– Точно. – Паркетные доски. Их ширина равна длине одной спички? Ведь так? Казалось, появился след. Ключ подошел к замку. – Э-э-э… Думаю, да. Но… Какой смысл в подобной мизансцене? Какая связь между этими спичками и домом с привидениями в Эме? Молодая женщина вдруг принялась рассматривать повязку на своей руке. Неожиданно она покрылась испариной. Фредерик не успел вмешаться: Манон яростно сорвала повязку. Ее сердце сильно забилось. На ладони эта жуткая фраза: «Пр вернулся». Она вся сжалась, точно загнанный зверь, и закричала: – Он вернулся! Этот подлец вернулся, чтобы снова преследовать нас! И решил сорвать зло на мне! Скажите, я права? Только не лгите! – Никто тебе не лжет, – солгал ее брат. – Мы скоро вернемся домой, и все будет хорошо. Манон уже не слушала. В страхе она закричала еще громче: – Отвезите меня туда! Отвезите меня в Эм, в дом с привидениями! Немедленно! Люси спокойно возразила: – Прежде объясните мне, что означают эти спички. Внезапно Манон приподнялась на кровати, и ее лицо вплотную приблизилось к Люси. В ее голубых глазах полыхало черное пламя ярости. – Он вернулся! Я не упущу возможности поймать его! Отвезите меня туда, иначе вы ничего не узнаете! 13 В кабине старенького «форда» Манон возилась со своим «N-Tech». От электронного прибора исходило слабое белое свечение. – Мне нужно все это записать, – неустанно твердила она. – Продолжайте, продолжайте рассказывать. Все, что знаете. Абсолютно все. С безлюдных бульваров автомобиль на полной скорости свернул на перемычку северо-западной окружной дороги. Маркет, Бондю, Вамбреши… За окном один за другим мелькали выезды, а в металлической коробке, на которую обрушивались тонны воды, звучал голос женщины-полицейского. В который раз она рассказывала о самом страшном, стараясь при этом говорить спокойно. Похищение Манон, ее блуждание по улицам Лилля, охотничья хижина и замысловатое послание. Манон не пропускала ни малейшей детали этого словесного ада, фиксируя основные события и записывая слова Люси при помощи крошечного микрофона, встроенного в органайзер. – Профессор… Как ему удалось меня удержать? Зачем? Откуда он мог знать про «Других»? Это было наше выражение! И… Нет! Это невозможно! Манон не удавалось успокоиться. Самые отчаянные попытки сосредоточиться ни к чему не приводили: вопросы вертелись у нее в голове. Без ответов. – А вдруг вы говорили об этом, пока он держал вас взаперти? – предположила Люси, глядя на часы. – И вас вынудил тем или иным способом? Как знать? – Держал меня взаперти… Боже мой, я была в его власти… Нет-нет! Я бы никогда не стала рассказывать о своем детстве! Никогда! – Как вы можете быть так уверены, если ничего не помните? – Есть вещи, которые помнишь о себе. Даже если страдаешь амнезией! Я не забыла, кто я. Я знаю, кто я! Вы можете это понять? Люси заговорила самым примирительным тоном: – Конечно-конечно. Не нервничайте, это никому не нужно. Поговорим о надрезах на вашем животе… Мне бы хотелось, чтобы вы объяснили, что они означают. Доктор Ванденбюш сказал мне, что вы их сделали с братом. Манон мгновенно ответила: – Понятия не имею. – Как это – понятия не имеете? – Говорю же, понятия не имею! Я не понимаю смысла этих шрамов! Я знаю, что они там, на мне, но не понимаю, что они означают! Когда они были сделаны? Для чего? Мне это совершенно неизвестно! – Она схватила Люси за руку. – Как Профессору удалось похитить меня? Как я выбралась? – Манон, я… – Его необходимо найти! Скажите, что вы скоро найдете его! Скажите же! – Мы все для этого сделаем. – Люси посмотрела ей прямо в глаза и добавила: – Вы можете мне верить. Но если вы хотите, чтобы я помогла вам, придется мне доверять… Чувствуя комок в горле, она свернула на Рубе-Эст. 3:35. Оставалось меньше получаса… – Поговорим о спичках. Вы так и не сказали мне, что они означают. Я должна знать. – О каких спичках? Манон взглянула на женщину за рулем. Ее пальцы незаметно нащупали ручку дверцы. – Где ваше удостоверение? Вы не показали мне своего удостоверения! Ваше полицейское удостоверение! Люси вздохнула: – Показала. Перед тем, как сесть за руль. И потом еще два раза за время поездки. Возьмите его, оно у меня в кармане куртки. Мне не пришло в голову оставить его на виду. Я пока не привыкла, простите… Но умоляю, раз и навсегда, отпустите ручку двери. В конце концов вы вырвете ее и доконаете мою бедную машину. Манон с облегчением завладела трехцветным документом. – Простите меня. Я часто повторяю одно и то же. – Это вы мне тоже уже объясняли. Но не извиняйтесь. Я прекрасно понимаю, хотя это… трудно. Скажите, вы всегда так быстро говорите? – Да, это способ сделать разговор более информативным. Из моей головы все так быстро улетучивается… Куда мы едем? – В Эм, в дом с привидениями. Уже обсуждали… Люси на мгновение задумалась и повторила: – А вот надрезы на вашем теле, что они значат? – Не знаю. – Ладно. Попробую попозже. Не слушая ее, Манон снова погрузилась в лабиринты своего «N-Tech». Но вдруг опять обратилась к спутнице: – Можно мне вас сфотографировать? Тогда я не буду постоянно требовать показать мне ваше удостоверение. Люси кивнула. Манон включила лампочку под потолком, нажала функцию «фото» на органайзере, а затем принялась что-то писать на экране. – Что вы записываете? – поинтересовалась Люси, на несколько секунд оторвав взгляд от дороги. – Ваше имя, профессию, причину нашего знакомства. И основные черты вашего характера. И еще впечатление, которое у меня сложилось на данный момент. – Мне любопытно было бы узнать, что вы обо мне думаете. – Не то, что я думаю. Что я ощущаю, здесь и сейчас. Надежность – в вашем властном взгляде. Увлеченность своим делом, потому что вы здесь со мной среди ночи. Суровость – она тоже читается в ваших глазах. Волнение, о котором свидетельствует ваш голос, руки и манера говорить… Я заметила ваше умение слушать, а также какую-то боль. Пожалуй, даже много боли. Или я ошибаюсь? – Не слишком. Когда я была подростком, мне пришлось многое пережить из-за… Она умолкла, но все же закончила фразу: – Из-за хирургической операции, которая… которая на меня сильно повлияла. – Какого рода? – Я предпочитаю не говорить об этом. – Знаете, мне можно. Я умею хранить тайны и… забывать то, что мне рассказывают. Если вы понимаете, о чем я. Манон совсем не знала женщину, с которой разговаривала, но чувствовала себя непринужденно и спокойно. Необъяснимое ощущение. Заметив, что Люси не готова к откровенности, она спросила: – И эта операция означала конец вашей молодости, изменила ваше поведение? Как мои проблемы с памятью? На сей раз Люси не отрываясь смотрела на дорогу. – После этого моя жизнь уже никогда не вернулась в прежнее русло. И… я совершаю поступки, за которые ненавижу себя… порой непонятные окружающим. Но… Простите. Больше я ничего не могу вам сказать.