– Не только вас, – сказал я. Должно быть, это прозвучало достаточно грубо, поэтому я добавил: – е вас лично. Ни вас, ни отдел маркетинга, ни кого-нибудь еще из любого другого подразделения. Я просто пытаюсь сэкономить деньги там, где это возможно. Минтту К села и закинула левую ногу на правую. Ее брюки плотно обтягивали икры. – Слушайте, – сказала она. – Я понимаю, что все это для вас в новинку и вам приходится непросто. То, что случилось с вашим братом, и все такое… Наверняка вы ничего этого не ожидали. – Можно и так сказать. – Вы уж мне поверьте, мне приходилось переживать и кое-что похуже. Когда-нибудь я вам об этом расскажу. Вам будет трудно мне поверить… – Скорее всего. Минтту К замерла на полуслове. Бросила на меня более долгий взгляд. – Вы выглядите немного… Не таким, как всегда, – сказала она. – Я не выспался. – Золотце, я не спала с девяностых, – бросила она. – Слушай, что я тебе скажу. Репутация – это то, как ты продаешь свой продукт. А как создать репутацию? Делать всякое и рассказывать об этом людям. Минтту К руками говорила не меньше, чем ярко накрашенными губами. Сверкали в воздухе ее серебряные кольца. – Тебе надо иметь яйца, – сказала она и ухватила себя за пах. Я быстро отвел глаза в сторону. – А у этой бумажки нет яиц. – Это предложение по бюджету. – Вот именно, – оживилась она. – Мне нужны деньги. Бабло. Капуста. Мне показалось, что последние слова вылетели у нее изо рта помимо ее воли. Остальные звучали немного иначе, особенно ее любимое обращение «золотце». Теперь в ее голосе появился напор, почти намек на честную панику. – Вам? – спросил я. Минтту К отвела глаза, уставилась в пол и снова посмотрела на меня. – Маркетингу нужны деньги, – быстро произнесла она. – А я… Я и есть маркетинг. Я подумал о пропавших деньгах. Кто проверяет, на что Минтту К тратит свой бюджет? Почему мне на ум буквально минуту назад пришли мысли о ночных клубах и бутылках просекко? Это были не единственные мои вопросы. Всю ночь и все утро я спрашивал – пока что только самого себя – как вообще метатель ножей пробрался в здание? Откуда он знал, что я остался работать после закрытия Парка и был один? Прежде чем я смог сформулировать этот вопрос, мое внимание привлекла дверь. Я увидел Лауру Хеланто до того, как она увидела нас. Она шла мимо открытой двери, но, заметив нас, чуть вздрогнула и остановилась, будто наткнулась на что-то мягкое. – Доброе утро, – наконец выдала она. Минтту К взглянула на дверь и снова повернулась ко мне, не пожелав Лауре доброе утро в ответ. Я вспомнил, как изменилась атмосфера во время моего первого обхода Парка, когда мы зашли в кабинет Минтту К. Они с Лаурой тогда тоже не поздоровались. Если я ничего не забыл, с момента моего появления в Парке они не обменялись ни единым словом. – Доброе утро, – сказал я и подождал, что будет дальше. – Я просто шла за канцтоварами, – сказала Лаура и махнула рукой в конец коридора. – Не знала, что вы уже здесь, Хенри. Она опять обращалась только ко мне. Она видела в комнате только одного человека. В этом не было ничего необычного. Невозможно дружить со всеми – это мне известно по собственному опыту. Перттиля, без сомнения, послал бы Лауру и Минтту К на курсы по разрешению конфликтов на работе, где наставник указал бы им правильное направление. Возможно, эти курсы проходили бы в зале для занятий йогой, не исключено даже, при свечах. Но прямо сейчас это обстоятельство не шло первым номером в списке моих приоритетов. – А почему бы мне здесь не быть? – спросил я Лауру. Она на пару секунд задумалась. – Вы вчера вечером задержались. Я подумала, что вы захотите утром подольше поспать. Понедельник – самый спокойный день недели, особенно до обеда. – Вы видели кролика? – спросил я. «Этот кролик может быть непредсказуемым»… Вот что Лаура Хеланто сказала мне всего несколько часов назад. Она оглянулась. Кролика за ней не было. – Еще нет, – сказала она. – Еще не была в зале. Думала, что сначала… разберусь с… одной мелочью. У нее зазвонил телефон. Лаура отступила из дверного проема назад. Я слышал, как она ответила на звонок. Минтту К сменила позу, закинув правую ногу на левую. – Золотце, – сказала она прежним сладким голоском. – Давай не будем сокращать бюджет на маркетинг, хорошо? Мои мысли все еще были заняты кроликом, и я тщетно пытался перенаправить их на Минтту К, когда в дверях снова возникла Лаура. – Боюсь, у нас небольшая проблема, – сказала она. Небольшая, как она выразилась, проблема находилась на площадке перед зданием. Кто-то сшиб наш флагшток – то ли въехал в него, то ли просто снес. Яркое красивое утро с прохладным осенним ветром. На ясном голубом небе – ни облачка. Мы стояли у основания флагштока. Желто-зелено-красный флаг с надписью «Заходи, здесь весело» лежал на сухом сером бетоне метрах в двадцати дальше. Если быть более точным, мы стояли возле пенька, оставшегося от флагштока. Я смотрел на Кристиана, который и позвонил Лауре, и мне казалось, что он вот-вот расплачется. Но затем я понял, что он взбешен. – Хреновы любители, – прошипел он. – Хреновы чайники. – Кто? – спросил я. Кристиан повернулся ко мне. Его глаза сверкали и метали молнии. – Те, кто врезался во флагшток. Я осмотрелся. Со всех сторон оставалось, как минимум, 30 метров свободного пространства. Никто не врезается во флагшток случайно. Чтобы в него врезаться, надо прицелиться с достаточного расстояния, начиная двигаться к нему от парковки. А расстояние это составляет 150 метров. Кто бы ни был человек, сбивший флагшток, он сделал это намеренно. – Сомневаюсь, что проблема с инструктором по вождению, – наконец сказал я. – Кристиан, разберись с этим, пожалуйста. – А кто будет стоять за кассой? – спросил он. – А разве Венла не пришла? Кристиан уставился себе под ноги. – Болеет. – Опять? – Да. Флагшток валялся на земле и с каждой минутой выглядел все печальнее. Мне почудилось в этом что-то метафорическое. Что-то, о чем мне не требовалось напоминать. Мы с Кристианом были на площадке одни. Дул ветер, проникая мне под рубашку и забрасывая галстук мне на плечо. Лаура Хеланто проводила занятия с группой детей, совмещая курс рисования с аэробикой. – Позаботься о флаге и о флагштоке, – попросил я Кристиана. – И сделай это сегодня, а я встану за кассу. Я повернулся, собираясь уходить, когда услышал Кристиана: он снова ругался. – Вот сволочи! Они что, думают, что могут просто так кататься в моем Парке? Это мой Парк! Мой! Я не стал ни останавливаться, ни оглядываться назад. У меня в голове теснились вопросы, и каждый обжигал, словно раскаленная кочерга, прижатая к коже. Плечо у меня болело; меня не покидало ощущение, что кто-то вонзает в него по сотне иголок за раз. Я чувствовал себя так, словно весь этот проклятый Парк приключений обрушился на меня, придавив своей тяжестью к земле, корежа меня и высасывая из меня энергию. В ворота заходили люди – в основном мамаши с детьми, несколько отцов. Раньше я никогда не стоял за прилавком, но знал Парк и знал, как он работает. К тому же так ли уж это сложно? Как оказалось, обслуживание клиентов – очень сложное дело, в первую очередь, из-за клиентов. Мне никогда не приходило в голову, что так много людей способны спрашивать о вещах, которых здесь не было и быть не могло, или просить поменять что-то ранее купленное, или задавать бесконечные вопросы об имеющихся вариантах, чтобы в результате остановиться на том, который был им предложен с самого начала. Или, не обращая внимания на растущую у них за спиной очередь, вступать в долгие переговоры с человечком около метра ростом, по определению не располагающим достаточно развитым критическим мышлением, чтобы сделать разумный выбор. «Сегодня такая прекрасная погода, – услышал я одного папашу. – Зачем проводить целый день в помещении?» Я ответил, что посещение нашего Парка не является обязательным, а на улице скоро похолодает, потому что ветер сменится на северный и достигнет скорости восемь метров в секунду; по прогнозу облачность и зона низкого давления принесут с собой ливневые дожди. Поэтому вскоре назвать погоду прекрасной будет затруднительно. Отец, начавший этот разговор, молчал. Мне удалось разобраться с утренним наплывом посетителей. Холл постепенно опустел. Я свернул за угол и выглянул наружу. Кристиан ходил туда-сюда возле павшего флагштока, разговаривая по телефону. Надеюсь, он договаривается с кем-то, чтобы забрали старый флагшток, или заказывает новый. Я не понимал смысла этого происшествия. Мне явно пытались что-то сообщить, но что? Пока что гибель флагштока выглядела всего лишь еще одной мелкой неприятностью. Как будто мало мне других, более крупных. Денег нет. Я проанализировал несколько вариантов решения проблемы, от повышения стоимости входных билетов до сокращения штатного персонала, но это представлялось нереалистичным. Билеты у нас стоили на один евро меньше, чем у нашего ближайшего конкурента – крупнейшей в стране сети парков приключений. Расходы на зарплату сотрудникам и так ужаты до минимума. (Этот факт мы стараемся не афишировать; не хотим, чтобы родители думали, что развитие их малыша пострадает потому, что у нас в штате нет балерины или специалиста по кукольной терапии.) Я не настолько наивен, чтобы полагать, что после последнего визита человека-игуаны и его друга в наушниках, любителя выворачивать чужие пальцы, легко смогу с ними справиться. Вскоре они вернутся. Их коллега в нашем морозильнике. Прошлой ночью я действовал оптимально – с учетом обстоятельств. Это мне известно. Из того, что я читал, я знаю, что почти в ста процентах загадочных смертей большую часть расследования берет на себя само тело. Опосредованно, разумеется. Кто умер? Как, где и когда? Тело рассказывает обо всем. Но если тела нет, то добраться до истины намного труднее. Я не особенно радовался тому, что сделал, но я сделал это, чтобы спасти свою жизнь и защитить свой Парк приключений – наследство моего брата и память моих родителей. Других вариантов у меня не было. Я сделал то, что должен был сделать. Однако постфактум вынужден признать: я просто отсрочил неизбежное. Когда эта парочка вернется, мне придется что-то им ответить. Мне нужны деньги. Парку нужны деньги. Много денег. В ближайшее время. Полученных откуда угодно и каким угодно способом. На парковке Кристиан стоял рядом с упавшим флагом на коленях и складывал его – с почтительностью, словно исполнял некий церемониал. Очевидно, он отнесся к этому действу со всей серьезностью. Однако ветер с ним не соглашался. Концы флага хлопали в воздухе, вырываясь из-под его прижатых к земле ладоней. Кристиан безуспешно пытался одновременно удержать все трепещущие углы полотнища, но углов было четыре, а рук у Кристиана – всего две. Бедняга извивался всем телом. Мгновение спустя мне показалось, что он участвует в схватке с невидимым соперником, а Парк приключений – это бойцовский ринг. Как сказать ему, что он никогда не будет исполнительным директором? На парковке появился древний «опель вектра» бирюзового цвета. Распахнулась водительская дверца, и из салона вылез мужчина лет тридцати с небольшим. Одет в черный худи, светлые джинсы; на ногах – белые кроссовки с тремя полосками по бокам. Он обошел машину. В это время открылась пассажирская дверца – неуверенными толчками, как обычно открывают двери маленькие дети. Папа помог ребенку выбраться из машины. Девочка лет шести. Одета в ярко-желтую футболку с изображением единорога. На ее личике – восторг; она поняла, куда ее привезли. Я отступил назад, вернулся к стойке и стал ждать. Отец с дочерью вошли в холл. Девочка щебетала – обычный детский лепет, не имеющий никакого отношения к происходящему вокруг. «Подожди минутку, моя хорошая», – сказал отец. Светло-каштановые волосы папы коротко подстрижены; ни пробора, ни каких-либо иных признаков стиля. Серьезное худощавое лицо, голубые глаза. Он попросил один взрослый и один детский билет. Я вбил цену в кассовый аппарат и протянул ему терминал для карт. Мужчина ввел пин-код; терминал на секунду задумался, а затем выдал сообщение: «Операция невозможна». Еще одна попытка. И еще одна. Карта не работает. Я извинился перед мужчиной и сказал, что мы принимаем и наличные. А если нет наличных, то ближайший банкомат находится в соседнем бизнес-центре, на другом конце еловой аллеи, и что…