– Вы же знаете, что высоких слов я не люблю. – И правильно, это есть признак… а, ладно. Лучше расскажи, как ты оцениваешь шансы этой экспедиции? – Более или менее объективно смогу их оценить месяца через три-четыре, а пока – в общем, как неплохие. То, что предлагает Челомей, – это почти та же самая «Луна-20», только с дополнительными движками для увеличения грузоподъемности и внешними топливными баками. В общем, ничего принципиально нового не планируется. Самая опасная часть, как мне кажется, это посадка на Землю, а она уже отработана. Правда, пока только с образцами. – А мне говорили, что самое опасное – это старт с Луны и переход в корабль через открытый космос. – Ну, там-то все будет зависеть от меня, а я до сих пор себя не подводил. Зато при посадке на Землю мне достанется только роль груза. Это если мне не удастся отговорить Челомея от идеи сажать на Землю лунный модуль, мысленно уточнил я. – Ну, раз уж ты настаиваешь… Да не настаиваю я ни хрена!!! – разумеется, завопить это я себе позволил опять же только мысленно. – …то Политбюро на ближайшем же заседании рассмотрит вопрос о четвертой лунной экспедиции. Вот только как быть с дублером? – Да никак, – хмыкнул я. – Лететь могу только я, больше никто. Для любого другого такой полет будет мало отличаться от самоубийства. – Это понятно, но подготовка без дублера наверняка привлечет ненужное внимание. Гагарин тебя устроит? Ага, подумал я, Вера, по крайней мере, этот момент предсказала правильно. Будем надеяться, что и все остальное тоже пройдет в рамках ее предвидения. Вслух же сказал: – Меня-то устроит, а его? – А он-то настоящий коммунист, причем, в отличие от некоторых, без всяких закидонов. Сам ему скажешь или свалишь на меня? – Лучше на вас, Леонид Ильич. Все-таки мой авторитет и ваш – они несравнимы. И можно к вам обратиться с не совсем обычной просьбой? – Да они у тебя все не совсем обычные, так что валяй. – Нельзя ли как-нибудь сделать, чтобы за этот полет мне не давали вторую звезду героя? Брежнев даже ненадолго потерял дар речи, но быстро его обрел и буквально заорал: – Да что ты себе позволяешь! Это же высшая награда Советского Союза, а он тут уже заранее кочевряжится! Чем она тебе не угодила? – Так ведь бюст же на родине начнут ставить. – О господи, с тобой рехнуться можно. Ты где родился? – В госпитале военного городка под Минском. Сейчас там ничего нет, ни городка, ни даже деревни. – Ну, значит, с установкой бюста возникнут трудности, и на их разрешение понадобится время. Вот о чем просить надо было! А то ишь, звезду героя он не хочет. Вернешься и будешь носить все три, и трудовую тоже, я за этим лично прослежу. Ты только того… вернись, а со всем остальным мы как-нибудь разберемся в рабочем порядке. Кажется, Ильича уже начала потихоньку грызть совесть или что там вместо нее, подумал я и махнул рукой: – Да вернусь, куда же я денусь. Разумеется, при условии достаточного финансирования программы. – Девятисот миллионов вам с Челомеем, надеюсь, хватит? – Леонид Ильич, так я же не о себе забочусь! Мне-то что, геройски погибну, и все. А вы потом сам себе как будете в глаза смотреть? И ведь лечить-то вас будет уже некому. Миллиард двести – это минимальная цифра, которую вообще можно рассматривать. И пять миллионов валютой. – А сроки? – Сверхоптимистичный – год, более или менее реальный – полтора, пессимистичный – два. – Точно? – Леонид Ильич, ну какая сейчас может быть точность? Вот через три месяца она уже будет. А это пока так, предположения. Антонов, что удивительно, всю нашу беседу с Леней молчал, будто его и вовсе в природе не было, и подал голос только когда я уже поздней ночью ехал по домой по пустому Ленинскому. – Да, Вить, не ожидал, – как-то даже слегка растерянно сказал он. – Получается, не зря у меня появились предчувствия. Еще бы понять, что они означали. – Чего ты не ожидал – такого от меня бессмысленного и беспощадного героизма? Не ты один, я и сам от него офигеваю. – Неужели не помнишь? Я же в детстве мечтал стать космонавтом и летать на другие планеты. – Ну, я-то, положим, помню, а вот что ты не забыл – оно вообще удивительно. Антонов-мечтатель – это можно писать картину маслом. Или даже изваять статую. Церетели пока вроде не избалован заказами, авось возьмется даже не очень задорого. Представляешь, что он из тебя сделает? И кстати, чем тебе полет на «Салюте» не космический? – Это все-таки слегка не то. Да и что я там видел? А тут – Луна. А на ней того и гляди найдутся обломки чужого космического корабля. – Ага, так они тебе сразу сами в руки и попрыгали. Это ты небось Казанцева перечитал, у него в книгах и кораблей, и их обломков до хрена и больше. А вообще, конечно, я за тебя рад, если уж у тебя сбудется мечта. – А у тебя что, нет? – Да как-то знаешь, все время не до того было. Хотя, конечно, посмотреть на лунный лагерь своими глазами не помешает. Цветы там на могилу «Двойки» возложить, еще чего-нибудь. Антонов задумался, даже не обратив внимания, что мы проехали «Рыбу» – обычно этот магазин вызывал у него очередной приступ возвышенной грусти. – Слушай, – прорезался он, когда мы уже свернули на Профсоюзную, – а давай, если уж припрет и деваться будет некуда, заранее договоримся, что там не ты погибнешь, а я? Тебе-то еще жить да жить, страну спасать, дочек растить… Тут он заткнулся, сообразив, что порет явную чушь. Но я все же решил уточнить: – Каких еще дочек – откуда они у меня вдруг возьмутся, в твоем двадцать первом веке? Да и страна там совсем не та. И вообще, давай подумаем. Если окажется, что с лунной орбиты перенос сознания невозможен, то мы там в случае чего оба отбросим копыта, а что при этом будет в двадцать первом веке, я предсказать не берусь, и ты, небось, тоже. Если же такая пакость не возникнет, то мы оба окажемся у тебя и будем долго еще куковать мало того что в будущем, так еще и с одним организмом на двоих, причем весьма немолодым. Тоже, скажем прямо, перспектива не самая вдохновляющая, поэтому лично я намерен сделать все для успешного завершения полета. И надеюсь на твою помощь. – Горы сверну! – пообещал Антонов. – И даже достану пару «Эльбрусов» в космическом исполнении, есть у меня в МЦСТ знакомые. Только золота мне не надо, лучше подкинь янтаря, он хорошо уходит. Ну, а икрой я как-нибудь затарюсь и сам. Нет, ну надо же, какой поворот! Вот уж не думал не гадал, что сподоблюсь на старости лет оставить на Луне свои следы. – Вообще-то даже если и оставишь, то только мои, – слегка обломал я высокие мечты своего духовного брата. – А, ладно, гулять так гулять! Согласен, пусть следы будут общие. И, значит, тогда с тебя дизайн-проект подошв скафандра. Глава 28 Многие вещи при ближайшем рассмотрении выглядят не совсем так, как это кажется поначалу, и четвертая лунная экспедиция исключением не являлась. Впрочем, я и во время беседы с Челомеем не предполагал, что пусков будет всего два. Это он мне озвучил только потребное для доставки меня на Луну и потом возвращения оттуда. Нет, если бы задачи экспедиции можно было выполнить часа за два, то озвученная им схема имела бы право на существование, но дела обстояли далеко не столь оптимистично. Во-первых, то, что интересует Келдыша, нужно еще найти, и тут без хорошего металлоискателя не обойдешься. Во-вторых, найдя, его надо будет откопать, причем, возможно, и не с такой уж маленькой глубины. И в-третьих, все потребное на первые две задачи время мне надо будет где-то жить и чем-то питаться, несмотря на гнусные намеки Келдыша о подкожно-жировых запасах. Жилой отсек спускаемого аппарата на самом деле для хоть сколько-нибудь продолжительной жизни в нем совершенно непригоден. Там и ноги-то протянуть получится только в переносном смысле, а в прямом не дадут габариты. Даже Гагарину, а ведь полечу-то я. По степени комфорта это примерно соответствует месту на заднем сиденье «Оки» или, если перейти к здешним реалиям, то горбатого «Запорожца», в котором вообще-то едут четыре человека, причем все в шубах. А ведь работа на поверхности Луны может затянуться почти на две недели. В общем, нужен еще какой-никакой дом, причем достаточно просторный для того, чтобы при необходимости там можно было снять скафандр. Ну и еще много чего. Например, чем ковырять лунный грунт – киркой? Так я не гном, даже внешне ничего общего. Значит, как минимум нужны отбойный молоток в космическом исполнении и взрывчатка. В общем, кроме тех двух пусков, что необходимы для доставки на Луну моей персоны, потребуются еще два для обеспечения условий труда. Это как минимум, а вообще-то лучше три. Впрочем, Челомей, узнав, на какое финансирование мне удалось раскрутить Брежнева, и главное, какие фонды под это дело вытянуть из Устинова, сказал, что в случае чего будет возможен и четвертый грузовой запуск на Луну. Это если с каким-нибудь из трех что-то пойдет не так. В общем, как я в свое время уточнял, стоимость такой экспедиции будет, пожалуй, повыше, чем у всего Ясенева. Или, по крайней мере, соизмеримой с ним, но Келдыш сказал, что оно того стоит. – Температура плавления сплава, обнаруженного в одном из доставленных образцов, четыре с половиной тысячи кельвинов, – объяснил академик. – И уже определен состав – гафний, азот, углерод. И все. Сейчас думаем, как такое можно получить в наших условиях. Поэтому жизненно необходим еще хотя бы один такой образец, а лучше так и не один. Думаю, вам не нужно объяснять, сколь велико может быть народнохозяйственное значение возможности производства материла, выдерживающего столь высокие температуры. Это будет революция в авиационном и космическом двигателестроении, да и много где еще. – У-у, а я-то думал, что мне придется там искать останки братьев по разуму. – Это потом, когда благодаря новым материалам полеты на Луну сравняются по затратам с сегодняшними орбитальными. – Да, но тогда лучше настроить металлоискатель именно на искомый сплав, – предложил я. – Э… его почти не осталось. – Но хоть что-то есть? Мне много не надо. – Семидесяти миллиграммов вам хватит? – На безрыбье и это сойдет. Где остатки образца? – В ИМЕТе. – Хорошо хоть не в каком-нибудь Арзамасе с номером. Ладно, понял я, за что мне придется страдать. Действительно, задача довольно интересная.