— А вы не шикуете, я смотрю, — произносит Зарина, цокая каблуками по дорожке к дому. — Что так скромно-то? Всего один этаж. — Ему тяжело по лестницам подниматься. Сашка сама себе удивляется. Почему она даёт объяснения? Почему цепенеет, словно кролик перед удавом? — Проходите. Сашка распахивает перед Зариной дверь. — Вот тут вешалка для верхней одежды. — Может быть, ты мне ещё и тапочки подашь? — усмехается Зарина. Откровенно говоря, Сашка как раз собиралась тапочки предложить. Холодные же полы, а в уличной обуви у них не ходят, потому что астма… Сашка обрывает поток мыслей. Хватит. Ты что, не видишь, что над тобой издеваются? Пусть идёт в своих сапогах, да хоть бы и в шубе своей намокшей. — Он в зале. Вторая дверь направо. Всеволод Алексе… Сашка осекается, потому что Туманов появляется в коридоре. И вот теперь ей становится по-настоящему страшно, ибо взгляд у него… — Как ты здесь оказалась? Да, и тон тоже… Гвозди можно забивать. Туманов прекрасно знает, что Сашка его, такого, боится, поэтому при ней крайне редко переходит на этот леденящий душу тон. — Прилетела, Севушка. Самолётом. А потом доехала на такси. К счастью, в вашей деревне каждая собака знает, как найти твой дом. — Зачем? Сашка пытается тихо слинять из коридора хоть куда-нибудь, например, в спальню. Но Всеволод Алексеевич стоит в проходе и двигаться явно не собирается. — Потому что ты не берёшь трубку. Ты меня в чёрный список добавил, что ли? У Сашки глаза на лоб лезут. Ничего себе новости. Она и не в курсе. Кстати, сокровище само в чёрный список добавлять не умеет, а если бы её попросил добавить номер Зарины, Сашка наверняка бы заметила. — Нет, просто перестал брать. Я ведь всё тебе сказал, к чему ходить по кругу? — Ох, Севушка, как у тебя глаза-то сверкают. Прямо как в лучшие времена. Буквально на лице написано, как ты рад меня видеть. Подпиши бумажки, и я успею на обратный рейс. Полагаю, приличной гостиницы в вашей деревне не найдётся. — Не подпишу. Я же сказал, квартиру на Арбате ты не продашь. Тебе мало дома, что ли? — Мне нужны наличные. Ты знаешь, во сколько обходится содержание частного дома? Нормального, а не вот этого вот сарая, — Зарина обводит рукой коридор. — Знаю, я его двадцать лет и содержу. — Слушай, чего ты упёрся? Зачем она тебе сейчас-то, квартира эта? Ты когда в ней был последний раз? Ну я понимаю, раньше ты туда б…ей своих водил, пока я за городом. А сейчас зачем? Ты, может, в Москву больше и не приедешь никогда. — Ждёшь, когда я наконец помру? Ну вот дождёшься, тогда и продашь. Всеволод Алексеевич уже даже не злится. У него какой-то усталый и бесстрастный тон. Сашка делает робкую попытку протиснуться мимо него в спальню. — Куда собралась? — он останавливает её, ловя за локоть. — Сашенька, будь радушной хозяйкой, сделай нам чайку, что ли. Зоря, ты так в коридоре стоять и будешь? Пошли на кухню, почаёвничаем. Сашка даже прикрывает глаза. Ей кажется, что Зарина сейчас разразится потоком брани и предложениями засунуть себе этот чай куда-нибудь. Он ведь, фактически, проигнорировал её просьбу, ради которой она не поленилась прилететь из Москвы. Потому что он игнорировал её по телефону. А теперь чай предлагает. С печеньками. Потрясающе просто. Однако, самообладанию у Туманова всегда хотелось поучиться. — Сегодня ты всё равно уже никуда не улетишь, — флегматично добавляет он и подходит к жене, чтобы помочь ей раздеться. — Ты посмотри, как льёт. И ветер. Аэропорт однозначно закроют, пока свистопляска не закончится. Тут взлёт над морем, и в хорошую погоду болтает. — Сева, а если я подам на развод? Через суд? — тоже спокойно говорит Зарина, позволяя снять с себя шубу. — И через суд начну делить имущество? Тебе нужен такой скандал? — Мне вообще всё равно, что напишут газеты. Думаю, сейчас я им уже совершенно не интересен, — пожимает плечами Туманов. — Ну попробуй. Дом оформлен на тебя, квартира на меня. Ты что, думаешь, что суд пожалеет несчастную брошенную женщину, и отдаст ей ещё и квартиру? А меня, который всё имущество заработал, оставит на улице? — А эта избушка? — А эта избушка Александры Николаевны. Она, кстати, разговаривать умеет, иногда, — ехидно добавляет Всеволод Алексеевич. — Саш, ты бы хоть голос подала? А то Зарина Аркадьевна решит, что ты немая. — Мы уже пообщались, — изрекает Сашка и идёт на кухню. Чай с печеньками так чай с печеньками. Она ещё и плюшку на стол поставит, творожно-черничную, вчера испечённую. Ей не жалко. Ей даже буквально интересно, чем дело кончится. С того момента, как стало ясно: Зарине нужна квартира, а не её хромающее сокровище, у Сашки от сердца отлегло. И теперь она готова хоть банкет тут организовать, если Всеволод Алексеевич хочет. — Сева, ты еле ползаешь, — замечает Зарина, когда они оба усаживаются за стол. — Жить с молодой оказалось не так просто? — Да колено замучило, — морщится Всеволод Алексеевич, пропуская шпильку мимо ушей. — Как дожди, так начинается. Сашка накрывает на стол, а сама ловит каждое слово, сказанное обоими. Потому что ничего подобного она ещё никогда не видела. С любым другим человеком Всеволод Алексеевич уже бы взорвался. Он же отнюдь не милый и покладистый, он умеет чайной ложкой мозг выесть, если ему надо. И хамского отношения к себе никогда не спускает. И на Зарину он был сильно обижен за последние годы их совместной жизни, Сашке долго приходилось, да и до сих пор приходится заглаживать последствия. И тем не менее они спокойно говорят друг другу обидные вещи, даже не повышая тона, разбавляя их какими-то совершенно житейскими фразами. И Сашка вдруг понимает, что никогда и не видела, как общаются люди, много лет прожившие вместе. Если только родители… А, ну да. Вот их пример Сашка и считала универсальным. Их образец и пыталась натянуть на Всеволода Алексеевича и Зарину. Не учла, что Туманов далеко ушёл от её родственников. Да и Зарина тоже, судя по всему. — Вкусный кекс, — Зарина отщипывает от большого куска маленькие кусочки, умудряясь не уронить ни крошки мимо блюдца. — Сама печёшь? — Да, — отвечает Сашка и поражается, как спокойно звучит её голос. — Севе же нельзя. — Там сахарозаменитель и безглютеновая мука. — О как. Возишься с ним, значит? — Заботится, — спокойно поправляет Всеволод Алексеевич. — Как я не смогла, да, Севушка? — Как ты не захотела. — Ну да, — Зарина задумчиво крутит в пальцах чайную ложку, и Сашка невольно отмечает, какой у неё роскошный маникюр. — Рассказал ей, какое я чудовище? Как бросала тебя в спальне с ингалятором? Не лечила, плюшки не пекла. Все девки на подобные истории покупаются, да? А как ты гулял направо и налево, рассказал? Как вернулся однажды с каких-то гастролей, по твоим словам, а потом выяснилось, что от очередной б. ди, с воспалением лёгких? И как я две недели вокруг тебя плясала, выхаживала. Рассказал? — Зоря, это было в семьдесят восьмом году. Ты бы ещё дедушку Ленина вспомнила. — Вот именно. Это было уже в семьдесят восьмом году. Представь, — Зарина поворачивается к Сашке, — сколько лет продолжалось. Всему есть предел, знаешь ли. И тебе, девочка, надоест когда-нибудь. — Не успеет, — припечатывает Всеволод Алексеевич и с невозмутимым видом протягивает пустую тарелку. — Сашенька, а можно мне ещё кусочек? * * * Погода портится всё больше и больше, и уже совершенно очевидно, что никакие самолёты сегодня никуда не полетят. — Боюсь, что даже такси сейчас не приедет, — говорит Всеволод Алексеевич, поднимаясь из-за стола. — Снег ложится, ты посмотри. В местных условиях один сантиметр снега — уже катастрофа. Летняя резина же у всех, да ещё и горы-косогоры. Понесёт машину на перевале и привет. Оставайся у нас, пока не распогодится. — С ума сошёл? — фыркает Зарина. — Поищу гостиницу. — Не дури. Зимой тут работают от силы две. И обе чёрте где. Пешком точно не дойдёшь. Оставайся, у нас есть гостевая комната. Сашка переводит взгляд с одного на второго. Сюрреализм какой-то. Шведская семья, натурально. — Пойдём, я тебя провожу, всё покажу. Отличная комната, с телевизором, с Интернетом, все условия, — усмехается Всеволод Алексеевич. — Ох ты ж, чёрт… Колено. Сделал шаг и схватился за спинку стула. Сашка тяжело вздыхает. — Идите полежите, а? Я сама. Всё равно он не знает, где у них чистое постельное бельё лежит. И уж точно сам не перестелет. А Зарина Аркадьевна стоит, как будто тоже не может понять, как ей реагировать. Сашка проходит мимо неё, и уже в коридоре слышит шаги за спиной. Шаркающие — Туманов бредёт до своей спальни, и чётко отбивающие ритм — Зарина идёт за Сашкой. — Проходите, — Сашка открывает дверь и заходит первой. — Всеволод Алексеевич ввёл вас в заблуждение, кстати, телевизора тут нет. Телевизор в гостиной. Но я могу дать вам планшет, чтобы скучно не было. — У меня есть свой. Почему ты ему до сих пор «выкаешь»? Зарина пересекает комнату и усаживается в кресло у окна, наблюдая, как Сашка вытаскивает из шкафа чистое постельное бельё и начинает застилать кровать. — Я не могу говорить «ты» человеку, который старше на сорок лет. — Спать с ним тебе сорок лет не мешают. Сашка застывает с простынёй в руках. — Мешают. И я бы никогда не посмела первой… — Не оправдывайся, — Зарина обрывает её жестом. — Я знаю. И ещё не видела ни одной, кто смог бы Севушке отказать. Много я его б…ей повидала. Ты как-то сильно от них отличаешься, я даже готова Севушку зауважать. — Я не …