Сашка смотрит на Всеволода Алексеевича и часто-часто моргает. А нимб ему на уши не давит? Чем неизвестный Виталик сумел очаровать Туманова, оберегающего их с Сашкой пространство не менее ревностно, чем она сама? — Что ты на меня так смотришь? Работы тут много, если всё переделывать, на неделю, а то и на две. Ну какой смысл ему мотаться? И комната у нас свободная есть. Ну жалко же парня. И Колю жалко. Я так понял, племянник к ним как снег на голову свалился. Надо помочь соседям. Тем более, всё так удачно сложилось. — А вас ничего не смущает, нет? — Что именно? Я парнями не интересуюсь, — хмыкает Туманов. — А в тебе я абсолютно уверен. — Ну хоть это радует, — вздыхает Сашка. — Ладно, Всеволод Алексеевич. Главное, чтоб он мастером хорошим оказался. — И чтобы желе не любил, — добавляет Туманов. — А то я делиться не готов. Ты обещала мне вторую порцию, Сашенька! * * * Вечер, конечно, понятие растяжимое, особенно в октябре. Сашка успевает покормить сокровище ужином, помыть посуду и заварить чай, с которым собиралась идти в гостиную читать книжку под бубнящий телевизор, когда раздаётся звонок в дверь. Она и забыла про электрика, который собирался к ним прийти. — О, Виталик пожаловал! Всеволод Алексеевич успевает к двери раньше неё. Сашка так и замирает в коридоре с двумя дымящимися чашками в руках. Виталик, чтоб его… Нет, им действительно нужен электрик. И да, сначала нужно всё посмотреть, обсудить фронт работ, сторговаться, в конце концов. Но не ночью же! Ладно, восемь часов. Всё равно поздно! За окном уже темень, Всеволод Алексеевич сейчас часик-полтора телевизор посмотрит и дремать в кресле начнёт. Потом они переползут в спальню. Там, вполне вероятно, начнутся новые посиделки перед телевизором или с планшетом, разговоры о чём угодно, чаепития и прочее. Они могут и ближе к двум ночи уснуть. Но, как бы то ни было, после ужина Сашка не готова принимать гостей и общаться с кем-либо, кроме сокровища. Начинается её личное время. — Привет! — Всеволод Алексеевич пошире распахивает дверь. — Проходи! Да не надо разуваться. А, ты сразу с вещами? В смысле не надо разуваться?! Днём дождь был, между прочим! Сашка и так каждый день полы моет, чтобы Всеволод Алексеевич пылью не дышал. Давайте ему ещё песка и земли с улицы натаскаем, ага! В дверях стоит Виталик. Лось под два метра ростом, то есть даже выше Туманова. Улыбается. На плече спортивная сумка «адидас». Башка бритая, кроссовки с полосками. Он из девяностых вывалился, что ли? Прямо к ним на порог. Так, стоп! В смысле он с вещами?! — Да, я решил, чего туда-сюда ходить? У дяди Коли и без меня тесно, так что я решил сразу к вам. Завтра с утра и начну работу, — радостно сообщает Виталик и поворачивается к Сашке. — Привет! Ты Саша? — Предположим, — мрачно кивает Сашка, ставя чашки на тумбочку и складывая руки на груди. Оптимизм Виталика её совершенно не радует. Вот он им тут нужен? Но Всеволод Алексеевич лучезарно улыбается. — Похвальное рвение, молодой человек. Да ты проходи, что стоишь? Сашенька покажет тебе твою комнату. Сашенькиным взглядом сейчас можно гвозди забивать и врагов революции на месте ликвидировать. — Обувь у нас снимают, — цедит она. — Могу выдать одноразовые тапочки. В доме не курят, ароматизированными дезодорантами и одеколонами не пользуются. Это ясно? У Виталика округляются глаза, а улыбка слегка вянет. Зато Всеволод Алексеевич хмыкает и подхватывает с тумбочки одну из чашек. — Пойду за печеньками, — сообщает он. — Потом к вам присоединюсь. — Ой, я бы тоже покушал, — выдаёт Виталик. — У дяди Коли одни пироги, а я мучное не очень люблю. Я бы какую-нибудь отбивную съел. — Может быть, сначала определимся, подходим ли мы друг другу? — изрекает Сашка. Если бы не улыбающееся сокровище, Виталик уже летел бы дальше, чем видел. Но Всеволод Алексеевич настроен благодушно, и он же обещал дяде Коле! А с дядей Колей у них уже давно дружба и полное взаимопонимание. — Я покажу фронт работ. Сумку можно пока вот здесь оставить. Тапочки. Сашка кидает Виталику одноразовые тапочки в целлофановой упаковке. Сувенир из их со Всеволодом Алексеевичем очередного путешествия. Как он смеялся, когда Сашка прихватила тапочки из купе поезда. А что смешного? За всё заплачено. Теперь вот пригодились. — Значит так, нужно поменять все розетки, во всех комнатах. Проводку проверить. Новую тянуть не хотелось бы, полноценный ремонт в планы не входил. В ванной комнате сейчас вообще света нет. Ты меня слушаешь? Сашка резко оборачивается. Виталик улыбается. Он вообще дебил или как? Что она смешного рассказывает? — Слушаю. Да понятно всё. Примерно тридцать точек у вас получается. Сейчас напряжение проверю. Извлекает из кармана какой-то приборчик, лезет им в ближайшую розетку. Сашка смотрит даже с интересом. Долбанёт его током или не долбанёт? — Да, напряжение выше нормы. Надо бы стабилизатор поставить. Это недорого, не беспокойся. Но повозиться придётся. — Хотелось бы услышать более конкретные суммы. И конкретные сроки. — Да чё суммы. Розетки купите? Какие купите, такие и поставлю. Светильники там, лампочки. Ну провода две катушки. А за работу сколько дадите, столько и хорошо. Сашка даже не знает, что ответить. Она настраивалась торговаться, а втайне надеялась избавиться от соседского племянника под предлогом «не сошлись в цене». А тут «сколько дадите». Что за расценки такие? — Да, Виталик, таким манером ты в новом городе не устроишься! А это сокровище появилось. То ли допил свой чай с печеньками, то ли скучно ему стало. — Мы, предположим, тебя деньгами не обидим. Но с другими заказчиками ты так разговор не веди. Сразу цену называй. Свой труд уважать надо. Завтра выдам тебе аванс. Сашенька, ты покормишь молодого человека? Сашенька его прикопала бы в саду с большим удовольствием. Но остаётся только кротко кивнуть Всеволоду Алексеевичу и отвести Виталика на кухню. Отбивную ему. Где Сашка её возьмёт? Котлеты есть, куриные, от ужина две штуки осталось, и то только потому, что Всеволод Алексеевич в обед с желе перестарался и вечером сам себя ограничил гречкой и капустным салатом. Потом, правда, печенек навернул, да… Сахар надо померить перед сном. Мысли Сашки начинают крутиться в привычном направлении, и она машинально греет гостю котлеты, накладывает гречку, ставит на стол миску с капустным салатом. — Это что? — уточняет Виталик. — Салат. — Это же сырая капуста. — С морковкой, — тоже машинально отвечает Сашка. И только через несколько минут, когда Виталик уже налегает на котлеты, соображает, что следовало ответить по-другому. В стиле «не нравится — не жри». Ну да, сырая капуста, слегка подсоленная и с капелькой масла. Отличный способ задержать усвоение быстрых углеводов, незаменимая еда для диабетика. Сашка после того, вычитала этот секрет, стала капустный салат два-три раза в неделю делать. И даже трескать с не меньшим удовольствием, чем Всеволод Алексеевич. — Чай или кофе? — собрав последние остатки гостеприимства, интересуется Сашка. — Кофе. С молочком! И опять улыбка дебильная. С чем? Сколько ему лет, интересно? Ведёт себя как пацан, но возле глаз морщинки собираются. Ему лет сорок, не меньше. Ну тридцать пять в крайнем случае. «С молочком», блин. Нет, Сашке не жалко, есть у них и «молочко». Достаёт пакет из холодильника, добавляет в растворимый кофе, ставит перед гостем. И с ревностью отмечает, как бодро Виталик тянется к вазочке Всеволода Алексеевича с печеньем. Даже предлагать не пришлось. Какой непосредственный товарищ. И жрёт же, даже не кривится. Даром, что печенье из полбы и вкус имеет весьма специфический. — Так, — Сашка возвращает молоко в холодильник и захлопывает дверцу. — Где гостевая спальня ты понял? Телевизор там есть, пароль от вай-фая «один, два, три». Я ушла отдыхать. — Даже поболтать не хочешь? Сашка, уже направившаяся к выходу, оборачивается. Он правда дурак или прикидывается? Ну надо же хоть немножко считывать людей. Неужели не чувствует, с кем дело имеет? Её терпению и хорошим манерам тоже есть предел. — У меня имеется собеседник. Спокойной ночи, Виталий. Всеволод Алексеевич уже перебрался в спальню. Сашка с некоторой досадой отмечает, что из-за непрошенного гостя пропустила традиционные вечерние посиделки, но в то же время чувствует облегчение. В спальню закрывается дверь, а гостиная у них проходная. И Сашке неуютно от мысли, что Виталик шастал бы мимо них. Сашка ещё и на щеколду бы дверь закрыла, на всякий случай. Но вовремя вспоминает, что Всеволод Алексеевич может встать ночью в туалет. И запертая дверь его спросонья вряд ли порадует. Тяжко вздыхает и идёт к нему, скидывая на ходу халат. Под которым, конечно, ещё сто одёжек — футболка и домашние штаны. Дома довольно тепло, но если с халатом, то можно без бюстгалтера. Как же неприятно, когда в доме чужие. Всеволода Алексеевича она всё-таки научилась не стесняться. Он научил. Как он там говорил в самом начале? Стесняться уже поздно. Вот-вот. — Сахар надо померить, Всеволод Алексеевич. — Так меряй. Даже не оторвался от планшета. Статью про тренера дочитывает, видимо. Милостиво протянул ей руку поверх планшета. Сокровище. Сашка возится с глюкометром, Всеволод Алексеевич читает. — Ну и зачем он нам? Что вы придумали? Припёрся с вещами, уже ведёт себя как дома. Взяли бы электрика по объявлению и забот не знали. — Я Коле обещал. Надо помочь мальчонке. — Мальчонке лет сорок, Всеволод Алексеевич. У нас в доме чужой мужик. — Саша, я надеюсь, ты не опасаешься его в том самом смысле? Ты же понимаешь, что при первой попытке неправильного поведения я ему просто сверну шею? Сашка вздрагивает. Так не сочетается вид уютного домашнего Туманова в очках и футболке с тем, что он только что сказал. Спокойно так сказал, буднично. А ведь свернёт. И дело тут не в физической силе. А в моральной готовности свернуть. Шею или ещё чего. — Всё, расслабься, девочка. Глупости. Нормальный парень, работяга. Простоватый, деревенский. Понимаю, почему он тебя раздражает, но будь снисходительна. Артист у тебя уже есть, и в бытовых вопросах он далеко не так полезен. Сашка хмыкает, откладывает глюкометр и лезет к нему под одеяло. — Обожаю ваши формулировки. Я потерплю, только пусть он быстро всё сделает и свалит. Так что там с новым тренером? Ей правда интересно. Он так часто рассказывает про спорт, что она волей-неволей вовлекается.