– Жаль! Внутри некоторых аппаратов бывает весьма занятно. Недолгий путь до проходной Владимир Анатольевич растолковывал, что самые главные люди на предприятии – простые работяги, обеспечивающие функционирование каждого механизма, каждого болта, это на их мозолях держится фабрика. А кабинетная работа – скучная, тоскливая и от производства далекая. Да что и говорить! Он сам обожает бросить текущие дела и сбежать в цех, в настоящую жизнь. Здания сменились бесконечным серым забором с ромбиками и спиралью из колючей полосы, отчего напрашивалась ассоциация с тюремной зоной. Для полноты картины не хватало только вышек с охранниками. Наконец подошли к контрольно-пропускному пункту с длинными очередями грузовиков. На глаза снова попались персики. – Зачем вам фрукты? – Кушать, конечно. Рабочим нужны витамины. – Раньше молоко давали за вредность. – У нас и теперь молоко дают. За полезность, – Владимир Анатольевич открыл малозаметную дверку, которая находилась в стене в некотором отдалении от главного шлагбаума. Вошли в полупустой кабинет, вмещавший огромный шкаф на целую стену, стол со стопками папок высотой в человеческий рост и стул. Стул поскрипывал под хмурым мужчиной с большими ушами и пучками волос в ноздрях. – Журналист, на экскурсию по договору. Провести по стандартной процедуре, – Владимир Анатольевич передал пропуск с папкой «Дело». Мужчина с презрением оглядел Коренева, чем напомнил буфетчицу из гостиницы. – Готовим пальчики, – объявил хриплым прокуренным голосом. Коренев удивился. – Конечно, объект секретный, так сказать. Вдруг вы воспользуетесь положением и украдете что-то, – поспешил пояснить Владимир Анатольевич и добавил волшебную фразу, призванную развеивать любые сомнения: – Не переживайте, это стандартная процедура, обычные меры безопасности. Распишитесь, что не возражаете против дактилоскопии, а заодно в этой же форме указано, что и наше предприятие со своей стороны обязуется хранить ваши личные данные без передачи третьим лицам. Каждый пункт проверен нашими юристами и соответствует законодательству. Коренев с сомнением пялился на бумажку в поисках текста мелкими буковками. Он хотел возразить против дактилоскопии, но вспомнил размер неустойки по договору. Иногда принципиальность обходится слишком дорого. Прочитал текст подсунутой бумажки и после секундной заминки размашисто расписался. – Отлично! – обрадовался Владимир Анатольевич. – Теперь погрузите пальцы сюда и приложите посильнее, будто пытаетесь задавить таракана, так сказать. В силу повышенной брезгливости Коренев вряд ли давил бы тараканов с подобным усилием. Через пять минут он вытирал тряпкой остатки краски с пальцев с ощущением преступника, помещаемого под стражу. – Если у вас есть средства мобильной связи и фотофиксирующей техники, сложите в этот коробок. Это уже ни в какие ворота не лезло. – А как же иллюстрации для книги? – Не беспокойтесь, у нас есть штатный фотограф, так сказать, он и предоставит необходимые фотоматериалы, – пояснил Владимир Анатольевич. – Вы по незнанию можете сфотографировать что-то недозволенное и секретное, а потом получите проблемы со службой безопасности, так что данные меры направлены взаимное избавление от ненужных неприятностей. Пришлось отдать мобильный телефон с фотоаппаратом и расписаться в очередной форме. – Замечательно! А вы переживали! – обрадовался Владимир Анатольевич, словно не верил, что Коренев согласится. – На выходе получите свое имущество. Нам чужого не надо, так сказать. На этом процедуры закончились, и они вышли из душного помещения. Безопасность на проходной, несмотря на секретность объекта, обеспечивали два охранника – старичок в пятнистой форме и низкорослая женщина. Пока она проверяла документы у въезжающих-въезжающих грузовиков, дедушка дремал на деревянном стульчике, подпирая седой головой стену и посапывая беззубым ртом. – Ильич! – окликнул Владимир Анатольевич. Старичок хрюкнул и захлопал глазами. – Доброе утро! – обрадовался он. – А я-то думаю, кто это шумит, никак большое начальство приехало. – По производственной необходимости, – оправдывался Владимир Анатольевич. – Привел одного товарища на экскурсию. Пробежимся, поглядим на нашу красавицу изнутри, так сказать. – Пропуск есть? – Конечно, все по чину. Владимир Анатольевич сунул в руки Кореневу картонный прямоугольник с печатью и шепнул: – Ваш пропуск. Не потеряйте, иначе с фабрики не выберетесь. Покажите охраннику и смело проходите. Ильич дотошно осмотрел картонку с двух сторон, сообщил, что проход свободен, и снова заснул. – Внешность обманчива, – Владимир Анатольевич кивнул на старичка-охранника. – Взглянешь на него и думаешь – немощный дедушка дремлет на рабочем месте… – А разве это не так? – осторожно спросил Коренев. – Через Ильича еще никто ничего не смог протащить! У него нюх на нарушителей и нарушения. Ильич всю жизнь здесь проработал. – Так уж и всю… – Абсолютно! – подтвердил Владимир Анатольевич. – Он родился в фабричном медпункте. Редкое стечение обстоятельств. #16. Представшая картина разочаровала – бесцветные здания, разделенные пыльными дорогами. Ни тебе деревца, зеленого газона или красного флажка, чтобы перебить серость. Говорят, в северных регионах у местного населения из-за общей мрачности и унылости развивается цветовое голодание, чреватое суицидальными настроениями. Коренев тоже испытал нехватку цветов и немедленно захотел повеситься от депрессии. Мимо проехал грузовик, наполненный до краев ароматными персиками, и скрылся за углом. – Что скажете? – поинтересовался Владимир Анатольевич первыми впечатлениями. – Незатейливо, конечно, зато абсолютная чистота. Здесь чище, чем у вас в квартире. Коренев не возражал. Как человек творческий, он плодил бардак и нагромождение. Говорят, маниакальная страсть к чистоте – признак невроза или шизофрении. По этому критерию ему сумасшествие не грозило. – Кроме того, у нас есть и клумбочки, и небольшой прудик, так сказать. Сами увидите, – продолжал Владимир Анатольевич. Мимо прошли шеренгой рабочие с безразличными лицами. Они были одеты в одинаковые темно-синие робы со светящимися оранжевыми полосами на спинах. Шли молча, и второй раз за день возникли тюремные ассоциации. – Почему они такие серьезные? – Кто? – не понял Владимир Анатольевич. – А-а-а… Вы о рабочих? Делу время, потехе – час, дисциплина превыше всего, а для шуток и прибауток отведен целый обеденный перерыв, так сказать. – Строго, – хмыкнул Коренев. Его творческой натуре претила однообразная работа в режиме «от звонка до звонка». – Зато эффективно. И производительность труда высокая, и количество несчастных случаев сведено к минимуму. За десять лет ни одного происшествия со смертельным исходом. К нам с других предприятий присылают специалистов для обмена опытом, но без особого успеха. Нужно воспитывать в людях производственную культуру, а за один-два квартала подобного результата добиться невозможно. – И в чем секрет? – Воспитание с детства. У нас при фабрике есть и детские садики, и техникум. Мы сами воспитываем нужных специалистов и не имеем проблем с квалифицированными кадрами. Да и работающим родителям нравится сдавать в детей садик прямо на работе. Коренева не покидало ощущение, что они на экскурсии в колонии-поселении. – Вижу у вас в глазах неодобрение, – заметил Владимир Анатольевич. – Но на самом деле, рациональный подход и забота о людях, так сказать. Тем не менее, предлагаю обратиться к технологии. Давайте во избежание путаницы в головах, пройдем к началу технологической цепочки. Начнем с азов, так сказать. После немногого, увиденного за последние десять минут, идти никуда не хотелось. Коренева мучало удушье, словно погрузился на дно и не мог вынырнуть за порцией свежего воздуха. – Может быть, подберете мне инструкций и буклетов, а я перепишу описание технологии. Я же в технике слаб. Вам надо было Сидоренко просить, он у нас в редакции главный специалист по промышленному производству, к нам с завода пришел… – Не беспокойтесь, буду у вас консультантом, так сказать, – сообщил Владимир Анатольевич. – А за скупыми строчками инструкций вы не увидите людей, влюбленных в свое дело. Коренев сдался и побрел за Владимиром Анатольевичем, лавировавшим между однотипными зданиями. Быстро потерялся среди монотонных сооружений и перестал понимать, как далеко они отошли от проходной. По ощущениям, фабрика растянулась на километры. Изредка на пути попадались люди с серьезными лицами, словно одна из фабричных инструкций предписывала ходить исключительно с кислой миной и никогда – ни при каких условиях – не улыбаться. Владимир Анатольевич давал краткую историческую справку. Голос его стал скучным и монотонным, и Коренев постоянно терял нить повествования – мозг то и дело искал повода отвлечься. Тем не менее, стало ясно, что фабрика имеет богатую историю, начавшуюся в царские времена. Какой-то немец-промышленник получил разрешение на устройство предприятия по германскому проекту. При том же немце было начато строительство и запущены первые цеха. Но к полноценному запуску фабрикант не дожил – в заграничной поездке подхватил от мухи экзотическую заразу и через неделю помер. Вопреки ожиданиям, строительство было закончено на государственные средства с опережением срока. Для наладки заказали из Германии вместо одного покусанного немца трех здоровых, которые руководили запуском в эксплуатацию и обучали местных рабочих и инженеров. С тех пор фабрика разрослась не на шутку и заняла площади, в десятки раз превышающие первоначальные. Вырос и ассортимент производимой продукции. Единственный вопрос, ответ на который затерялся за обилием слов и фактов, – что же, черт возьми, выпускают на фабрике? – Сами увидите, – уклонялся Владимир Анатольевич от прямых вопросов. – Ассортимент призван удовлетворять разнообразные вкусы и потребности. Очередная группа рабочих проследовала навстречу. Поздоровались, развернулись на девяносто градусов, словно по команде «нале-во» и строевым шагом удалились в соседний переулок. На их спинах блестели черные цифры в оранжевом обрамлении, как у футболистов. Владимир Анатольевич проследил за взглядом Коренева и пояснил: – Табельные номера. После фабричного детского садика уже ничто не удивляло.