– У него не всегда получалось справиться с эмоциями. И пожалуй, это иногда выливалось в раздражение. Но Сергей никогда не смог бы причинить боль этой женщине! Я уверен! И если бы Алине что-то угрожало, он бросился бы ее защищать. Исполняя служебные обязанности и следуя душевному порыву. Но одновременно Сергей не был рыцарем в сияющих доспехах, он не просто поклонялся прекрасной даме, а испытывал к ней неразделенную страсть. А такие люди, говорят, способны на довольно неблаговидные поступки. – А почему ты думаешь, что страсть была неразделенная? Сергей ведь молодой парень, в хорошей физической форме и внешне довольно симпатичный, – слегка подначил Лев. – Ну, во-первых, Сергей не рискнул бы с ней объясниться, по своему обыкновению. Да и работу потерять жалко. – И что еще? – мягко подтолкнул собеседника к нужной мысли Гуров. – Что вы имеете в виду? – Саша, ты снова чего-то недоговариваешь. На твоем лице сейчас отражается какая-то внутренняя борьба. – Я действительно не хотел бы об этом говорить, но если начал, что уж теперь. Короче, Серега сделал несколько фотографий этой Алины. Незаметно вроде бы. Ну там когда она читала в кресле и задремала, когда загорала у бассейна в купальнике, и все такое прочее. – Он показывал тебе эти снимки? – Нет, – покачал головой парень, – что вы? Он берег их, как скряга бережет свое сокровище! Просто рассказал, что они есть, похвастался в момент порыва откровенности. И, честно говоря, мы немного даже повздорили по этому поводу. Я сказал, что фотографировать людей без их ведома или согласия просто неприлично. И вообще граничит с настоящим преследованием. Снимки нужно немедленно уничтожить и вообще прекратить все это. Он ответил, что я ничего не понимаю, и добавил несколько резких замечаний. Я в ответ тоже в долгу не остался. В общем, мы поссорились. Потом, конечно, вроде бы разрулили ситуацию и продолжали общаться как ни в чем не бывало, но при мне Сергей эту тему никогда больше не поднимал. И что стало с теми фото, я не знаю. – Понятно. А когда произошла ваша размолвка? – Около года назад. Ну примерно, точнее не скажу, к сожалению. Но поскольку Сергей продолжал работать у того же бизнесмена и неприятностей на службе у него не намечалось, я решил, что ему удалось держать себя в руках и выбросить из головы эти глупости. – Ясно. Саша, скажи, а есть среди друзей Сергея человек, с которым он мог быть более откровенен в этом вопросе? Без риска нарваться на неодобрение, например? – Женька, пожалуй, – после недолгой паузы ответил парень. – Смирновский? – Да, они с Серегой разделяли взгляды на многие вещи, так что если он с кем и делился своими переживаниями, то с Женькой. – Понятно. Спасибо тебе, Александр. И пока мы не попрощались, дай мне, пожалуйста, телефон Евгения и остальных ребят. – Да, конечно. В этот день встретиться с Евгением Смирновским Гурову не удалось. Парень был где-то за городом, но на следующий день, с утра, согласился подъехать прямо в Управление. А чуть позже полудня полковнику позвонил Виталий Соловьев. Бизнесмен настойчиво просил встретиться с ним за обедом или в другое, удобное для Гурова время. Поскольку беседа со свидетелем откладывалась, Лев согласился встретиться с Виталием Соловьевым в назначенном им месте – модном кафе, что располагалось неподалеку от Управления. По дороге к месту встречи он размышлял о том, что у Виталия Соловьева был очень взволнованный и нетерпеливый тон. Это могло означать лишь две вещи: у бизнесмена есть новости, связанные с делом, или он стремиться узнать, как сильно продвинулось расследование покушения на его жену. К сожалению, на сегодняшний день Гуров не мог ни порадовать, ни ободрить своего знакомого. Расследование не особо продвинулось. Наоборот, история загадочного взрыва обросла новыми вопросами. Здесь все было неясно и нелогично. Методы, что применил киллер, казались слишком сложными, а шаги, на которые он пошел, – чрезмерными. К тому же портрет погибшего охранника вырисовывался весьма странный. Замкнутый, полный комплексов молодой человек влюбляется в свою подопечную. В обычной жизни парню не занимать решительности и воли к достижению поставленной цели. Исключением является лишь его патологическая неспособность общаться с женщинами. Его тянет к ухоженным красавицам, и одновременно он робеет перед ними буквально до потери речи и возвращения давнего недуга – заикания. Что станет делать такой человек, чтобы добиться желаемого? На что он способен пойти? И как далеко могут его завести неудовлетворенные желания? Сейчас было ясно лишь одно: телохранитель внимательно следил за Алиной Соловьевой, и не столько по долгу службы, сколько руководствуясь своими стремлениями. И возможно, втайне делал ее фотографии. Мог ли он невольно узнать некий важный, может, интимный секрет молодой женщины? Пока это было совершенно не ясно. Как и не ясно, что стал бы Сергей Петров делать с полученной информацией. Но Гуров чувствовал, что Алина каким-то образом замешана в этой истории. Об этом ему говорили все сыщицкие инстинкты, отшлифованные за годы службы. Только нетерпеливому мужу, который переживает за жизнь жены, сообщить было нечего. – У меня еще нет никаких существенных новостей, – честно признался Лев после взаимных приветствий. Они расположились в отдельном кабинете, закрытом от глаз остальных посетителей кафе и, скорее всего, изолированном от посторонних ушей. Туда Гурова проводил услужливый метрдотель, как только он назвал свою фамилию. – Я понимаю, – спокойно кивнул бизнесмен, потягивая аперитив. – Времени прошло слишком мало, так что пока ничего существенного и не ждал. – Тогда, судя по тому, что ты настаивал на срочной встрече, у тебя есть новости? – Да, что касается расследования на моем производстве. Ты же хотел быть в курсе событий. – Соловьев протянул Льву тонкую бумажную папку. – Это все материалы, что есть на сегодняшний день. Представители миланской фирмы продолжают расследование несчастного случая на производстве. Но уже есть основания полагать, что это был направленный саботаж. Да и орлы из моей службы безопасности тоже провели собственное расследование. – Правда? А можно услышать подробности? – Конечно, – кивнул Соловьев, – как только заказ принесут, чтобы нас никто не беспокоил. Я рискнул сам заказать на свой вкус, надеюсь, что угодил. Здесь замечательная кухня, и мы часто тут обедаем, хоть и далековато от офиса. – Угодить мне несложно, – улыбнулся Гуров. – Я человек не притязательный, к тому же голодный как волк. И сейчас буду рад любой свежей и горячей пище. – Вот и замечательно! – рассмеялся Виталий Егорович. Они продолжили разговор только после того, как услужливый официант расставил на столе тарелки с салатами и горячими закусками и удалился. – Ты вообще был довольно краток, описывая происшествие в первый раз, – заметил Лев, размешивая салат. – Честно говоря, я тогда был несколько шокирован всем случившимся. Торопился изложить суть главного дела – покушения на жену. Собственно, не отошел от шока и поныне, принимая во внимание подробности, что всплыли в связи с расследованием. – Погоди, а когда все это произошло? Я имею в виду хронологический порядок событий. – Саботаж? Он случился чуть раньше взрыва. – То есть на несколько дней раньше? Или в тот же день? – насторожился Гуров. – Да, все произошло в тот же день. Именно из-за этого происшествия я задержался на производстве и не смог вовремя посетить аукцион. – Об этом нужно было рассказать раньше! Тебе разве не приходило в голову, что эти два события могут быть связаны между собой? – озадаченно пробормотал Лев. – Конечно, нет! – покачал головой Соловьев. – Это всего лишь простое совпадение. Или, как говорят в народе, «пришла беда – отворяй ворота». И вообще я тогда полагал, что погибший собственноручно и устроил саботаж или пытался что-то разведать, но просчитался и сам попал под нож. – Понятно, – кивнул Гуров, – вернее, не совсем, ибо я предпочел бы услышать всю историю сначала и с подробностями. – Это рагу по-ирландски, – прокомментировал Соловьев, указывая на блюдо, накрытое крышкой, – очень интересный вкус, ты обязательно должен оценить его. – Спасибо, я с удовольствием попробую. – Честно говоря, мне до сих пор неприятно вспоминать, что тогда произошло, – наконец начал бизнесмен, – и такие подробности обычно не обсуждают за обедом. Так что я кратко. Степан Минов был исполнительным директором одной из моих ведущих фабрик. Он принимал непосредственное участие в процессе монтажа новой линии производства. При наладке произошел самопроизвольный пуск оборудования. Руку Степана затащило под нож и разрезало на несколько частей буквально в считаные минуты. Никто не успел даже отреагировать, да и сделать что-либо, чтобы помешать этому, было невозможно. Линию, конечно, тут же остановили, но пока подняли ножи, прошло какое-то время. В общем, Степан скончался от шока и кровопотери еще до приезда «Скорой», несмотря на попытки оказать ему первую помощь, наложить жгут и повязки. Это все, что я знал раньше. – Но теперь происшествие обросло новыми деталями? – Именно! Понимаешь, в чем дело, Лев Иванович, тут была налицо одна странность. За поставку оборудования отвечал другой специалист, за наладку линии – тоже. Степану, по сути, там нечего было делать в тот день, вернее, уже вечер. Тем более вертеться в непосредственной близости от самой линии надобности не было никакой. Начальник службы безопасности заинтересовался этой нестыковкой. Он начал расследование, в ходе которого тщательно проверил рабочий стол и компьютер погибшего директора. И обнаружил плохо скрытые файлы, из которых следовало, что Степан уже какое-то время занимался производственным шпионажем. Кому конкретно из конкурентов он сливал информацию, выяснить пока не удалось. Но Мельников не теряет надежды, так как обнаружил следы платежей. Если умело пойти по этому финансовому следу, вычислить злоумышленника – дело техники. Ну и вопрос времени, разумеется, а также ресурсов. – А раньше ты мне все это почему не рассказывал? – удивился Гуров. – Велась тщательная проверка всех остальных сотрудников, включая руководство. Я не мог допустить утечки информации, чтобы не спугнуть сообщников Степана, если таковые имелись. Пойми, я тебя не подозреваю в нескромности, но уши, а значит, и болтливые языки есть везде, включая то уважаемое учреждение, где мы общались в первый раз. – Понятно. Ну и каковы результаты предпринятой проверки? – Бог миловал. – Виталий Егорович протяжно вздохнул. – Я, правда, очень боялся, что там все или через одного окажутся продавшимися тварями. Страшно сказать, мы ведь со Степаном лет двадцать знакомы были, и я не подозревал никогда, что он способен на такое предательство. И чего человеку не хватало, спрашивается? Зарплата приличная, карьерный рост, премии. Я ведь не жмот какой, Лев Иванович! Не гребу все под себя, как другие! Ну да бог с ним. – И что ты намерен делать дальше? – осторожно поинтересовался Лев. – Служба безопасности продолжит поиски покупателя информации. И действовать я намерен по результатам. А со Степаном? Был бы он жив – делу пришлось бы дать законный ход хотя бы из принципа. А теперь я предпочту не выносить лишний раз сор из избы. Мы устроим ему достойные похороны, вдове выплатим компенсацию. У Степана двое детей растет – дочь-подросток и сын лет десяти. Негоже оставлять семью без средств к существованию, даже если их отец оказался корыстным предателем. – Правильная позиция, Виталий Егорович, – одобрительно покивал Гуров. – Да, пожалуй. – А что же с линией, которую монтировали? Несколько дней назад ты говорил, что произошел сбой, но в начале сегодняшней беседы, помнится, прозвучало слово «саботаж». А это уже сбой злонамеренный, как я понимаю! – Вот именно! – Бизнесмен перестал жевать и даже бросил в ажиотаже приборы на тарелку. – Это и есть настоящая загадка, что беспокоит меня! Очередная и невероятная! – Начинаю привыкать, что в этом деле загадки появляются как грибы после дождя, – пробурчал Гуров, – но хочется услышать подробности. – Изволь, Лев Иванович! Поскольку оборудование импортное и монтировалось под наблюдением специалистов из миланской фирмы, они не позволили нам разбираться самим. Прислали своих инспекторов с проверкой. Сначала грешили на человеческий фактор, мол, кто-то из персонала ошибся. А я самого Степана подозревал. Но потом, когда хорошенько все проверили, выяснилось, что это была настоящая диверсия. Причем мастерски организованная, нужно сказать! Все проделали быстро и тихо, так что никто из персонала или охраны ничего не заподозрил. И не заметил! – А что именно сделал злоумышленник? – Я решил модернизировать производство, для этого закупил импортную автоматизированную линию, которая прямо-таки напичкана различной электроникой. Так вот, в программное обеспечение линии была внедрена вредоносная программа, которая в отведенное время устроила запуск, что выглядело, на первый взгляд, как обычный сбой оборудования. Например, из-за перепада напряжения. И если бы миланские инспектора не стали так глубоко копать, похоже, на него бы все происшествие и списали в конечном итоге. – Как это можно было сделать? Технически я имею в виду. – Специалисты говорят, только вручную, или с главного компьютера, или непосредственно с консоли управления, что расположена на самой производственной линии. – То есть требовалось личное присутствие злоумышленника в производственном цехе? – Именно! Что, учитывая строгую пропускную систему и камеры видеонаблюдения, которыми буквально напичканы все производственные и складские помещения, просто невозможно. – Ну что какая-то пропускная система для талантливого хакера? – задумчиво пробормотал Гуров. – Просто семечки. – Для кого? – не понял Соловьев. – Хакеры, они ведь все больше в Интернете обитают. – Не скажи, Виталий Егорович, – покачал головой Лев. – Мне тут недавно доходчиво объяснили, что вредоносная программа – это и есть компьютерный вирус. А поскольку в расследовании покушения на твою жену замешан некий талантливый хакер, не мешало бы нам кое-что проверить. – Что именно? Неужели ты всерьез предполагаешь, что здесь есть связь? Между саботажем на производстве и покушением на Алину?! – А ты дай доступ специалистам Управления к заводским камерам видеонаблюдения, а также к компьютеру погибшего исполнительного директора, вот и проверим! Обещаю полное неразглашение всевозможных коммерческих тайн, которые мои парни сумеют ненароком обнаружить. Говоря последнюю фразу, Гуров хотел пошутить, чтобы немного расслабилось лицо собеседника, ставшее вдруг застывшим, жестким и напряженным. Но Соловьев юмора не понял. – Конечно, если обнаружится связь с покушением на жену, я готов сделать все, что нужно. И согласен дать доступ. Но при условии: ты пришлешь одного специалиста, того, кого сочтешь самым толковым. И он обязуется подписать расписку о неразглашении коммерческой информации.