Хаммерстен опять налил ему, и он немного поспешно схватил стакан и случайно пролил несколько капель на стол из красного дерева. — Извини… Я почти не спал. — Ничего страшного, ничего страшного. Хаммерстен так быстро достал тряпку, что Слейзнер начал подозревать, что он это предвидел. Проклятие. Это очевидно, ведь он наполнил стакан до краев. — Жаль эту Хоугор, — Хаммерстен пригубил напиток, — она чертовски хороший полицейский. — Конечно, хороший, — Слейзнер не стал трогать стакан. — Но у нее есть свои проблемы. А с другой стороны, у кого их нет? — Что за проблемы? — Например, она не подчиняется приказам. Потом, я думаю, у нее проблемы с алкоголем. На днях у нее было, как бы это сказать, настоящее похмелье. Хаммерстен кивнул и отпил из стакана. — Но пока что она справляется со своими обязанностями. — Вот тут-то собака и зарыта. Слейзнер взял стакан и постарался отпить как можно меньше, хотя организм жаждал большего. — А что говорит Вивека? Он покачал головой. — Она меня выгнала и, если быть честным, я не могу ее упрекнуть. — А мы и должны такими быть, правда? — Хаммерстен встретился со Слейзнером глазами. — Честными. — Мы же ведь всегда… — Ким, — прервал его Хаммерстен. — Боюсь, что мне придется сделать то же самое. — Я что-то не понимаю? — Ты знаешь, как я ценю тебя и все то, что ты сделал для отдела. Но эта история растет, как опухоль, и есть риск, что она очернит всю организацию. Откровенно говоря, у меня нет выбора. Это все была игра. Сделать вид, что все в порядке. Заставить поверить, что они в одной лодке. На самом деле этот старый хрыч уже все решил. Терять ему больше нечего. Слейзнер поднял стакан и стукнул им по столу красного дерева. — Что ты несешь? Что значит «нет выбора»? Кто здесь решает, если не ты? — Ким, я понимаю: ты взволнован. Но… — Понимаешь? Ты действительно понимаешь? Хаммерстен вздохнул. — Ким, ты так же хорошо, как и я, знаешь, о чем идет речь. Если доверие общественности к нашей организации будет подорвано, нам всем не поздоровится. — Хенрик, это не что иное, как травля в СМИ, устроенная более или менее на пустом месте. О’кей, меня не было на месте, и я не ответил на этот проклятый звонок. Ну и что?! Эта девушка все равно бы умерла. Предположим, я взял бы трубку. Предположим. У меня все равно не было шансов вовремя прислать спецназ, и все, так или иначе, кончилось бы тем, что этому полицейскому из Кеге пришлось бы действовать. Но, конечно, я могу взять на себя вину, если от этого у всех улучшится настроение. Никаких проблем. Хаммерстен молча размышлял над аргументами Слейзнера. — Хенрик, ради бога. Дай мне сутки или двое, и я опять выведу эту шхуну на верный курс. Обещаю. В последний момент он решил не говорить об очевидном и не бить Хаммерстена по больному месту. По этому можно было пройтись, как по красной ковровой дорожке, но не надо. Они оба об этом думали. — У тебя есть время до завтра. 57 Он ждал почти два часа. Сидел в машине, пока не настал подходящий момент. С помощью джойстика он мог вручную управлять маленькой камерой, вмонтированной в заднее стекло, а на экране перед собой он видел, как около детского сада играли дети. Как они ссорились из-за велосипедов, бросались землей, плакали и вытирали сопли. У него самого детей не было. Он никогда их не любил. Даже когда сам был ребенком. Он пытался делать все, чтобы стать одним из них. Носить правильную одежду и говорить правильные вещи. Но никто не обращал внимания на его отчаянные попытки, и в конце концов желание стать нормальным сменилось презрением по отношению к своим сверстникам. Теперь самое большое отвращение у него вызывали дети. Сопли, прыщи, чесотка, бородавки, вши, экзема… Этот список можно продолжать до бесконечности. Маленькие беззащитные источники инфекции без цели и смысла. К тому же злые. До него это все дошло только тогда, когда он сам стал взрослым. Злоба заложена в них как нечто само собой разумеющееся уже с рождения, в отличие от доброты, которую надо тренировать, воспитывать и лелеять. Злоба же, наоборот, прекрасно справляется собственными силами и с годами становится все более и более изощренной. В 16:07 он вышел из машины, чтобы забрать их. В это время там достаточно много родителей, и персонал не успеет ничего заметить. Он посмотрел в «Фейсбуке», как выглядят дети. Лувиса и Марк, три года и пять лет. Он сразу же нашел их, и они проглотили его объяснение без всяких протестов: мол, он коллега их мамы, которая сидит на совещании и не может прийти и забрать их до закрытия детского сада. Обещание сводить их в «Макдональдс» помогло ему полностью завоевать их доверие. С персоналом было не так просто. Воспитательница с избыточным весом отнеслась к нему с подозрением и расспрашивала его, кто он такой, вдоль и поперек, ясно дав понять, что не может просто так отдать детей постороннему человеку. К счастью, детей поблизости не было, и он смог возмущенным тоном объяснить, что он отнюдь никакой не посторонний, а отец детей. Сбитая с толку, воспитательница растерянно смотрела на него. Он объяснил, что по работе много находится в разъездах и обычно никогда не приходит за ними, и что это сюрприз. В конце концов она приняла его объяснение, но подчеркнула, что в следующий раз, когда он соберется прийти и сделать сюрприз, он должен сообщить об этом заранее. Теперь дети спали искусственным сном на заднем сиденье, а на экране от камеры в заднем стекле он увидел, как их мать, Камилла Линден, хлопнула дверью машины и поспешила к детскому саду, как обычно, опаздывая. Через три минуты она бросилась обратно, нажимая на кнопки мобильного. Она еще не знала, что услышит только фальшивое сообщение о том, что у номера отсутствует абонент. Он видел, как она еще раз набирает номер, слушает то же сообщение, одновременно забрасывает свою сумку на пассажирское сиденье машины, садится за руль и отъезжает, взвизгнув шинами. Сам он воспринял все спокойнее, повернул зажигание и поехал за ней, включив автоматическое фокусирование камеры на лице, которое с помощью запрограммированных им алгоритмов управляло висящей на кардане лазерной пушкой. Если все сработает, они никогда не догадаются, что произошло. 58 Проходящая мимо медсестра пристально посмотрела на Тувессон и указала на табличку с перечеркнутым мобильным телефоном. — О’кей, так и делай. Я должна прерваться, — Тувессон закончила разговор и повернулась к Лилье. — Это Муландер. Они в парке и ничего не могут там найти. — Ничего? — Кроме нескольких волосков жертвы в кустах, где ее обнаружили. Никакой одежды, никаких следов человека или машины, ничего. Так что я послала его обратно в Седеросен. — Обычно всегда что-то можно найти. А тебе известны случаи, когда Муландер ничего не находил? Тувессон покачала головой. — Преступник очень хорошо позаботился о том, чтобы убрать после себя. Но это мы уже знаем. Те следы, которые мы обнаружили, он именно для этого и оставил. Что скажешь? Она повернулась к Фабиану, чтобы узнать его реакцию, но тут к ним подошел врач. — Пойдемте со мной. Они двинулись за врачом по коридору. — Хотя больная немного пришла в себя, она по-прежнему очень слаба. Другими словами, посещение должно быть коротким. — Он указал на дверь, которую охраняли двое полицейских в форме. — Вернусь через десять минут. Врач пошел дальше, а Тувессон открыла дверь, но ее остановила Лилья: — А стоит ли Фабиану входить в палату? — Тувессон встретилась с ней взглядом. — Ведь он отстранен от расследования. Тувессон кивнула и повернулась к Фабиану: — Она права. В свой отпуск ты можешь делать все, что угодно. Но если хочешь встретиться с Ингелой, сделаешь это после того, как мы закончим. — Хорошо, — ответил Фабиан и направился к лифтам вместе со своими немыми полицейскими. Он уже получил нужный ему ответ. Тувессон и Лилья подошли к кровати, у которой была приподнята спинка, так что Ингела полусидела. Не считая кругов под глазами, она была бледной, как простыня, на которой лежала. Нечесаные волосы засалились, а руки поверх одеяла дрожали, как у старухи. Но что можно ждать от человека, который потерял так много крови и только что подвергся насильственной непрофессиональной операции, подумала Тувессон, придвигая стул и садясь рядом с кроватью. — Здравствуйте, Ингела. Меня зовут Астрид Тувессон. Я комиссар криминальной полиции Хельсингборга. А это ассистент криминальной полиции Ирен Лилья. Лилья помахала рукой в знак приветствия.