— Но я еще горю. Как я смогу… — Там, — прервала Матильда. — Ты бежишь туда и прыгаешь. Нет ничего проще. — Она показала на темно-синее море по краю рисунка. — Ничего проще, — повторил Фабиан и отложил рисунок. Он перевел взгляд на Соню, которая сидела на стуле у больничной койки. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, чем мог бы. Врач сказал, что я получил ожоги только второй степени, и мне не надо делать пересадку кожи и тому подобное. — Как хорошо. — Тебе больно? — спросила Матильда. — Ничего страшного, — улыбнулся Фабиан и встретился с Соней взглядом. — Я обожглась как-то раз, и мне было страшно больно. Вот смотри, — Матильда задрала маечку и показала на животе след от ожога. Фабиан надеялся, что с годами след уменьшится, но он, наоборот, будто рос вместе с Матильдой. Тогда ей было два года, и они были с ней дома одни. Он кипятил на плите ее соску. В то время дочка жить не могла без соски, или соси, как она ее называла. Она ныла и канючила, чтобы ей дали соси, и ей было наплевать, что соску надо прокипятить, чтобы не было бактерий. «Хочу соси… Соси… Папа… Папа, дай соси… Хочу сейчас!» Не выдержав ее нытья, он закрыл дверь в спальню, чтобы спокойно застелить постель. Он никак не ожидал, что она способна подвинуть табуретку, взобраться на нее и дотянуться до кастрюли с кипятком. — Врач говорит, что я, возможно, выпишусь завтра или послезавтра. — Как хорошо. — И я подумал, что тогда мы можем заняться отпуском, и… — Пожалуйста, прекрати. — Соня, меня отстранили. — Он посмотрел ей в глаза. — Я ничего не говорил, но позавчера Тувессон меня отстранила. — И тем не менее, ты лежишь здесь. Она права. Он может быть отстранен и получить ожоги, но это не играет никакой роли. Он все равно не расслабится, пока преступника не схватят, а сейчас он далек от разгадки, как никогда. — А где Тео? — Он отказался идти с нами. Кстати, как все прошло вчера? Фабиан покачал головой: — Он хотел одного: вернуться к компьютеру и запереться в своей комнате. Соня улыбнулась первый раз за время посещения. — Ты так хорошо раскрываешь всякие дела, что разберешься и с этим. Фабиан засмеялся: — Не знаю, кто бы тут справился. Ее улыбка погасла. — Мы с Матильдой уезжаем сегодня вечером ночным поездом. — Хорошо. А Тео? Что он говорит? Соня пожала плечами. — Говорит? Я спрашивала его, поедет ли он с нами, но последнее время он вообще не отвечает, когда к нему обращаются. — Она вздохнула и покачала головой. — А ты пробовала посылать ему смс? — Что? — Возможно, он сидит в наушниках и не слышит, когда ты его зовешь. Но мобильный все время у него на виду. Дорогая, он подросток. Тео и большинство детей его возраста считают, что с такими, как мы, очень тяжело и неприятно иметь дело. Естественно, они не хотят с нами разговаривать. — Ну ладно, если он ни за что не хочет ехать с нами, пусть остается, и тогда у тебя будет шанс разом раскрыть два дела. Она встала, наклонилась над ним и дотронулась губами до его губ. Обычно поцелуй сближал их. В разгар самых тяжелых кризисов у них была возможность напомнить друг другу, как сильно они друг друга любят в глубине души. Вопреки всему. — Увидимся, когда увидимся, — прошептала жена ему в ухо и повернулась к Матильде. — А теперь попрощайся с папой. — Пока. — А обнимашки? — Не надо, — Матильда взяла Соню за руку. — Если забудешь, как это делать, посмотри на рисунок. Они подошли к двери и постучали. Полицейский в форме открыл дверь и выпустил их. 50 Дуня Хоугор посмотрела в окно на темно-розовое небо с разбросанными кое-где легкими, как перышко, облаками с золотым отливом. Она лежала на диване в своей кооперативной двушке, которая располагалась над аптекой на площади Блогордс, и еще раз отметила, что именно этот старый потертый диван, который она унаследовала от своей бабушки, стоящий именно у этого окна именно в этой квартире, вероятно, самое лучшее в мире место. Если светит солнце, оно заходит в квартиру. Если идет дождь, он бьет по стеклу. Она опять взялась за распечатку журнала входов, которую просматривала во второй раз. На этот раз спокойно и систематически. Если здесь что-то есть, она это найдет. Цветным карандашом она помечала всех, кто входил в систему, как только находила их выход из системы. Если Слейзнер вышел под чьим-то другим именем, она это увидит. Но она не находила никаких несоответствий. Никто не выходил больше одного раза, и никто не выходил, предварительно не войдя. Он вошел в здание в 11:43 и вышел из него в 22:46. Конечно, длинноватый рабочий день для пятницы, но ничего особо странного. К сожалению. Она отложила стопку бумаги и посмотрела в окно. Высоко в небе мигающий самолет шел на посадку. Она задумалась, каково это — прыгать с парашютом. Просто распахнуть дверь самолета и броситься прямо в неизвестность. Надо как-нибудь попробовать. Она обещала преподнести это себе в подарок на тридцатилетие. А теперь ей скоро тридцать пять… Запасные выходы. Он мог ими воспользоваться? Она опять придвинула к себе стопку бумаги и пролистала до 17:33, когда он якобы находился рядом с Лилле Истедгаде, и просмотрела список в третий раз. И на этот раз она нашла то, что все это время искала: Время: 16:27 — Запасной 23 А. Время: 16:28 — Запасной 11 А. Слизняк выходил через запасные выходы в подъезде А. Вероятно, он следил за тем, чтобы двери не закрылись до конца, чтобы потом войти тем же путем и после этого выйти из системы по своему пропуску в 22:46. Значит, все совпадало. Он покидал участок по делам на улице Лилле Истедгаде. Об этих делах, из-за которых он, по всей видимости, не ответил на звонок на мобильный, должно знать как можно меньше людей. Тишину прервал телефонный звонок. Она посмотрела на дисплей своего мобильника. Номер неизвестен. — Да, алло…? — Привет, это я. Просто хотел спросить, можно я приду и тебя отымею? — Это был Микаэль Реннинг, пытавшийся говорить своим самым гетеросексуальным голосом. Дуня расхохоталась. — Разумеется! Если у тебя встанет, так сказать. — Не волнуйся. Я возьму с собой накладные усы и фальшивую лысину. — Ах так. Тогда договорились. — Кстати, а ты видела «Экстра Бладет»? — Нет, а что? — Посмотри сама. Дуня открыла свой «Айпад» и зашла на сайт газеты «Экстра Бладет». НАЧАЛЬНИК КОПЕНГАГЕНСКОЙ ПОЛИЦИИ ЛГАЛ!