Моня принял сидячее положение, сложил руки на коленях и недоуменно посмотрел на стоящего перед ним парня. — Тебе-то это зачем? С нас взять нечего. Откупа никто не даст. — А мне от тебя ничего и не надо. Я свое знаю, где взять. А за вас хлопочу за тем, что бы самому не сесть. Нам, кстати, теперь вместе держаться надо. Для безопасности и спокойствия. — Пусть так. А куда хорониться-то собрался? — Как куда? К бабке. У меня под Ростовом бабка живет. Коровка, курочки, огородик. До ближайшей точки, где бы брал сотовый, пять километров по радиусу. И кроме электричества, которое, почему-то никак не отрубят, так как бабка за него отродясь не платила, там нет никаких следов цивилизации. Не место, а сказка. — Вот тебе и покутили после дела. — Не ссы, успеешь, покутишь еще. Не последний день живешь, — Миха сел рядом с Моней. — Я, кстати, кое-что пробил про вашего парня с деньгами. Илюшеньку вашего. Но сейчас, что-либо предпринимать, — Миха цокнул языком. — Необоснованный риск. — Жили у бабуси два веселых гуся, — не весело пропел Моня веселую песенку. — Одного потушили, а второго сварили. Два веселых гуся. — Монь. Только одно дело тут с вашим зомби. Такой там не нужен. Бабка испугается. Старая уже, мотор барахлит. Моня поднялся и, потягивая спину, направился на кухню, на которой с ночи царил полный кавардак. — Нет его. Ушел. — Как это ушел? Он же контуженный у вас, — Миха направился вслед за парнем и, войдя на кухню, понимающе покачал головой. — А уходил он видимо громко. Моня поддернул вываливающуюся мойку. Налил в закопченный чайник воды и, стараясь не потревожить обедающих на плите тараканов, зажег конфорку, выделяющуюся среди остальных, обожженным черным месивом вокруг нее. — Миленько тут у вас, — Моня рассматривал мусор у сломанного стола. — И что? Ничего не сказал, когда уходил? — Да у него, видать, серьезно крыша поехала. Я не знаю. Честно хочешь? — Моня посмотрел на Миху, осмотревшись по сторонам, как будто бы их кто-то мог здесь подслушать. — Ну? — в ожидании спросил парень. — Испугал он меня вчера. Хорошо, что стол завалил, нас тем разбудив. А так тихо бы поднялся, ножичек, вон, взял бы. И привет, — Моня вновь посмотрел по сторонам. — Он на меня вчера так смотрел, я думал, от одного взгляда обделаюсь, как парализовало. Аж башка потом гудела. Короче съехал он конкретно и ночью ушел. — Валить от сюда надо. И поскорей. Вдруг он к мусорам завернет, или они его сами примут. Чайник на плите начинал закипать, пыхтя, выбивая из заросшего известью носика белесые клубы пара. — Надо. Ты это, Мих. Прости нас. Но сейчас кроме тебя нам и, правда, не на кого положиться. — Да я и не обижался еще. Ладно. Чаевничай. Жрать-то есть что? А то я вечером занес бы? — Занеси. Все равно нам теперь с Анной ходу из квартиры нет. — А хата чья? Не твоя? — Нет. Бомжа одного. Уже месяц как потерялся. — Понятно. Все я побежал, — Миха пожал протянутую ему руку. — Да не ссы. Все будет ништяк, — улыбнувшись, попытался ободрить он товарища, но тот никак не отреагировал, хмуро смотря в сторону. — До вечера. Дверь за Михой захлопнулась, а Моня, заварив себе быстрорастворимый кофе, пошел на балкон, выкурить свою утреннюю сигарету. Делать ему больше было нечего, лишь полностью доверится подельнику, который, как надеялся Моня, все же знал, что делает. 28. Виктор Свадьба прошла шикарно. Маша, наконец-то, расслабилась и, вдоволь наболтавшись со старой подружкой, весь вечер была в хорошем настроении. Виктор, видя это, надеялся, что их жизнь начинает налаживать, потихоньку возвращается в свое привычное русло, где нет ни пришельцев, ни пророчества гибели всего человечества, ни этого заносчивого, самоуверенного болвана, который всеми силами стремился втянуть их в продолжение той сумасшедшей авантюры. И поэтому, поддавшись хорошему настроению подруги, Виктор сам весь вечер от души хохотал над, может быть, и не очень смешными, но самыми что ни на есть свадебными шутками тамады, пил шампанское, участвовал в конкурсах и танцевал. И во всем этом праздничном веселье он и не заметил, что вечер закончился, и пролетело полночи. Молодые уже давно покинули гостей, а те предоставленные сами себе, спиртному с закусками и хорошей музыке не торопились покидать вечеринку. Но пить и плясать вечно не может никто. Проснулся Виктор у себя в номере. Концовку праздника он откровенно не помнил. И хоть выпивка с закуской были качественные, голова все равно трещала так, что охота было засунуть ее в морозилку и не вынимать, пока она не остынет. Во рту же стоял тошнотворный привкус. Вот почему так всегда? Почему после вкусной еды, при условии, что ты пил, на утро постоянно ощущение, что во рту у тебя кто-то умер. — Мерзость, — Виктор провел языком по сухому и шершавому, как наждачная бумага, небу. Надо было подняться и попытаться привести себя в порядок. Маши рядом не было, и ванна похоже уже была занята. Негромкий шум воды, доносившийся из-за двери, подтверждал предположение парня. Номер, в котором они остановились, был простенький и не особо дорогой. Скажем так, средняя комплектация по средней цене для среднестатистического человека и без вида на море. До моря было вообще не близко, пять остановок на маршрутке и тебя дружелюбно приветствовал центральный пляж. — Ага. Да, — донеслось еле слышно из ванны. Виктор прислушался. Никогда раньше Маша не говорила по телефону в ванне. — Да. Да. Как договорились. Ага. Может с Яной говорит. Сегодня была запланирована культурная программа с посещением каких-то местных достопримечательностей. Шум воды прекратился, и Маша вышла из ванны. Свежая, обернутая коротким полотенцем и с мокрыми волосами. Если бы голова у Виктора не раскалывалась, он бы точно не устоял перед соблазном сдернуть со своей любимой и эту последнюю тряпицу. Маша присела на край кровати и наклонилась поцеловать парня. Определено метясь в губы парня, она в последний момент изменила траекторию движения и чмокнула его в лоб. Готовые к поцелую губы Виктора не коснулись ничего. — Вот тебе и раз. Это что такое? — обиженно произнес парень. В ответ Маша скривила лицо. — От тебя плохо пахнет. Может быть тебе в душ? А потом… — она кокетливо подмигнула парню и приподняла край своего полотенца. Как бы у Виктора не болела голова от такой провокации и приглашения он отказаться не мог. — Бегу, — парень перекатился через всю кровать и, поднявшись на ноги, некоторое время пытался поймать равновесие. Еще пьяная голова не давала организму собраться. — Кстати, а с кем ты в ванной разговаривала? — В ванной? — переспросила девушка. — Ни с кем. С кем я могла там разговаривать? Да и сотовый мой здесь. Вон, на тумбочке лежит. Виктор посмотрел на стоящую с его стороны тумбочку. Отремонтированный смартфон Маши действительно находился там. И подложить, она его не могла успеть. Ведь она, выйдя из ванны, подошла с другой стороны кровати. Значит что? Виктор потер виски. Померещилось? — Вижу, что на тумбочке, — ответил парень. — Значит глюки. — А чертики зеленые по плечам не лазают? — с улыбкой съязвила Маша. — А то гляди, откапываться поедем, а не на экскурсию. — Да ну тебя, — Виктор взял из маленького белого холодильника, стоящего под письменным столом, холодную бутылку минералки. Открыл ее и, сделав пару глотков, отстранился, придирчиво рассматривая этикетку на бутылке. Почему-то ему казалось, что вкус у местной минералки не будет таким резким, даже несколько противным. Парень закрыл бутылку и вернул ее в холодильник до лучших времен. — Я тебя дождусь сегодня? — Маша уже скинула с себя полотенце и натирала кожу каким-то маслом. Плавными движениями массируя себе сначала точеные руки и изящные плечи, затем высокую и очень соблазнительную грудь, а потом плоский с темной ямкой пупочка животик. Виктор судорожно сглотнул и, не дожидаясь пока обтирание спуститься ниже, ринулся в ванную, по дороги стягивая с себя одежду. — Я быстро, — донеслось из закрытой ванны. * * * Быстро у Виктора получилось не только привести себя в порядок. Видимо общее возбужденное состояние после свадебного вечера наконец-то нашло выход, и парень искренне надеялся, что закончить успел не он один. Маша, не высказывая никакого недовольства, снова скрылась в ванной. «Может все-таки успела?». А Виктор лежал на кровати и расплачивался за вчерашнее веселье и утренний секс нестерпимой пульсацией в висках. Свернувшись калачиком и, обмотав голову покрывалом, он пытался не шевелится и не думать, хотя бы мгновение. Но человек такое животное, что вынуждено думать всегда, даже тогда, когда считает, что и не думает вовсе. От боли из глаз парня катились слезы. И с каждой слезинкой Виктору казалось, что боль отступает. А через некоторое время, когда сонное состояние вновь поволокло его из реальности, он как будто бы даже перестал чувствовать боль. Но вышедшая из ванной Маша вернула его к бодрствованию. — Может тебе пивка, — сочувственно спросила она. — А то выглядишь ужасно. Виктор и сам уже задумывался над вопросом опохмела. Но, во-первых, он никогда раньше не похмелялся, стойко перенося невзгоды бодуна на ногах или в постели. А во-вторых, парень опасался, что бутылочка пивка, принятая на вчерашние дрожжи, превратит его сегодняшний день в продолжение вчерашнего, и никакой экскурсии ему в этом состоянии не осилить. Хотя с больной головой болтаться по жаре удовольствие тоже сомнительное. — Спасибо, — Виктор сделал над собой усилие и, перекатившись через кровать, вновь поднялся на ноги. — Лучше поесть и цитрамон. А потом минералочки побольше. Слушай, а куда мы сегодня направляемся? На улице явно выше тридцати. — Не переживай, тенька тебе сегодня хватит, — ухмыльнулась девушка. — Сначала ботанический сад, потом обед и пещеры. Там должно быть прохладно. Парень представил, как погружается в прохладный сумрак какого-нибудь грота, под сводами которого тихим шепотом общаются между собой волны, уже сгинувшие в бескрайнем море и только накатывающие на скалы. Делятся историями, переходящими от одной волны к другой, пропадающими лишь в начале своего повествования или, наоборот, навечно замирающими под каменным потолком никогда несмолкающим эхом. — Было бы не плохо, — парень вновь вытащил из холодильника бутылку с минералкой. Только теперь он не пил ее, а просто прислонил к голове, периодически перекатывая с одной стороны на другую.