Он переложил бумаги и взглянул на меня. — Все зависит от того, как дорого вы цените свою жизнь. Либо вы предпочтете провести ее в тюрьме, пока не превратитесь в развалину, либо рискнете жизнью, с тем чтобы скостить срок и пожить хоть несколько лет в свое удовольствие. — Он остановился и провел языком по внутренней стороне губ. — Не сказать, чтобы это был богатый выбор, не так ли? — Вы не все сказали, — мистер Вуларт. — Поскольку у вас не будет возможности передать кому-либо эту информацию, даже как допущение, я пойду немного дальше. Но то, что я скажу, следует воспринимать чисто гипотетически. — Милости прошу, — сказал я без энтузиазма, поскольку все это мне не нравилось. — Есть некая страна… соседняя, внешне дружественная, поскольку получает от нас щедрую помощь, но в действительности тяготеющая к тем, кого мы считаем нашими врагами. У них в тюрьме находится человек, который очень нужен нашим ученым, чтобы… устранить… некоторое… преимущество противника. Еще одна попытка спасти этого человека невозможна. Мы пытались, но неудачно. В наш век пропаганды и внутренней неустойчивости Соединенные Штаты не могут позволить себе оказаться в рискованной ситуации. Страна, где находится этот человек, использует его как пешку в своей игре, готовясь извлечь выгоду с обеих сторон. К несчастью, этот человек в преклонных летах и жить ему осталось немного. Необходимо, пока не поздно, получить от него необходимую информацию. Существует и такая возможность: этот человек мертв, но данная страна скрывает этот факт, чтобы еще некоторое время тянуть из нас средства. Гэвин Вуларт перестал перебирать бумаги и посмотрел мне прямо в лицо. — Нам нужны две вещи. Первое, если он мертв, мы должны это точно знать. — И?.. — Второе… Если он жив, нам нужен он. И вот здесь, мистер Морган, должен сработать ваш потенциал. Я понял, что он хочет сказать, я чуял носом. — Вам предлагается… отправиться в известную страну, совершить преступление, мы вам скажем какое, с тем чтобы попасть в ту же тюрьму, а затем осуществить побег либо с информацией о его смерти, либо с самим упомянутым лицом. В случае успеха правительство примет во внимание наше ходатайство о сокращении срока. — Обещание в письменном виде, я надеюсь, — усмехнулся я. — Ничего в письменном виде. — Ему было не до смеха. — Ладно, приятель. Я проделывал кое-что в этом роде во время войны. Пусть у меня, по крайней мере, будет живой свидетель. — Нет. — Ну вы даете. Прямо как нынешние страховые компании. Получают деньги за риск, а рисковать не хотят. — Я откинулся на спинку стула. — Я, пожалуй, лучше попытаюсь выбраться из этого курятника. Это я умею, да и шансов больше. Лицо Вуларта налилось краской от сдерживаемой ярости. Он криво улыбнулся побелевшими губами. — На этот раз не выйдет. То, что случилось затем, было абсолютной неожиданностью. В комнате раздался густой звучный голос инспектора Догерти: — Я буду твоим свидетелем, Морган. Делай как знаешь. Двое других взлетели со своих стульев, как будто ими выстрелили. — Послушайте, инспектор… — повернулся к нему Картер с перекошенным от ярости лицом. Джек Догерти, пожалуй, чуточку перебрал свой профессиональный срок. Никто уже не мог вывести его из себя. Он оттопал столько дежурств, побывал во стольких передрягах и служил стольким начальникам, что ему было абсолютно наплевать на всех, кроме его непосредственных боссов. Он сидел совершенно невозмутимо, как покрытый боевыми шрамами тигр, слишком ленивый и слишком опытный, чтобы тратить свои таланты на молодых щенков, посягающих на его гарем. Ему стоило только рявкнуть, чтобы они отлетели прочь. — Мне ровным счетом наплевать на этого проходимца. Я имел дело и с проходимцами и с политиками и умел с ними ладить, и никто из них меня не подвел. Здесь я чую подлянку. Вы сели в лужу, и вам решать. Но это моя территория и имейте это в виду. Стоит вам кивнуть головой, и он вернется в тюрьму, но не играйте его жизнью. Он никого не убивал. Я буду свидетелем этой сделки, нравится вам это или нет. — Спасибо, инспектор, — сказал я. — Не стоит благодарности, Морган. Что бы там ни было, ты для меня битая карта. Картер и Вуларт медленно опустились на свои стулья. — Вы не дослушали до конца, Догерти, — заметил Картер. Инспектор пожал плечами. — Виноват. — И затянулся сигарой. Вуларт взглянул на меня: — Ну как? — Допустим, я доберусь до этой гипотетической страны и решу выйти из игры? Вуларт холодно произнес: — Вас будет сопровождать наш агент. Рядом будут и другие. Если это произойдет, вы будете уничтожены. Это одна из простейших фаз операции. — Понял. — Я сложил руки на груди и внимательно посмотрел на него. — Не пойму, на что вы делаете ставку, Вуларт. На этот раз я не назвал его «мистер». — Уж не на то, что я соблазнюсь сокращением срока. Как это ни забавно, жизнь в любом состоянии лучше смерти. Не думаю, чтобы вы всерьез рассчитывали на мою любовь к приключениям. В этом варианте возможный выигрыш слишком невелик. На что же вы рассчитываете? — Ни на то, ни на другое, Морган. — Он тоже не сказал «мистер». — Я вообще не имею никакого интереса в этом деле. Я вам сказал, что предложение исходит от высших инстанций. Может быть, они рассчитывают на ваш патриотизм. — Тогда им надо придумать что-нибудь поинтереснее. Они опять переглянулись. На этот раз говорил Картер: — А вы что думаете, мистер Морган? По крайней мере, «мистер» вернулся на место. — Может быть, ваши инстанции не потребуют обратно сорок миллионов, — ответил я. Медленно падали секунды, но никто не хотел начинать первым. Только Догерти ухмылялся. Он любил такие переплеты, да к тому же не испытывал к остальным никаких чувств, кроме профессионального интереса. — Мы не имеем полномочий решать этот вопрос, — спокойно ответил Вуларт. Я все понял. — Черта с два не имеете. На вас это дело навесили и велели утрясти. А если сделка не состоится, вам не поздоровится. Ребята, считайте, вам крупно повезло. Излагаю. Я проворачиваю это дельце, а вы срезаете пятнадцать лет с моего срока, а также все приговоры по другим делам, и добыча остается за мной. Все ясно? — Нет. — В голосе Гэвина Вуларта звучал металл. — Неужели ваш старикан не стоит сорока миллионов, мистер Вуларт? Или вы сами возьметесь за это дело? — Пусть будет так, Гэвин. Другого выхода нет, — вмешался Картер. В течение нескольких долгих секунд Вуларт не отрываясь молча смотрел на меня. Это было что-то вроде игры в кошки-мышки, которую он не раз проигрывал в уме и в которой участниками всегда были отменные знатоки. Теперь он напряг все свои способности, чтобы правильно оценить меня. И наконец, очень спокойно, произнес; — Нет. — Почему, Гэвин? — спросил Картер. Остальные молчали. Ответил я: — Он ищет возможность, мистер Картер. Возможность заполучить сорок миллионов. Слишком значительный урон для бюджета. Однако есть еще одна возможность… что я вообще этих денег не брал. В суде доказательством моей вины послужили косвенные улики. Но ведь подобным образом пострадал не один невиновный человек. Он размышляет об одной пикантной возможности… Допустим. вы даете мне гарантию, что эти сорок миллионов останутся у меня… Между прочим, я их не крал… Мне удается добраться до денежек, и все — можете пускать пузыри, господа. Общественность обо всем узнает, а наиболее прогрессивные газеты разнесут вас в клочья… Я уж не говорю, какой будет политический резонанс. Верно, Вуларт? Он не ответил. — Он знает, что я могу отмочить такую штуку. — Я ухмыльнулся и откинулся на спинку стула. — Неплохой вызов, а? Лицо у Вуларта было напряжено. — Я не сомневаюсь, что деньги у вас, Морган. — Или я могу их заполучить, — добавил я. Он пожал плечами, лицо его было неподвижным. — Как бы то ни было, все равно, нет. — Вы уполномочены сами принимать решение или будете согласовывать по своим каналам, мистер Вуларт? Он мог и не отвечать. Я увидел, как у него неожиданно сузились глаза. — Если вас это устраивает, вы получите ответ от высших инстанций, но, уверяю вас, он будет отрицательным. Потребуется некоторое время, однако я бы посоветовал не тянуть с вашим решением, иначе вы безусловно вернетесь в тюрьму. — Ну а остальные условия сделки остаются в силе? — Это всего лишь предложение. Выбор за вами. — Отлично. Я согласен. Я обвел глазами их лица, увидел, как они мельком переглянулись, уловил едва заметные движения, которые выдавали их облегчение. В этой игре у них появилась передышка.