— Да я как-нибудь переживу один день и без купания. — Ты мне от темы не увиливай, — Всеволод Алексеевич тянется за мочалкой. — Вернёмся к твоим фантазиям. Неужели ты никогда не представляла себя на месте… — Зарины? — Да тьфу на тебя, не ходил я никогда в душ с Зариной Аркадьевной. У неё не то воспитание, знаешь ли. — А с кем ходили? — А тебе списком? До вечера не управимся. Завтрашнего дня. — Ой, можно подумать. И нет, не представляла я себя с вами в одном душе. Будем считать, это не исполнение моих тайных желаний, а бонус от вселенной. — Да сейчас уже какой бонус. Скорее так, залежалый товар в нагрузку. Вот был бы я помоложе годиков на двадцать… Душ — очень подходящее место, Сашенька. Представь, ты в объятиях любимого мужчины, а на вас сверху течёт вода… Ровно в эту секунду с потолка душевой кабины с шумом, фырканьем и кашлем, которому позавидовал бы любой астматик, начинает литься вода. Кто-то проверял, не восстановилось ли водоснабжение, и забыл закрыть кран. И струи тёплой воды со всё усиливающимся напором льются на смеющегося Всеволода Алексеевича. И на Сашку, которая вообще-то залезла в душ в футболке и шортах. — И вы оба совершенно счастливы, — заканчивает мысль Туманов. Чудо света — Кисловодск Сашка любит день после путешествия. Когда приехали домой, кинули в прихожей чемоданы и рухнули спать. Сашка всегда через душ, и потом подушка мокрая от волос, а на голове взрыв на макаронной фабрике. Ну и пусть, кто её видит-то? Всеволод Алексеевич сначала отлёживается, и только к вечеру добирается до ванной комнаты. В доме тихо, никто не хочет делать лишних телодвижений. Все наслаждаются привычной мягкостью кровати, привычным набором каналов в телевизоре, привычной едой. Хотя готовит Сашка тоже по облегчённой программе, размораживает что-то из припасов, но и припасы привычные, собственноручно сделанные. Какие-нибудь тефтельки или котлетки, а салатик порезать — пара минут. И всё равно Всеволод Алексеевич ворчит: — Что ты там возишься? Бросай всё и ложись отдыхать! Устали с дороги как собаки. — Всеволод Алексеевич, ну я всё же не так устаю, как вы, — возражает Сашка, строгая салат и наблюдая, как расслабленное сокровище, наконец-то сменившее фрак и натирающую шею бабочку на растянутую футболку и спортивные штаны на резинке, усаживается за стол на кухне и суёт нос в кружку с только что сваренным компотом. — Горячий ещё. — Я и горячий попью, так даже вкуснее. Смею предположить, Сашенька, что я устаю меньше, чем ты. Потому что для меня гастрольный образ жизни привычный, просто в силу возраста уже тяжеловато. А для тебя это постоянный стресс, да ещё и не по своей воле. — Ой, скажете тоже, стресс, — дёргает плечом Сашка и подливает ему ещё компота, пододвигает миску с печеньками. — Три дня отдохнула в курортном городе. — Ну да, — задумчиво кивает Всеволод Алексеевич. — В первый вечер паническая атака, на следующий день скандал в гостинице, на третий поливание меня слезами и соплями. Всё отлично прошло, буквально по плану. План только хреновый какой-то. — А я говорила, что не надо соглашаться, — бурчит Сашка. — Второй раз на одни и те же грабли. Я ваш Кисловодск видела… В белых тапках. — Не худший вариант. Туманов зевает, и по тому, как плавает его взгляд, Сашка понимает, что пора двигаться в направлении спальни. Ну конечно он устаёт. От переездов, от постоянного внимания к собственной персоне, от необходимости ровно ходить, чётко говорить и быстро думать на публике. Ему приходится мобилизовывать все силы, и потом дома наступает неизбежный откат. Да Сашка и сама не против зарыться в одеяло, обнять подушку и дремать под бубнёж спортивного комментатора. Или перебирать в памяти эпизоды этой странной поездки. На очередную «Музыку Кавминвод», чтоб её чёрт побрал. * * * Когда его снова пригласили судить конкурс, Сашка даже слова не сказала. Во-первых, она уже поняла, что судейство отнимает гораздо меньше сил, чем сольные концерты, и вполне соответствует его статусу ветерана, легенды и прочая. Одно дело посидеть в зале, поднимая таблички, потусить для вида на банкете, погреться в лучах славы, всеобщего почитания и уважения, да и улизнуть по своим делам. И совсем другое — выступать самому. Во-вторых, Кисловодск хотя бы зло известное. Они там уже были, условия размещения представляют, уровень сервиса тоже. Сашка теперь грамотная, не станет заставлять его остаться подольше, соблазнять лечебными процедурами и прочей скукой. Захочет — водичку попьёт, по парку погуляет, уже хорошо. — Можно я не буду с вами на концерты и репетиции ходить? — только уточняет она, когда обсуждают поездку. — В кафе напротив мне гораздо спокойнее. — Ради бога, — усмехается Туманов. — На репетиции даже я ходить не собираюсь. В этот раз от меня требуется только судейство, без выступления. Так что я буду занят два вечера, на полуфинале и финале. Они едут на три дня, чтобы спокойно разместиться и отдохнуть с дороги. Кисловодск встречает дождём, поэтому на вокзале берут такси, соглашаясь на предложение первого попавшегося мужика отвезти за сто рублей. — Серьёзно? За сто рублей? — поражается Сашка, отдавая чемодан. — Только наличкой, — кивает мужик. — Наличка будет? Ну или переводом можно, по номеру телефона. Сашка вопросительно смотрит на Туманова. У неё есть карточка, привязанная к его счёту, которой она расплачивается за всякие бытовые вещи. Крупные покупки обычно делает Туманов, и чаще всего тоже карточкой. Наличные деньги у них в доме почти не водятся, даже в дежурном магазине есть терминал. Всеволод Алексеевич шарит по карманам, вынимает несколько тысячных купюр. — Сдачу не найду, — вздыхает мужик. — Давайте переводом. — Давайте вы уже донесёте наш багаж, и обойдёмся без сдачи, — милостиво предлагаетТуманов. Мужик летит к машине на такой скорости, как будто боится, что сумасшедший барин передумает. Сумасшедший барин плетётся по перрону, явно подволакивая ногу, и Сашка надеется, что их ведут не к «Жигулям», которые окажутся ровесниками Туманова. Она почти угадала — их приводят к «Волге». Но «Волгу» хотя бы делали из расчёта на широкие партийные задницы, и Туманову более-менее удобно. Им и ехать-то буквально пять минут. Мужик выносит чемоданы, сгружает их в холле гостиницы, получает заветную бумажку и исчезает. А Туманов уже шагает к стойке ресепшена оформлять заселение. — У нас горячей воды нет, — радостно сообщает девушка за стойкой. — И ключ от номера я вам пока не дам, у нас заселение с двух часов. Туманов смотрит на неё как на новые ворота. Сашка, честно говоря, тоже. Она уже достаточно с ним покаталась, видала всякое, даже… Верхние Ели. Но гостиница без горячей воды ей ещё не попадалась. Сашка предполагала, что у гостиниц имеются собственные если не котельные, то хотя бы бойлерные. Да и заселяют Туманова всегда по приезду, потому что гостиничные правила — вещь условная, а он легенда, и не может сидеть в фойе на стульчике и ждать. — Мы вам позвоним, как только номер уберут, — заверяет девушка. — И когда воду включат, тоже позвоните? — уточняет Сашка. — Воду сегодня не включат. Обещали завтра, — вздыхает девушка, не считав иронии. — Но я могу вам выдать тазик и ковшик. — Что? Сашка аж дар речи теряет. Смотрит на Туманова, а Туманов ржёт. — Помнится, Сашенька, с тазиками и ковшиками у нас получилась однажды очень романтичная история… — Только мы были дома! Вы не хотите позвонить организаторам и сказать, что о них думаете? — А толку-то? — вздыхает Всеволод Алексеевич. — Думаешь, здесь много хороших гостиниц? Есть ещё одна приличная, через дорогу. Но я полагаю, что воду отключил водоканал, а значит, её нет во всём районе, если не во всём городе. Девушка, вы там горничных поторопите, пожалуйста. На стойку ложится ещё несколько тысячных бумажек. И Всеволод Алексеевич, не удостоив взглядом чемоданы, стоящие посреди холла, берёт Сашку под руку и ведёт на улицу. — Прогуляемся, Сашенька. Водички попьём. Расслабься. Мы приехали отдыхать. Сашка смотрит на цветущие каштаны, засыпающие тротуар розовыми цветками, на спешащих к бювету курортников, на безмятежное лицо Туманова, и очень надеется, что он прав. И что этот приезд в Кисловодск получится более удачным. Как же глубоко она заблуждается. * * * — В парк или в город? — уточняет Всеволод Алексеевич, когда они выходят из гостиницы. Отсюда одинаково удобно в обе стороны. Расположение у отеля всё же удачное, хоть с чем-то повезло. — В парк, конечно! Воздухом дышать, белочек кормить. И людей там поменьше. — Вот тут я не уверен, — Туманов сильнее надвигает кепку на глаза. — Ну давай в парк, только водички где-нибудь купим, пить очень хочется. Сашка недобрым словом поминает гостиницу. Ему бы отдохнуть с дороги, полежать полчасика хотя бы, чаю попить, телевизор посмотреть. Гулять сразу по приезду даже Сашка не очень-то настроена. — Мы стоим в двух шагах от Нарзанной галереи, там бесплатно попить можно, — замечает она. — И полезнее, чем из магазинной бутылки. Только обещайте мне больше не шокировать публику узнаваемым баритоном. Просто зайдём, как люди, наберём водички и попьём, ладно? — Как скажешь, — усмехается Туманов и движется по направлению к Нарзанной галерее. — Там и людей-то нет. Всем осточертел бесплатный нарзан? Он толкает дверь, но дверь не поддаётся. — Написано же, закрыто! — презрительно фыркает тётка в белом халате, проходя мимо. — До двух часов перерыв. Нет, они всё равно в двери ломятся. Достаёт из кармана ключ, отпирает дверь, заходит и тут же закрывается изнутри. Сашка закатывает глаза. — Само дружелюбие. Я уже молчу о том, что медик ходит в халате по улице! Тётка явно ей что-то отвечает, но Сашке через дверь не слышно. Всеволод Алексеевич качает головой. — Тут за углом гастроном. Пойдём, купим тот же самый нарзан в бутылочке. Сашка сопит, но послушно идёт. В противоположную от парка сторону. Вот оно ему надо, лишние круги наворачивать. Нарзан из бутылки и дома можно было попить.