— Спасибо, дедушка, я обойдусь, — сипит Сашка. — Ну вы, блин, даёте… Туманов невозмутимо пожимает плечами и шагает себе по дорожке. Сильно припадая на одну сторону. Сашка мигом серьёзнеет. — Всеволод Алексеевич, что мы с вами творим-то. Вы же завтра не встанете. — Встану, куда я денусь. Но ты права, надо бы сократить маршрут. Он куда-то сворачивает один раз, другой, и они оказываются у парковки маленьких белых машинок — электромобилей. — До колоннады? — уточняет Туманов. — Сто рублей проезд. Наличкой! Да что ж такое-то! Всеволод Алексеевич достаёт тысячную, кажется, последнюю купюру. — Без сдачи и мы никого не ждём. Сашка садится в электромобиль рядом с сокровищем. А что, так можно было? То есть они и сюда могли на машинке доехать? — И трынделку выключи, — распоряжается Туманов, когда встроенный в машину магнитофон начинает рассказывать про Кисловодск. — Экскурсию я и сам провести могу. Через каких-то десять минут они на Колоннаде, оттуда ещё буквально сотня метров, которые Туманову явно даются с трудом, и вот он, их гостеприимный отель. «Колено скоро опять придётся серьёзно лечить», — с тоской думает Сашка, глядя, как он поднимается по лестнице. — Я надеюсь, наш номер уже готов? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, интересуется Туманов. Ему молча выдают ключи. Без улыбки, без объяснений, где будет проходить завтрак. Ключи обычные, с брелоком. Сашка тащится за ним по лестнице, мысленно проклиная «Музыку Кавминвод». Ладно, номер приличный. Две комнаты, диван, большая кровать, удобный столик. Ванная комната с душевой кабиной и ванной, на любой вкус. Вещи тоже уже принесли, осталось их только быстренько раскидать. Сашка начинает привычно суетиться, пока Всеволод Алексеевич идёт принимать душ. Так же привычно изучает меню рум-сервиса, заказывает еду и накрывает прямо в кровати. Похоже, у них уже складываются гастрольные традиции: сокровище в пушистом махровом халате и очках, тарелки с мясом и салатом, а вот чай она готовит сама, благо, чайник в номере имеется. Сашка в полной уверенности, что сегодня они уже никуда больше не пойдут, а Туманов мирно удрыхается под телевизор. Она слегка скорректировала ему инсулин, убедилась, что сахар в хорошем диапазоне, и удобно устроилась на своей половине, готовясь тоже задремать. Но Всеволод Алексеевич неожиданно замечает: — А в восемь часов на площади начинается шоу фонтанов. Со светомузыкой. Тут недалеко. Сашка смотрит на него как на сумасшедшего. — Откуда такие сведения? — Александра Николаевна, пять минут назад по телевизору говорили. Вы чем слушаете? Сашка даже не обратила внимания, что он местный канал включил. — Так пойдём, посмотрим? — продолжает он. — Вы не находились за сегодня? — поражается Сашка. — Оно вам надо, ещё тащиться куда-то? Ну подумаешь, фонтан с подсветкой. Он смотрит на неё укоризненно поверх очков. — Вот так и приходит старость, Сашенька. Ничего не хочу, всё уже видел, полежать бы подольше. Завтра и послезавтра вечером я работаю. Потом мы уезжаем. Так и не увидим фонтан и ночной Кисловодск. Сашке хочется сказать «да и хрен бы с ним», но становится стыдно, и она быстро поднимается с постели. — Ну пойдёмте. Только завтра на колено не жалуйтесь. Оно имеет полное право на вас обидеться за такое обращение. А ночной Кисловодск совсем неплох, по крайней мере, курортная его часть. Сашка рассматривает подсвеченные фасады, шагая рядом с Тумановым. До площади и фонтана и правда недалеко, они доходят за какие-то пять минут. Сашка ожидает, что он сядет на лавочку, или они пойдут на веранду кафе, где есть свободные столики. Но Туманов качает головой: — Так мы ничего не увидим. Пошли вперёд. И протискивается вместе с ней к самому фонтану. Судя по тому, как много на площади людей, с ночными развлечениями в Кисловодске напряжёнка. Сашка стоит и равнодушно смотрит, как струи воды окрашиваются то в синий, то в зелёный цвет под какой-то западный хит. Ну, ничего особенного, а если её не впечатляет, то Туманову и подавно должно быть скучно. Или это он её развлекать пытается? И ради неё вечерний променад? Вдруг начинает играть что-то подозрительно знакомое. И прежде, чем Сашка успевает опознать мелодию, она слышит смех Туманова. — Ой, ну хоть бы получше аранжировку выбрали. Взяли самую неудачную фанеру, я там в третьем куплете лажаю. «Весна священная», надо же. Хотя, чему удивляться, недавно же был День Победы. Видимо, программу для фонтана меняют по сезонам. Сашка стоит, слушает и тоже про себя посмеивается. Столько людей собралось на площади послушать фонограмму Туманова, даже не догадываясь, что сам Туманов среди них. И пообщаться с ним, сфотографироваться было бы куда интереснее, чем толпиться возле фонтана. Сашка пытается представить, что было бы, раскрой сейчас Всеволод Алексеевич инкогнито, и так погружается в свои мысли, что пропускает финал песни. А в финале из трубок, которые до этого плевались исключительно водой, вдруг вырываются высокие и яркие струи огня. Что-то громко шипит, кто-то в толпе инстинктивно ахает, и в воздухе сильно пахнет керосином. А Сашка стоит к фонтану ближе всех. Она тут же делает шаг назад, и врезается в Туманова. Который даже не пошевелился. Стоит себе, наблюдает. И только поняв, что с Сашкой что-то не так, наклоняется к ней. — Сашенька? — Пойдёмте, пожалуйста. Песня уже сменилась на зажигательную лезгинку, и теперь струи пламени вырываются друг за другом постоянно. Все уже привыкли, хлопают, радуясь новому аттракциону. А Сашку начинает тошнить. — Что случилось, детонька? Они выходят из толпы. Всеволод Алексеевич крепко обнимает её за плечи, наклоняется, пытаясь понять, в чём дело. — Саша, ты чего? Ты испугалась, что ли? В голосе звучит такое недоверие, как будто доктор Тамарина в принципе не способна чего-то пугаться. В его картине мира. — Вы же знаете, я не люблю резкие звуки. И резкие движения. И огонь я тоже не люблю. — Огонь не любишь? — искренне удивляется он. — С каких пор? Ты же печку сама растапливала. И куришь. Зажигалки, спички… — То, что я могу обращаться с огнём, не значит, что это мне нравится. И там огонь подконтрольный, а здесь… — И здесь подконтрольный. — Но неожиданный. Вы, кстати, даже не шевельнулись. У вас нервная система железобетонная. — Да глупости, Сашенька, — вздыхает Туманов. — Ты просто представь, сколько всего на сцене за те пятьдесят лет, что я на ней стоял, бахало, бухало, взрывалось огнём, фейерверком, мишурой и дымом? Особенно под «Весну священную». Я давно перестал реагировать, как старый охотничий пёс, у которого над ухом всю жизнь стрелял хозяин. А ты могла бы мне рассказать, что боишься огня. — Я не боюсь. Мне неприятно. Кивает. — Да, у тебя это так называется, я понял. — Боюсь я в этой жизни только за вас, — вполголоса добавляет Сашка, не заботясь, чтоб он её услышал на фоне всё ещё поющего фонтана. Но он всё равно слышит, у него слух хороший. * * * Сашка просыпается первой. Тянется за часами. Надо же, всего семь. И чего ей не спится в такую рань? Слишком светло здесь, что ли. Следовало бы с вечера зашторить окна, дома Сашка привыкла спать в полумраке, спальня у них с западной стороны, солнышко туда приходит после обеда. Сашкино персональное солнышко тоже ещё дрыхнет, раскинув руки. Сашка осторожно приподнимает простыню, которой он укрывается, проверяет цифры на дозаторе-глюкометре. Нормально всё, можно не будить. Сашка зря опасалась, что лишние физические нагрузки отразятся на сахаре, сокровище вполне сносно переносит Кисловодск. Чего не скажешь о самой Сашке, у которой на душе кошки насрали. С чего бы, спрашивается. Город как город. Ладно бы Москва, или Мытищи, там сплошные воспоминания. А Кисловодск-то тебе что плохого сделал? — Например, он хочет, чтобы мы завшивели, — бурчит Сашка, выкручивая в ванной комнате кран горячей воды на максимум. — Четыре звезды, мать вашу. И горячей воды нет сутками. Из горячего крана льётся холодная вода. Сашка минут десять приводит себя в порядок, ещё минут двадцать сидит на бортике ванны и листает соцсети в телефоне, ожидая, что холодная вода стечёт и пойдёт хотя бы тёплая. Но нет, чуда не происходит. Сашка, разочарованно вздохнув, закручивает кран и возвращается в спальню. — Ревела? — подозрительно вопрошает Туманов. Он уже проснулся, сидит в кровати, тоже с телефоном, в очках. — С чего бы? — удивляется Сашка. — А что тогда там делала так долго? — Горячую воду искала, Всеволод Алексеевич. Выступать вам сегодня на «Музыке Кавминвод» немытым. — Ничего страшного, можно сухой шампунь купить в аптеке. Иногда на гастролях здорово выручало. Сашка качает головой. — Нет уж, никаких летучих и пахучих порошков! Нагреем воду чайником. Что они там говорили про ковшики и тазики?