, что Хэддон подарил вам в Сиднее, помните? Я тогда позавидовал. А я ничего такого не помнил. Я выключил мотор и взял весло, чтобы не перебудить всю деревню. Фен потряс жену за плечо: – Нелл. Мы на месте. Мы приплыли к знаменитым киона. – Тсс. Только не буди их, – прошептала она. – Дабы не получить стрелу в бок от Великих Воинов Сепика. – Владык, – поправил Фен. – Владык Сепика. Моя хижина стояла в стороне от остальных и много лет была необитаема. Ее построили вокруг радужного эвкалипта, ствол которого проходил сквозь пол и крышу. Многие киона верили, что это непростое дерево, что у него есть душа и здесь собираются их умершие родственники обсуждать свои таинственные планы, а потому держались подальше, по широкой дуге огибая хижину. Мне предлагали соорудить дом ближе к центру деревни, но, наслушавшись историй об антропологах, которые месяцами дожидались, пока их жилище будет готово, я предпочел устроиться здесь. Я волновался, справится ли Нелл с лестницей – сравнительно широкой балкой с зарубками вместо ступеней, но она легко вскарабкалась наверх, даже с фонариком в руке. И не заметила дерева, пока в хижине не зажгли свет. Тут я услышал классическое американское “вау”. Мы с Феном втащили их вещи, и я зажег все три керосиновые лампы, чтобы внутри казалось просторнее. Ствол эвкалипта съедал значительную часть комнаты. Нелл погладила дерево. Кора отслаивалась, мягкий ствол был исчерчен цветными полосами – оранжевыми, ярко-зелеными, лиловыми. Она не впервые видела радужный эвкалипт, но это был великолепный экземпляр. Провела ладонью вдоль синей полосы. Мне чудилось, что они с деревом разговаривают, как будто я представил ее старому другу, а оказалось, что они давным-давно знакомы. Я и сам много-много раз гладил это дерево, разговаривал с ним, плакался ему, рыдал, уткнувшись в его ствол. Я занялся поисками аптечки и виски, потому что устал и чувствовал себя неважно после бессонной ночи и долгого путешествия и не был уверен, что смогу ответить что-то внятное, если она вдруг спросит о моем дереве. – О, именно об этом я и мечтал. – Фен обрадованно заглянул в кружку, которую я ему протянул. Мы с ним уселись на низкие диванчики, что я соорудил из облезшей коры и древесных волокон, а Нелл прохаживалась по дому. Мне казалось, что тело мое все еще скользит по воде. – Перестань шнырять тут, Нелли, – бросил Фен через плечо. И потом мне: – Среди американцев много отличных антропологов, потому что они чертовски бесцеремонны. – Считаешь меня отличным антропологом? – отозвалась она из моего кабинета. – Я считаю, что ты всюду суешь свой нос. Склонившись над моим столом, она что-то внимательно рассматривала. Я видел, что из пишущей машинки торчит лист бумаги, но не помнил, что там напечатано. – Ее ранки надо обработать. Фен кивнул. – Я никогда раньше не видела, как другие антропологи работают в поле, – сказала она. – Полагаю, я не в счет, – хмыкнул Фен. – Это листья манго? У вас тут вопрос про листья манго. – Сейчас она решит все ваши проблемы, раз уж находится здесь целых пять минут. Прикинувшись смущенным, я прошел в кабинет. Она разглядывала груды блокнотов, разрозненных бумаг и листков копирки, сваленных на столе. – Я соскучилась по работе. – Но ведь прошло всего несколько дней, разве нет? – У меня не было возможности вот так устроиться у мумбаньо. – Она смотрела на кучу моего хлама, как будто тот действительно имел ценность, как будто была убеждена, что из этого каким-то образом получится нечто стоящее. Вот и записка, на которую она обратила внимание. Мнго лст опять на мгл?? Я объяснил, что побывал на похоронах мальчика в другом селении киона, там на могиле были аккуратно разложены листья манго. – Вы прежде видели подобный орнамент? – Нет, узор из листьев всегда разный. Но я не могу понять принцип, по которому выкладывают эти картины. – Возраст, пол, социальный статус, обстоятельства смерти, фаза луны, положение звезд, особенности рождения, семейная роль. – Она замолчала, чтобы перевести дыхание. И смотрела на меня, словно готовясь выдать еще сорок пять идей. – Нет. Они продолжают утверждать, что не существует никаких правил. – Может, и так. – И одна и та же старуха потихоньку командует, как надо сделать. – А когда спрашиваете ее напрямую? – Перестань, Нелл, – подал голос Фен. – Бога ради, он торчит тут вдвое дольше тебя. – Все в порядке. Помощь мне не помешает. Эта старуха – единственная женщина в округе, которая отказывается говорить со мной. – Даже через посредников, через родственников? – Белые убили ее сына. – Известно, при каких обстоятельствах? – Ниже по реке произошла заварушка, нагрянули правительственные войска усмирять. Упекли за решетку полдеревни. Этот молодой человек просто приходил в гости к своим братьям и никакого отношения к потасовке не имел, но оказал сопротивление аресту. Умер от удара по голове. – А вы возместили ущерб? – В каком смысле? – не понял я.