Вот с тех пор у нас как-то общение и заладилось. Встречи пару раз в неделю, чтоб качественно побить друг другу рожи… Отлично, я считаю. Постепенно чисто спарринг перешел в пиво после, с разговорами по душам. И Немой в момент душевного раздрая рассказал про то, что давно уже, несколько лет, страдает по одной девчонке… Я, когда пришел в себя от новости, что это бревно с глазами может нормально общаться и даже не односложными предложениями, а еще от того, что это бревно может что-то чувствовать, и даже девушку какую-то, бедолагу, конечно, не позавидуешь ей, издалека сталкерить, боясь подойти… Короче, я едва сдержал дикий здоровый ржач, только представив себе эту картину, как этот мамонт два метра ростом и с размахом плеч в полтора метра, не меньше, гоблин, короче говоря, монстрятина, следит за какой-то невезучей девочкой… И пялится на нее влюбленным взглядом. И страдает… Страдает, мать его! Слова “Немой” и “страдает” в одном предложении вообще не совмещались, потому удивление мое было вполне понятным. А еще до сих пор не понимаю, где нашел в себе силы тогда сдержаться и не заржать, просто глядя на задумчивую рожу этого придурка. Очень мне хотелось в тот момент съязвить, что, если он и на девочку ( вот бедолага-то, а, чего ж она в прошлой жизни такого хренового сделала, что на нее этот зверюга запал?) так смотрит, то в кровать ее затащить сможет, только предварительно по башке отоварив. И это будет благо для нее! Анестезия! Но сдержался. Не заржал. И даже дал пару мудрых советов, как более опытный в укладывании девочек в горизонтальную плоскость человек. Немой, насколько я был в курсе, вообще такого опыта не имел. Нет, конечно, девственником он не был, но вот именно ухаживать, убалтывать девочку на постель… Ну бля! Слова “Немой” и “убалтывать” тоже в одном предложении смотрелись крипово… Короче, я ему чего-то такое посоветовал, типа, не ждать, а брать свое… Если бы я в тот момент знал, что Немой, сука каменная, про мою маленькую сестренку Альку говорит… Я бы его прямо там в маты вколотил, в лес вывез и закопал, блять! Но Немой не говорил, как зовут девочку, вообще про нее ничего не говорил, кроме того, что она умница-красавица-отличница-инстадевочка. И еще, что у нее парень есть. И этот парень, типа, приятель Немого. А у приятеля забирать девочку — очень неправильно. Дед его этому не учил. Короче, понятно, насколько там все было запущено. И я не особо верил, что у этого придурка дело выгорит. Ни одна девочка, особенно, если он не врал, и она реально умница-красавица-отличница и инстадевочка, на такого придурка не поведется. А если поведется, то она — не вот это самое, то, что он говорил… Когда выяснилось, что моя сестренка Алька, которая реально умница-красавица-отличница и инстадевочка, все же повелась на такого придурка, у меня реально башню снесло. Я даже разговаривать с Немым не собирался, когда узнал. Встретил и сразу ударил. А потом еще раз. И еще. Короче, от души прямо насовал ему. И не сразу понял, что он толком и не защищается, покорно позволяя себя мутузить и только лениво прикрывая жизненно важные органы. Давал мне время выпустить пар, сука хитрая. И очень, просто очень настырная. И нихрена не боящаяся. Потому что наши наезды, а к делу подключился вскоре и Мишка, мой старший брат, и потом отец даже, вмешательство которого у нас в семье всегда проходило по категории: “крайний вариант, когда надо тупо снести объект с лица земли”... Короче, Немой эти наезды и требования оставить нашу маленькую девочку в покое просто игнорировал, привычно включая равнодушное бревно с глазами. Все слышу, все понимаю, делаю так, как считаю нужным. В итоге, нам пришлось смириться… Ну, а куда деваться? Алька закатила истерику, выбивая себе право на личную жизнь с тем, с кем хочется, а она — не мы с Мишкой. Против нее у отца оружия никогда не было. Потому что это для нас с Мишкой он — отец. А для этой мелкой засранки — папочка. И глазками так — хлоп! И у главного прокурора города сердчишко сразу — блямс! — и мягонькое становится, бери и лепи, чего хочешь… Оружие массового поражения, короче, глазки эти Алькины, реснички и фирменное “папочка”. Так что Немой у нас теперь — член семьи, и косо на него никто не смотрит. Даже когда он, тварь, обманным движением бьет по физиономии ближайшему некровному родственнику… — Пиво? — гудит Немой, привычно поводя плечами, чуть сведенными после спарринга. — Давай… — соглашаюсь я, думая, что некоторая анестезия сейчас точно не помешает. Опять же, рот спиртным прополоскать — самое оно, а то, похоже, зубом все-таки зацепил что-то там внутри, слишком уж вкус металлический на языке. Мы выходим из зала, топаем за угол, в самую обычную пивнушку, привычную всем обитателям небольшого клуба, в котором мы периодически отводим душу, колошматя друг друга. Этот зал еще деда Немого помнит. Хорошее место, с хорошей аурой, как бы сказала моя умница-сестренка. Выпиваем по первой, чисто для продышаться. Сразу по второй, уже медленней, спокойней… — Ну? — задает наводящий вопрос Немой, когда я, выпив половину второй, отставляю кружку в сторону и тоскливо пялюсь в пространство. — Да бля… — выдаю я, — чего-то херово все… Немой молчит, поощрительно так. И я, под это поощрение, выдаю ему всю историю. Пока говорю, сам понимаю, насколько тупо, отвратно звучит. Я, нормальный, здоровый мужик, в звании, погонах и с перспективами, сижу и жалуюсь на какую-то мелкую засранку… Типа, она мне жизнь портит! А она и не портит же! Ну так… Чуть-чуть… Начальство-то больше портит. Но начальство у нас проходит по категории “необходимое зло”, от него не денешься… А от Захаровой? Денешься? Вопрос вопросов… Закончив, выпиваю до дна вторую и сразу принимаюсь за третью. Она уже идет отлично. И дышать как-то легче становится, веселей, что ли… Немой, пока я отдыхаю от рассказа, демонстрирует напряженную работу мысли, а затем выдает: — Не, я тут ничего не скажу… Я таких баб терпеть не могу и вообще не понимаю, ты же в курсе… Тут эксперт нужен. И, пока я перевариваю длинный монолог своего некровного росдственника, набирает номер и говорит в трубку: — Сомяра? Че делаешь? На Васнецова в пивнушку подваливай. Отключается и отвечает на мой вопросительный взгляд усмешкой: — Сомяра в этих вопросах фишку сечет. Его поняшку мало кто вынесет…Если тут есть люди, которые не читали историю Альки и Немого, исправляемся и бежим в горяченную книгу НЕ СМЕЙ МЕНЯ... ХОТЕТЬ! Гарантирую, вам понравится! Глава 4 — Ну че тебе сказать… — Сом ставит на стол ополовиненный бокал пива, второй уже, кстати, первый был выжран в один глоток, чуть ли не на подходе к столику, вот что значит, человек тоже с работы вырвался, — я тебе не завидую… Я кривлюсь, тянусь за зажигалкой, просто, чтоб руки занять. Пива во мне уже прилично, а завтра на работу, потому надо бы тормознуть процесс. Но как-то сначала хорошо расслабило, а потом позвонили с работы с шикарным известием, что начальство убыло к херам и вернется не скоро, какой-то там у них генеральский субботник для взрослых дяденек в погонах, говорят, наш прихватил наградной пистолет и банку вазелина на случай, который, как известно, бывает всяким. Так что мои три часа дежурства прикроют, как раз кое-кто в должниках ходит… И значит, могу расслабляться с чистой совестью… Не полностью, конечно, но даже такое в кайф. А, учитывая, что эти сутки у меня уже вторые, и все на ногах, и постоянно в говнище, холоде и голоде, то понятно, что повело меня от тепла и выпитого сразу и очень конкретно. Потому ловлю себя, буквально за руку придерживаю, чтоб не расслабиться окончательно. Снять, как сказать, стресс… Немой слушает Сомяру с профессионально невозмутимой рожей, с которой, наверно, все в своей жизни делает, никак не давая понять, нравится ему высказывание “ эксперта” или нет. Мне вот до такого каменного выражения на морде еще далеко. Тренировки не хватает. Потому и отворачиваюсь, и руки занимаю, попутно прикидывая, что будет, если я сейчас этого умника носом об стол приложу… Интересно будет, ага… Ловлю себя на кровожадных мыслях и понимаю, что, несмотря на все попытки сдерживания, не того… Не особенно получается сдерживаться. Много градуса уже в организме. Не уследил, блин. — Отличный комментарий, Сомик, — сладко тяну я, — прямо в тему. Глаза ты мне, можно сказать, открыл… — А че ты сразу в позу-то? — скалится этот придурок, вообще не испугавшись моего тона и выражения морды. Отмороженный потому что наглухо. Никого и ничего не боится. И это даже уважение иногда вызывает. — Я понимаю, че ты… — Откуда тебе… — с досадой отворачиваюсь я. — О-о-о, бля… — тянет Сомик, — ты многого обо мне не знаешь… Это сейчас я — счастливый женатик, а совсем недавно… — Да в курсе я, — усмехаюсь я. Тоже мне, Америку он тут открывает… Я этого Сомика знаю дольше, чем Немого, на самом деле. Когда-то он был ближайшим дружбаном бывшего парня моей сестренки Альки. И я даже пару раз вытаскивал этого придурка из проблем, которые он на свою жопу умел собирать просто феерически. А все потому, что Сомяра совсем недавно стал счастливым ( хотя тут бы я поспорил, зная его жену — ту еще бедовую засранку) женатиком и загруженным под самую макушку участковым полиции, коллегой моим. Еще буквально полгода назад Сомяра у нас был золотой, мать его, молодежью, со всеми прилагающимися к этому званию атрибутами: тачкой, бабками и наглой харей. Все это и теперь осталось, но вот поведение изменилось… Так посмотришь и охреневаешь, что с нормальными людьми женщины делают…