— Как видишь, он получил сильный удар в заднюю черепную кость, от такого удара почти всегда вытекает довольно много крови. — Грейде показал на кровь, которая свернулась в волосах вокруг раны. — Но посмотри на пол под раной, там ничего нет. Вообще никакой крови. — Он посмотрел Фабиану в глаза. — Значит, этот удар ему нанесли раньше? Грейде просиял: — А он соображает, этот новенький! — оповестил он всех окружающих, одновременно жестом велев своим людям положить тело в мешок. — Пойдем. Мой врач говорит, что я слишком мало двигаюсь. Фабиан пошел с Грейде по пустому зданию, вдоль полок, уставленных мечтами о новом, более красивом жилище. — Так что есть шанс, что он умер до того, как сюда попал? — Нет, но рана на затылке появилась раньше, — сказал Грейде и взял целую горсть конфет из вазочки, стоящей на прилавке в отделе красок. — Он умер трое-четверо суток назад. — Получается, в четверг или в пятницу? Грейде кивнул. — И хотя пока все вилами по воде писано, похоже, смерть наступила в результате кровопотери. На лице. — Он развернул обертку и сунул конфету в рот. — Если бы не крысы, из-за которых раны на лице оставались открытыми, он, возможно, был бы еще жив. — Так что он должен быть благодарен? — Ну, это как посмотреть. — Если по плану жертва должна была умереть, крысы тут не случайно? — Мне нужно больше времени, но не удивлюсь, если лицо намазали чем-то вкусненьким. — Например? — Мед. Селедочное масло. Печеночный паштет. Они едят практически все что угодно. Зазвонил мобильник Фабиана. Это была Тувессон: — Они нашли девушку. 21 «ПОЧЕМУ? СПРОСИ ФАББЕ». Фабиан сидел напротив Тувессон в ее кабинете, уставившись в написанную от руки записку, и без конца перечитывал три слова. «Почему? Спроси Фаббе». Более чем правомерный вопрос. Как он мог так глупо поступить? Он втянул невинную девушку в расследование и подверг ее смертельной опасности. Теперь она была мертва, и преступник выразился яснее некуда. Метте Луизе Рисгор не входила в его планы. — Датчане нашли ее в багажнике машины, — сказала Тувессон, сдерживая злость. — А записка? — Засунута ей в рот. Фабиан закрыл глаза и ощутил, как его все глубже тянет вниз. То, что беспокоило его все выходные, стало фактом. — Фабиан. Нет никакого сомнения, что расследование сделало большой и во многих отношениях значительный шаг вперед. Но цена… Этому нет никакого оправдания. У датчан теперь есть полицейский, который находится между жизнью и смертью, и убитая молодая девушка. Они обвиняют нас — шведскую полицию. — Шведскую полицию? Это моя ошибка. — Ты совершенно прав. Но я стою за своих людей. — Она посмотрела ему в глаза. — Хотя они отправляются в одиночные турне, не ставя меня в известность и не получив от меня добро. Но, конечно, это твоя ошибка, и тебе с ней жить. Фабиан кивнул. Он не мог с ней не согласиться и задумался над тем, научится ли он когда-нибудь лучше предвидеть последствия. — Я только что из Мальме. Они так же, как и мы, получили от датчан заявление. Мы с Бенгт-Оке Перссоном решили проводить единую линию и защищать наши действия. Мы пытались, несмотря ни на что, связаться со Слейзнером, но тот полицейский предпочел поехать совсем один, действуя на свой страх и риск вопреки всем мыслимым правилам, за что мы не можем взять на себя вину. Фабиан четко понимал, куда клонит Тувессон. Она потребует вернуть бейджик и пропуск и отстранит его от следствия. Это единственное разумное решение. Проблема только в том, что ему было слишком поздно выходить из игры. Это не просто еще одно дело. Это дело теперь касается его лично. Почему? Спроси Фаббе. — По-хорошему мне следовало бы отстранить тебя от расследования и отправить догуливать отпуск. Но… — она замолчала, словно ей надо было еще подумать. — К сожалению, я считаю, что следствие в тебе нуждается. — Она встала. — Нас ждут. Утес, Муландер и Лилья уже были на месте, когда Фабиан и Тувессон вошли в комнату для совещаний. Никто ничего не сказал, но было ясно, что все знают о третьей жертве, молодой датчанке, которая не имела отношения к делу, — Фабиан просто дал ей поручение. — Теперь, когда мы все в сборе, для начала хочу сказать, что Фабиан остается, несмотря на последние события. Утес с Муландером кивнули и улыбнулись Фабиану. Лилья же и бровью не повела. — Ирен? Ты против? — спросила Тувессон, но Лилья покачала головой. — Хорошо. Потому что сейчас как никогда важно, чтобы мы действовали как единая группа и поддерживали друг друга. — Она поочередно обвела пристальным взглядом всех, за исключением Фабиана. Но яснее не скажешь. Слова были обращены к нему и никому другому. — О’кей, тогда начнем. Они обсудили ход последних событий. На доску повесили фотографии Гленна Гранквиста в зрелом возрасте вместе с фотографиями с места убийства и фотографиями двух подозреваемых — Клаеса Мельвика и Руне Шмекеля. — Игнвар, я знаю, что вы еще не закончили. Но нашли ли вы что-нибудь еще, кроме той обертки из «Макдональдса»? — В принципе да, нашли, — ответил Муландер и продемонстрировал пакет для вещдоков с толстым черным фломастером внутри. — К сожалению, он, как и следовало ожидать, совершенно чистый и может скорее рассматриваться как доказательство того, что преступник не лишен чувства юмора. Или считает, что распечатка нового фото для каждой жертвы только загрязняет окружающую среду. — Муландер вытащил фломастер из пакета, подошел к доске и перечеркнул Гленна на увеличенной фотографии класса. Тувессон вздохнула и покачала головой: — Он с нами играет. — А что с «Пежо»? — спросил Фабиан. — Он едет к нам? — К сожалению, на все нужно время, — отозвалась Тувессон. — Если я правильно понимаю Слейзнера, он постарается затянуть дело и дать возможность раскрыть его своему собственному отделу. — Еще чего, это же наше расследование, — сказал Утес. — А они считают, что их. У них и убийство молодой девушки, и полицейский между жизнью и смертью, которого газета «Экстра Бладет» уже наверняка назвала героем десятилетия. — Какого десятилетия? Десятые годы ведь только начались, — заметил Муландер. — Мы не можем заседать весь день. Как там со следом из «Макдональдса»? — спросила Тувессон. — В радиусе двадцати километров от Осторпа находится восемь «Макдональдсов», — сказал Утес. — Но только шесть из них подают «блюдо дня». Один в Энгельхольме, три в Хельсингборге, один в Эдокре и один в Хюллинге. — А когда продается «Чили Макфест Де Люкс»? — спросил Муландер. — По четвергам. Так что все совпадает. — Надо объехать рестораны и проверить, узнает ли кто-нибудь из сотрудников Мельвика или Шмекеля. Возьмешься, Утес? — предложила Тувессон. — Оки-доки. — А это я хотела бы поручить тебе и Фабиану, — Тувессон показала документ и протянула его Лилье. — Was ist das?[14] — Обыск в доме Шмекеля. — Как тебе это удалось? — удивился Утес. — У нас нет ни четкого мотива, ни технических доказательств. Пока что на него указывает только его машина. — Которая наверняка украдена, — предположил Муландер. — Но заметь, он не заявил об угоне, — сказала Тувессон. — В суде это никогда не примут в расчет, — продолжал Утес. — И если я хорошо знаю Стину Хегсель, именно так она и сказала. — Именно так. Но ее бывший муж, очевидно, был датчанином. Фабиан опустился на стул Хуго Эльвина; в голове не было ни одной мысли. Он находился в смятении. Казалось, в расследовании ничего не стыкуется. Он был прав относительно Гленна и его раздавленных ступней, которые вместе с отпиленными кистями Йоргена наводили все подозрения на Клаеса Мельвика. Если у кого и был мотив, так это у него. Но куда он делся? Лилье ничего не удалось найти на него после 1993 г. Он словно растаял как дым. А кто такой Руне Шмекель на самом деле? Человек, машину которого просто украли, пока он находится в отпуске, или он также имеет какое-то отношение к Йоргену и Гленну? Причем, помимо класса. Может быть, это вообще не связано с классом? Может быть, фото класса — попытка повести их по ложному следу? Он откинулся на стул и понял, что чем больше он размышляет и пытается понять, как все взаимосвязано, тем дальше уходит от разгадки.