– Он бежал быстро, с совершенно прямой спиной, что свидетельствует о его молодости. Лет тридцать, максимум сорок. Мне кажется, на нем были джинсы и длинный плащ… Рюкзак и шапка. Роста и телосложения среднего… Вроде Тюрена. Подковки на его обуви вроде тех, что бывают на сапогах, цокали по мостовой. И… все… Надо будет поискать свидетелей. – Она сделала паузу, а потом продолжила: – В любом случае очевидно одно: отныне Манон больше не используют как объект ритуала или участницу инсценировки, как это было в ситуации с охотничьим домиком. Теперь ее пытаются убить. – И кто же? Проблесковые маячки окрасили стены тупика голубыми отсветами. «Скорая» тронулась с места и быстро исчезла в улочках Старого Лилля. – Не знаю, но уверена, что это не Профессор. И тут Тюрен со мной согласен. Мы говорили об этом до прибытия подкрепления. – Уточни, пожалуйста… – Нападающий усыпил наших коллег пистолетом для подкожных впрыскиваний, он мог так же поступить с Манон, чтобы затем подготовить свой ритуал, стимулировать свои фантазии. Но что он делает? Он входит и пытается ее задушить, по-настоящему. Он пришел, как и в прошлый раз, чтобы по-быстрому прикончить ее. – Как в прошлый раз? Ты видишь связь с тем ограблением? – Мне это представляется серьезной гипотезой. Как бы то ни было, если речь шла о Профессоре, почему он не убил ее в охотничьей хижине? Наш ненормальный математик не стал бы так подставляться здесь, в тупике, с двумя полицейскими на посту. Слишком рискованно для столь скрупулезного, столь расчетливого персонажа. Кашмарек поправил воротник своей форменной темно-синей куртки с надписью «Национальная полиция». – Выходит, мы имеем дело с двумя разными людьми? – Это очевидно. С одной стороны, Профессор – изверг и извращенец, подвергающий свои жертвы чудовищным мукам в соответствии со строжайшим, неделями вперед просчитанным ритуалом. Это похититель Манон, убийца Дюбрей. С другой – кто-то, кто боится того, что она может обнаружить. Возможно, это он уже однажды нападал на нее в Кане по той же причине. Он считал себя в безопасности, потому что Манон потеряла память, а это, как он думал, все равно что умерла. – Ты хочешь сказать, что человек в сапогах с подковками встрепенулся, потому что вернулся Профессор? Потому что дело снова привлекло внимание? И Манон оказалась в центре этой неразберихи? – Вот именно, вы нашли правильное слово. «Встрепенулся». Представьте, он преспокойно смотрит телевизор или читает газету у себя дома. И вдруг натыкается на сообщение о Профессоре, убийстве Дюбрей и похищении Манон… Да еще и лицо Манон на плакатах, расклеенных по всей Франции… Он начинает сомневаться, ему становится безумно страшно. А вдруг к Манон вернулись ее способности? А что, если теперь она сможет вспомнить ту самую деталь, которая грозит ему опасностью? Или помочь полиции, как тогда? Попросту говоря, он начинает бояться, что кто-нибудь сунет нос в то старое дело и наконец обнаружит то, что от нас в свое время ускользнуло. – Но какая тут связь с Профессором? – А вот в этом-то и заключается главное неизвестное. Возможно, этот человек и есть та самая деталь, которую так и не удалось обнаружить Тюрену и его группе. Люси ужасно хотелось помассировать голень. Мышца нестерпимо горела. Однако она старалась не подавать виду, что ей больно. Любой ценой необходимо остаться тут. – То, что происходит вокруг Манон, ее памяти, по-настоящему странно. Несколько месяцев она интенсивно посещает занятия по стрельбе и самообороне. Сегодня вечером это спасло ее от смерти. Но в ее органайзере нет ничего, касающегося этих ее занятий. Пусто! – Стерто? – Похоже. Зато мы обнаружили сообщение, касающееся «беретты». Оно было запрограммировано два месяца назад и пришло сегодня в полдень. Оно содержало указание: найти на шкафу в спальне оружие и держать его при себе. – Что еще за бардак? – Кто-то положил туда ствол, заставил ее посещать уроки стрельбы и запрограммировал это сообщение, разумеется, чтобы защитить Манон. Я убеждена, что ее «N-Tech» был взломан. – Брат? Люси в сомнении покусывала губы. – Подсознательно мы все, разумеется, думаем о нем… Но если хорошенько поразмыслить… Нет, я не уверена. – И все же мне кажется, что пора серьезно заняться разработкой Фредерика, – сказал Кашмарек. Люси кивнула: – Это дело приобретает дикие размеры. Сперва Профессор… Потом еще один, этот псевдограбитель трехлетней давности, который теперь уже пытается убить Манон… Затем еще кто-то третий, имеющий доступ к ее органайзеру и с его помощью манипулирующий ее жизнью… Капитан перебил Люси: – У меня есть другая гипотеза, не более дурацкая, чем все остальные. Профессор – о’кей, согласен с тобой. Напавший на Манон – о’кей. Но вот насчет ее органайзера… А вдруг наша математичка иногда просто симулирует свою амнезию? Утверждает, что не помнит, а ее память работает? Может быть, у нее нет необходимости фиксировать все, чтобы держать это в голове? А что, если она в некотором роде блефует с нами? Люси категорически покачала головой: – Ванденбюш твердо заявил, что ее память фиксирует только то, что многократно повторено и заучено. Результаты магнитно-резонансной томографии и серия нейропсихологических тестов доказывают, что она действительно страдает реальным недугом. Этим тестам можно доверять на сто процентов. – Мы уже видели людей, достаточно ловких, чтобы осознанно и даже неосознанно сфальсифицировать эти тесты. – Возможно, но уж точно не МРТ. И потом, я наблюдала поведение Манон. В первую ночь, когда она блуждала по Лиллю, потом в Эме и на озере в Роэ. И даже сегодня вечером, в ванной! Ее глаза не лгут, каждый раз она и вправду видит меня впервые! Неожиданный порыв ветра взметнул светлые локоны Люси, и они на мгновение упали ей на лоб. – В конечном счете у человека в сапогах ничего не вышло, – продолжала она, застегивая куртку под горлом. – Три года назад, пытаясь задушить Манон, он, возможно, сообщил ей какую-то информацию, связанную с могилой Бернулли. Может быть, из тщеславия, дал ей ключ ко всей загадке… А сегодня он невольно пробудил память ее тела. Я не согласна с вами, мне кажется, что эта поездка в Швейцарию вовсе не бесполезна. Думаю, что могила этого математика даст нам решающий факт для расследования. Откроет тайну, которую до сих пор тщательно хранили… – Ну что ж, возможно… Будем надеяться… – Ладно, поеду домой, – сказала Люси. – Хочу завтра быть в форме. Ах да, вот еще что. Вы читали отчет палеонтолога? – Да. Интересно. – Две из принадлежащих Фредерику Муане квартир сейчас ремонтируются. Может, там мы и найдем зубило… даже если… я знаю, что это не он, что это абсолютно невозможно. – И все-таки просишь меня проверить. В ответ Люси улыбнулась. Затем попрощалась и уже собиралась уйти. – Да, кстати, – начал Кашмарек. Он откашлялся. – Врач… Твой анализ крови… Она обернулась. – Все в порядке. Отрицательный. Пока… Потому что через полгода придется сделать новое обследование… 30 Прикрыв глаза и надев наушники, Манон неутомимо прослушивала записанные за день разговоры. Люси Энебель, белокурая сотрудница полиции, приходила в Свингедоу поговорить с ней о Профессоре… Тюрен, снова в деле… Недавнее нападение на нее, прямо в квартире… Этот шрам с незавершенным текстом, смысл которого она так долго искала… Могила Бернулли… Она близка к разгадке, она это чувствовала. Манон вдруг открыла глаза. Она растерялась. Незнакомый автомобиль! Рядом с ней Тюрен! Что происходит? Ее рука мгновенно метнулась к ручке дверцы, но прикрепленный в углу ветрового стекла листок формата А4 остановил ее. Ее собственный почерк: «Направление – собор в Базеле, к могиле Бернулли. Бойся моего гнева. Eadem mutatа resurgo. Все в порядке, ты находишься в машине вместе с Тюреном. Он занимается расследованием. Не отвечай на его вопросы. Бернулли. Только Бернулли…» – Ты уже по меньшей мере в десятый раз хватаешься за эту чертову ручку, – рявкнул парижский лейтенант, не спуская глаз с дороги. – Я заблокировал замки, чтобы ты не наделала глупостей. Хуже ребенка, честное слово. Допив колу из металлической банки, он сплющил ее одной рукой и выбросил в окно. – Почему я упорно твержу тебе одно и то же? Через минуту ты снова забудешь, и придется повторять заново. Не знаю, как ты можешь выносить такое состояние. Или нет, знаю. Ты его не выносишь, но даже это ты забываешь. Зеленый щит «Брюссель – Люксембург – Намюр». Тюрен свернул на трассу Е411 и искоса взглянул на свою пассажирку. Сперва на ангельское лицо, затем на грудь, округлые формы которой вырисовывались под свитером. – Я надеялся, что излечился от тебя, – признался он. – Надеялся, что забыл тебя. Во всяком случае, пытался, я правда пытался. Но… Манон… И вот увидел тебя снова… И все вернулось… Какая поразительная воля случая, согласна? Я хочу сказать, мы вдвоем, снова в дороге, как в старые времена. Когда наши дни были полны неожиданностей. Манон отвернулась к окну, от волнения ей не удавалось произнести ни слова. Как она могла согласиться поехать с ним вдвоем? Почему ее не сопровождает эта Люси Энебель? Она незаметно прикоснулась к металлическому корпусу лежащего в кармане мобильника. Подступала тошнота. – Когда ты меня бросила, я с ума сходил, – продолжал он. – Ты… Не в силах сдержать гнева, Манон повернулась к нему: – Бросила? Да о чем ты говоришь? Я никогда не испытывала к тебе никаких чувств и всегда была честна с тобой. Это ты не давал мне покоя, изводил меня! Мне следовало тогда написать жалобу! Рассказать, что знаменитый лейтенант Тюрен всего лишь извращенец, похититель нижнего белья и постоянный клиент проституток! Он усмехнулся: – Но ты этого не сделала, потому что я продолжал снабжать тебя информацией о Профессоре. Ты была хуже, чем наркоманка. Услуга за услугу, помнишь? – Услуга за услугу, – повторила она. – Обмен хорошими технологиями. Она внимательно посмотрела на него: – Ты лечился? – У меня все в порядке, спасибо, что заботишься о моем сексуальном здоровье.