– Худеть не буду, и не уговаривайте. – И не надо. Наоборот, лучше слегка поправиться – небольшой жировой запас поможет вам в случае чего дольше продержаться без пищи. – Так вы, значит, собираетесь сэкономить не только на радиационной защите, но еще и на жратве? Вот спасибо, блин! А без кислорода в случае чего мне что поможет продержаться? – Подумайте, может, и тут у вас есть что-то. Так, значит, вы в принципе согласны? – В верхах вашу идею уже утвердили? – Шелепин, в общем, согласен, послезавтра докладываю Брежневу. – А, ну тогда еще не все так трагично. Леонид Ильич точно будет против. – Я в этом не уверен, но если вам интересен результат, послезавтра вечером будьте где-нибудь неподалеку от телефона, я позвоню. Глава 27 Келдыш, как и обещал, позвонил мне сразу после беседы с Брежневым. – Леонид Ильич не против того, чтобы вы баллотировались в члены-корреспонденты, – услышал я. По нашей договоренности это означало, что на самом деле Леня не против четвертой лунной экспедиции, где главную роль будут играть не мои роботы, а я вместо них. На Академию же наук мне в свете внезапно открывшихся обстоятельств стало как-то начхать. – Леонид Ильич ждет вас в гости завтра вечером, в двадцать один тридцать, – закончил Мстислав Всеволодович. – Буду, – подтвердил я и сразу позвонил Октябрине, чтобы она срочно согласовала мой визит к Челомею. Для разговора с Леней надо более или менее точно представлять себе, во что меня собираются втравить. Часа через полтора я выехал в Фили, а еще через час уже беседовал с Владимиром Николаевичем. Чувствовал он себя при этом несколько неудобно из-за того, что за моей спиной по наводке Келдыша начал предварительную проработку четвертой лунной. – Ладно, – отмахнулся я, – начали и начали, чего уж теперь сокрушаться. Полет, значит, предполагается по схеме двух пусков? – Да, разумеется. – Не факт, я, пока ехал, всю дорогу боялся, что вы собираетесь весь комплект закинуть на орбиту одним «Протоном». Тогда это был бы гроб без вариантов. – Нет, сначала лунный корабль с посадочным модулем, а потом вас и запас горючего. Кстати, это правда, что вы можете неделю обходиться без сна и при этом не терять работоспособности? – Правда. – А девять суток в случае чего протянете? – Это в каком же таком случае? – Вообще-то вам выделяется время на сон в пути от земной орбиты до лунной, а потом на обратном отрезке. Но вполне реально, что этими временами вы воспользоваться не сможете. – Пожалуй, и девять суток протяну, – кивнул я. Ну да, а чего тут не протянуть-то? Если спать на диване Антонова в двадцать первом веке, тянуть можно хоть месяц. Больше – наверное, надоест, да и то не факт. Даже если около Луны и на ней самой прыгать в будущее не получится, все равно как-нибудь выкручусь. Да уж, одиночный полет чреват и не такими сюрпризами. Зато никаких разногласий и конфликтов в экипаже точно не будет. – Да, Вить, можешь на меня положиться, – гордо подтвердил Антонов. – Я не подведу. – А это еще что за хрень? – удивился я, повнимательнее рассмотрев эскиз лунного посадочного модуля. – Вы имеете в виду крепление жилого отсека? – Ну, если эту конуру из фольги так можно назвать, то да. – Шанс на самый крайний случай. Если при посадке случится перерасход горючего и его не станет хватать для нормального выхода на лунную орбиту, то отсек можно будет быстро отсоединить, это уменьшит взлетный вес килограммов как минимум на семьдесят. – И лететь верхом на раме, соединяющей двигатели и баки? В одном скафандре? – Наверное, такой шанс при всей его неоднозначности все-таки лучше, чем вовсе никакого. И кстати, скафандр тоже планируется облегченный. Не такой, в каких по Луне ходили американцы. – Блин, вы тут меня своими новостями, наверное, решили уморить еще до полета. Что хотят сэкономить в скафандре? – В принципе не так уж много, учитывая ваши особенности. Вот, смотрите… Домой я возвращался, мягко говоря, в расстроенных чувствах. Вот почему все так уверены, что я с радостным визгом соглашусь на такую авантюру? И ведь теперь не откажешься – как никак герой, надо соответствовать. Тьфу! Вера сразу заметила, что я чем-то сильно озадачен, но только спросила: – Не расскажешь? – Завтра пойдем в институт вместе, там и расскажу. Разумеется, и спецы Семичастного, и я сам регулярно проверяли нашу квартиру на предмет наличия прослушки и вроде пока ничего не находили, но мало ли. В спецкомнатах института вероятность утечки сведений будет уж всяко меньше. Прямо с самого утра туда и пойдем. – Значит, предлагают лететь одному… понятно. Вера, услышав, что мне предстоит, ненадолго задумалась, а потом предположила: – И небось еще дублером поставят Гагарина. – Почему ты так решила? – Ему можно будет объяснить, что на самом деле он вместо тебя не полетит ни при каких обстоятельствах. Другим – труднее. Вить, а отказаться никак нельзя? – Никак, сама же понимаешь. – Да, понимаю… а давай съездим на улицу Крупской? Прямо сейчас. В самое начало, где должен стоять памятник, но его пока нет. – Зачем? – на всякий случай спросил я, хотя в ответе почти не сомневался. – Ты только не смейся… но мне кажется, что там я смогу как-то понять, как пройдет твой полет. Только там, в других местах почему-то у меня ничего такого не получается. – Не буду я смеяться. Поехали. – Знаешь, Вить, мне кажется, что тебе будет очень трудно, но все кончится хорошо, – сказала Вера, когда мы, постояв минут пятнадцать в сквере, отправились домой. – Ты мне веришь? – Да, конечно. – Ой, ну разве можно лезть целоваться, когда ведешь машину? – А почему нет? В правилах, насколько я помню, такого запрета не прописано. – Мало ли, небось, просто не сообразили, когда писали. И раз уж тебе так неймется, то сиди спокойно и внимательно следи за дорогой, а целовать буду я. Вот только ремень перекину поудобнее, и сразу начну. Встреча с Брежневым прошла в его московской квартире на Кутузовском. – Ну что, Вить, все ты никак не можешь успокоиться? – попенял мне Леня с какими-то чуть ли не с оте-ческими интонациями, как только мы зашли в его кабинет. Понятно, он хочет провернуть это дело так, будто я сам так на эту Луну рвался, что удержать ну никак не получилось. Чтоб, значит, его потом совесть не мучила, ежели что. Кстати, не такая уж, с моей точки зрения, плохая позиция. Она подразумевает, что у ее носителя есть пусть и не совсем совесть, но что-то на нее довольно похожее, которое тоже может грызть. – Так ведь вам небось Келдыш рассказывал, что он надеется обнаружить в том кратере, – пожал плечами я. – И американцы туда наверняка собираются, у них по программе еще три экспедиции. Так что – надо. – Да, Витя, надо. И ты, хоть иногда и смотришься прямо-таки каким-то разгильдяем, а временами и вовсе антисоветчиком, в душе все-таки настоящий коммунист. Всегда готов, если это необходимо партии и народу, первым шагнуть в неизвестность. – Да, я такой. – Тьфу! Вот только с тобой начнешь говорить как с человеком, ты тут же что-нибудь отмочишь.