— Меня посылают на ревизию на целый месяц. Знаешь, что буду ревизовать? Ростовское градоначальство! — Ой! Неужели правда? — А то! — И… мне действительно можно с тобой? — Конечно. Не на весь месяц — это помешает отношениям с тамошними властями. Но на несколько дней вполне позволительно. Посмотришь свой город, какой он стал. Наверняка будет тебе чем заняться. Ну и мне покажешь, что захочешь. Оконишникова несколько секунд раздумывала, потом решительно хлопнула в ладоши: — Еду! Я давно, по правде сказать, мечтала туда наведаться. И все боялась. — Чего боялась? — не понял сыщик. — А всего боялась. Денег на поездку у меня нет, надо просить у тебя, а это… трудно. — Вот пустяки! Давно бы сказала! — Потом, остановиться мне в Ростове негде, пришлось бы снимать гостиницу. А сам знаешь, как там относятся к одиноким женщинам. — Это Россия, а не Кавказ, — возразил Лыков. — Но с тобой… С тобой — другое дело. Однако подумай, не скомпрометирую ли я тебя? Приехал чиновник особых поручений из Петербурга, должен им холку мылить. И привез непонятно кого. Сразу полетят доносы твоему Трусевичу. — Трусевич про тебя знает. Он не суется в личные дела, если они не мешают службе. И как твой приезд помешает? Поживешь дня три в смежном номере. Мы только вечерами сможем побыть вместе, днем я буду занят. Сходим в театр. В Ростове есть театр? — И даже не один. — Познакомишь меня со своими подругами, — продолжил Алексей Николаевич. — Ведь не все же они ханжи? — Ростов — город коммерческий, широкий. Нравы довольно простые. Вот только подруг у меня там нет. Есть лишь один человек, которого хочется увидеть. Голос у разводки дрогнул. Лыков присмотрелся — что такое? — Кто этот человек? — Первая любовь. Папенька не отдал меня за него по бедности Аркадия, и вот что из этого получилось… — Ольга Дмитриевна шмыгнула носом и отвернулась. — И что теперь с ним? Где он, по-прежнему живет в городе? — Год назад жил. Я наводила справки. Служит в каком-то комитете и, знаешь, так и не женился. — Ну вот, получится, что я сам привезу тебя ему? И останусь с носом? — попробовал отшутиться сыщик. — Выскочишь за него замуж! Наверняка твой Аркадий до сих пор по тебе тоскует. Но подруга шутки не поддержала, а наоборот, спросила предельно серьезно: — Это тебя беспокоит? Если так, я останусь здесь. Попрошу лишь передать ему записку. Он хороший человек, но, кажется, невезучий. Несчастный. Судя по тому, что мне рассказали. — Нет уж, — ответил коллежский советник. — Чему быть, того не миновать. Ты мне не жена и сама решишь, как поступить. А поедем вместе. — Спасибо, — коротко поблагодарила Ольга Дмитриевна и ушла к себе. Она вообще была немногословна, что нравилось Лыкову. А в мужчинах больше всего ценила честность. Правда, вскоре Ольга Дмитриевна вернулась: — Я забыла спросить: когда мы выезжаем? — Завтра день на сборы, послезавтра в путь. Вот тут я выложил деньги, пошли рассыльного за билетами и купи что нужно в дорогу. Сколько ехать до Ростова и как? — Почти трое суток. Можно через Тамбов, Воронеж и Новочеркасск, можно через Орел, Курск, Харьков и Таганрог. Азовское море увидим… Погоди-ка! — Что еще? — насторожился Алексей Николаевич. — А как же Павлука? Мы обещали ему помочь с поездкой на острова. — Тоже мне, нашла проблему! Баронесса Таубе справится и без тебя. Я вообще удивляюсь, как этот молодой пройдоха окрутил вас, двух взрослых серьезных дам, и заставил прислуживать себе. — Не прислуживать, а помогать! — взвилась Оконишникова. — А как — очень даже понятно. — Объясни мне, я не понимаю. — Потому что старый, вот и не сообразишь. Твой сын молод, красив, умен, хорошо воспитан… — Богат, — язвительно вставил папаша. — Богат, что тоже приятно, — кивнула Ольга. — А еще он порядочный. Чего еще надо барышне? А ей, между прочим, уже двадцать пятый год! Пора определяться, не то застрянет в старых девах. — То есть вы хлопочете для ее же пользы? — продолжил иронизировать сыщик. — Для ее, для пользы Павла, а также и для твоей. Тебе что, не хочется еще внуков? — Хочется, — признался Алексей Николаевич. — Вот и помалкивай. А мы с баронессой сделаем все как надо. Глава 2 Знакомство Курьерский поезд Юго-Восточной железной дороги доставил пассажиров на ростовский вокзал к полудню. Лыков снял купе целиком, а кондуктору велел убрать ширму между отделениями, присовокупив серебряный рубль. Поэтому ехали они по-семейному, без соседей. На перроне командированный осмотрелся и спросил: — Это и есть твой родной город? Неказисто. Ольга Дмитриевна пояснила: — Ростов на той стороне Темерника. А это называется Затемерницкое поселение. Место действительно неустроенное… — А Темерник, стало быть, речка? — Да. Она огибает город с севера, а вскоре за вокзалом впадает в Дон. — Поехали скорее в устроенное место, хочется ванну взять. Носильщик потащил чемоданы на биржу извозчиков. Те накинулись на прибывших пассажиров подобно стервятникам. Алексей Николаевич величественно отмахнулся, выбрал самого степенного и велел грузить багаж. — Куда прикажете везти, ваше высокоблагородие? — поинтересовался возница. — А куда барыня велит, туда и вези. Ольга озиралась с растерянной улыбкой. Десять лет назад именно отсюда она уехала в Петербург и с тех пор не возвращалась в родной город. Как тот встретит беглянку? Услыхав, что требуется ее решение, барыня сказала: — Прокати нас, голубчик, по Большой Садовой до межи. А уж потом доставь в «Европу». — Надеюсь, там прилично? — встрял питерец. — При мне было достойно, а сейчас не знаю. В случае чего переберемся в «Большую Московскую» или «Сан-Ремо». Навряд ли все они в одночасье испортились. И вообще, дорогой, ты как-то пристрастен к моему городу. Вот увидишь его лучшие улицы, тогда и поймешь, как он хорош. — Трогай. Одноконная пролетка миновала грязную привокзальную площадь и долго ехала вдоль пакгаузов. Вдруг ее с веселым треском обогнал электрический трамвай. — Ух ты! При мне его не было. Давай как-нибудь покатаемся? Трамваи появились уже во многих городах империи, но Петербург упорно игнорировал столь удобное новшество. Только в этом году, наконец, городская управа начала проводить первую линию. Экипаж вырвался из станционных теснин, переехал по мосту через речку и оказался возле каких-то фабричных корпусов. — Ну и где твой красивый центр? — Погоди еще чуть-чуть. Это писчебумажная фабрика Панченко. Сразу за ней лучшая улица, Большая Садовая, там ты ахнешь.