— Да ты понимаешь, опять взяли какого-то дурака… И с энтузиазмом начинает посвящать её в детали. Про сахар даже не спросил, неинтересно ему. А между тем глюкометр показывает десятку, многовато. Две порции желе и печеньки? Или появление Виталика его взволновало больше, чем он старается ей показать? Да неважно. Сашка поудобнее устраивается на мягком плече, готовясь слушать сказку на ночь. Про все беды отечественного футбола. * * * Завтрак Сашка готовит как обычно, то есть варит кашу, к которой ставит на стол нарезанные груши. Заваривает чай, поминутно косясь на дверь. Когда она шла на кухню, гостевая комната оставалась закрыта, Виталик ещё не проснулся. Ну, собственно, половина восьмого утра… Мог бы уже встать, конечно, всё же он не любимый гость, а наёмный работник в этом доме. Но Сашке так даже легче, натыкаться на чужого человека по дороге на кухню ей и не особо хотелось. И ванная комната у них одна, стоять в очереди, чтобы умыться — удовольствие сомнительное. Ей и так пришлось срочно наводить порядок, прятать по тумбочкам средства женской гигиены, беспечно оставленные ею на раковине. И бритвенный станок Всеволода Алексеевича ревниво переставлять в шкафчик, чтобы гость его со своим не спутал. Хотя, вряд ли у него такие дорогие игрушки есть, конечно. Но всё равно. Сашка как представила, что кто-то, пусть по ошибке, берёт бритвенные принадлежности Туманова, так передёрнулась. Ещё и полотенца их со Всеволодом Алексеевичем с вешалки убрала. Чтобы ими никто чужой руки не вытирал, грязные. Да уж… Само гостеприимство она, конечно. А нечего! Ходят тут всякие… Однако пока ходят не всякие, а вполне даже свои. Всеволод Алексеевич заходит на кухню умытый, побритый, в свежей рубашке. — И зачем ты мою бритву спрятала? Еле нашёл. — Порядок наводила, — уклончиво отвечает Сашка, чтобы не выслушивать целую лекцию. — Чай или кофе, Всеволод Алексеевич? — Кофе, Сашенька. Обычное утро, стандартные вопросы. Ставит перед ним чашку с кофе и не может отказать себе в удовольствии слегка обнять за плечи, ткнуться носом в шею. — Ты чего, девочка? Он смотрит поверх очков. К завтраку выходит в очках, потому что всё чаще стал пить кофе в компании планшета. Сашка не обижается. Им вдвоём и молчать хорошо, она тоже может уткнуться в телефон или книжку. Главное, чтобы рядом. — Ничего. Соскучилась. — За полчаса, что мы не виделись? Улыбается. Тянется рукой к её лицу, но в этот момент на кухне появляется Виталик. — Всем доброе утро! И Сашка шарахается в сторону, словно школьница, застигнутая учителем за чем-то неприличным. Виталик плюхается за стол и радостно потирает руки. — Что у нас на завтрак? — Каша. Овсяная. Тарелки Сашка расставила заранее, Всеволод Алексеевич обычно приходит за уже накрытый стол. Так что вопрос кажется ей идиотским. Глаза-то разуй. — А я кашу не ем, — так же жизнерадостно сообщает Виталик. — Мне бы чего посущественнее. Мяска там с макарошками. От такой непосредственности Сашка просто дар речи теряет. Поворачивается ко Всеволоду Алексеевичу за моральной поддержкой, но тот спокойно уплетает кашу, уставившись в планшет. Как будто там что-то невероятно важное написали, что немедленно требует его внимания. — Боюсь, что макарошек в нашем доме нет в принципе, а мясо ещё сырое, вон, размораживается. Сашка кивает в сторону разделочного стола, где ждёт своей очереди лоток с куриными грудками. — Ну тогда яишенку можно, — не слишком расстраивается Виталик. — Из пяти яиц. Сашка окончательно теряется. Её собственная каша остывает в тарелке. Всеволод Алексеевич уже грызёт грушу, прихлёбывая кофе. Он пристрастился использовать фрукты в качестве сладостей к чаю и кофе, вместо конфет. Тем не менее, Сашка встаёт и идёт к плите. Ну а что делать? Послать его к чёрту? Не она его приглашала, не ей и выгонять. Ну в конце концов, не так сложно сделать «яишенку». Слово-то какое мерзкое. Что вообще за суффиксы детского садика? Ещё и из пяти яиц. Да у неё всего их десяток в холодильнике. Всеволод Алексеевич не большой любитель, может одно-два съесть, сваренных вкрутую, но без особого энтузиазма. Пока жарит «яишенку», Виталик всё же вспоминает, для чего он здесь, и начинает допытываться у Туманова, давно ли начались проблемы с электричеством, часто ли выключают свет, предлагает какой-то там стабилизатор установить. Всеволод Алексеевич охотно вовлекается в беседу, откладывает планшет в сторону. И Сашка вздыхает с облегчением. И сокровищу занятие нашли, и бытовые проблемы порешают. Можно ради такого и «яишенку» вытерпеть. Причём именно вытерпеть, утром Сашку и так мутит от резких запахов, а от запаха жареных яиц так вдвойне. Под такого размера яичницу у неё даже тарелок нет, приходится брать блюдо, на которое она обычно плюшки выкладывает. Отрезает несколько кусков домашнего хлеба, ставит блюдо перед гостем. — Чай или кофе? — самым нейтральным тоном уточняет она, нажимая кнопку на уже остывшем чайнике. Виталик зависает не меньше, чем на минуту. Как будто от его решения зависит чья-то жизнь. Потом, растягивая слова, словно всё ещё колеблясь, сообщает: — Давай, наверное, чай, Саш… Сашку передёргивает. Господи, такой простой вопрос. Почему нельзя быстро и чётко ответить? Она быстрее готовит чай, чем Виталик рожал ответ. Ещё и по имени к ней обращается. Тьфу… Наливает чай, ставит чашку и уходит в спальню, оставляя мужиков обсуждать их очень важные вопросы. В спальне машинально начинает наводить порядок: застилает кровать, уносит в стирку вчерашнюю футболку Всеволода Алексеевича, оставшуюся на стуле, вытирает пыль со всех поверхностей — ежедневный ритуал, который она старается выполнять хотя бы в спальне. Кстати, нужно проследить, чтобы Всеволод Алексеевич не надышался строительной пылью, если Виталику всё же придётся сверлить стены. Сашка искренне надеется, что не придётся, но проследить всё равно надо. Она как раз заканчивает уборку, когда в спальне появляется Всеволод Алексеевич. В руках у него её тарелка с кашей и кружка с чаем. — Что за новости, Александра Николаевна? Он ставит посуду на тумбочку, даже не позаботившись о подставке. Ну да, ещё бы он мебель берёг, конечно. А между тем каша явно горячая, пар идёт. В микроволновке разогрел? — Меня ты, значит, ругаешь, если я вовремя не поем, а сама что творишь? Куда ты убежала? Так срочно потребовалось пыль вытереть? Ешь немедленно. — Всеволод Алексеевич, меня тошнит. — И я даже знаю, от кого. Саша, ну что за детский сад? Ты как из леса, честное слово. Будешь теперь от него по углам прятаться? В собственном доме? — Я просто хочу, чтобы он быстрее сделал работу и убрался отсюда. И я терпеть не могу запах яичницы. Сашка ещё слабо возражает, но кашу уже ест. Зря он её грел, что ли? — И вообще, что у нас за стол заказов открылся? Может, мне ему меню написать? Борзый какой-то племянничек. — Саш, тебе пять яиц жалко, что ли? — Всеволод Алексеевич укоризненно смотрит поверх очков. — Он, между прочим, уже переоделся и пошёл в щитке разбираться. Сказал, за несколько дней управится. — Переоделся? — Ну да, у него специальная рабочая форма. С поясом, куда всякие инструменты крепятся. Серьёзный подход у парня. А ты ворчишь. Сашка теоретически понимает, что ей должно быть стыдно, но поделать с собой ничего не может. Виталик бесит. Но озвучить эту мысль она не успевает, потому что Всеволод Алексеевич предлагает прогуляться. Заодно дойти до строительного магазина, купить розетки и провода. — А Виталика одного оставим? Чужого человека в своём доме? — Саша! Ну ты иди ещё вилки пересчитай! Он племянник дяди Коли, ты забыла? — Ну да. Поэтому на вилки не позарится. Ложки сопрёт. — Саша! — Всё, одеваюсь я, Всеволод Алексеевич. Одеваюсь. * * * Поход в строительный магазин приводит Сашку в самое благостное расположение духа. Мало того, что прогулка со Всеволодом Алексеевичем само по себе приятное событие, так ещё и выяснилось, что можно сделать внешнюю проводку в ретро-стиле. Сашка как увидела в магазине витые провода и фарфоровые розетки, так сразу прилипла к витрине. Всеволод Алексеевич заметил, заинтересовался, подошёл поближе. — Такие хочешь? — Да! Правда же красивые? И не придётся обои переклеивать, грязь разводить. Вам строительной пылью дышать точно не стоит. Всеволод Алексеевич как-то странно хмыкает и лезет в портмоне за карточкой. — Что? Я не права? Вам не нравятся? — Очень нравятся, Саш. Такие в моём детстве были. В деревянном доме, где я родился. — Так уж и такие. Фарфоровые, ага. — Ну, может быть попроще, но смысл тот же самый. А сейчас повторяют то, что было сто лет назад изобретено, и преподносят как эксклюзив. Сашка смущается. — Очень дорого, да? Но если учесть, что мы сэкономим на ремонте… — Нет, — Всеволод Алексеевич смеётся. — Меня просто забавляет твоя страсть ко всему, что со словом «ретро». Начиная с розеток и заканчивая мной. Тут и Сашка начинает смеяться. Продавец смотрит на них как на умалишённых, недоумевая, что весёлого можно в строительном магазине найти. И когда они со Всеволодом Алексеевичем выходят, нагруженные розетками, выключателями и проводами, Сашка почти счастлива. Ну а что ей нужно? Сокровище хорошо себя чувствует, солнышко светит, осень в этом году долгая и тёплая, ещё и без дождей и грязи. Листочки инстаграмно под ногами шуршат, буки все в золоте стоят, правда, перемежаясь зелёными пальмами. Красота же… — Кофе не хватает, — вдруг говорит Всеволод Алексеевич. — Или глинтвейна. В бумажных стаканчиках. С тёткой такой зелёной.