Парень стоял возле рукотворного забора, набранного из тоненьких стволов молодых ясеней, и внимательно вглядывался в его переплетения, то и дело, покачивая конструкцию рукой, якобы оценивая его прочность. Анна в бесформенном выцветшем сарафане чуть не огрела его пустым ведром. — Плетень покосился? — прошипела девушка. — Да это у тебя с твоим приятелем крыши покосились. Какой к черту плетень? Ты здесь реально, что ли жить собираешься? — А почему бы и нет? — парень, раньше носивший кепку надвинутой на глаза, сбил ее себе на затылок, во рту у него выплясывала зигзаги сорванная травинка, а на загоревшем лице, покрытом конопушками, рисовалась простецкая деревенская улыбка. — Природа. Все свойское. Ментов нет. Речка вон под боком. Ты чего Ань? Да нас здесь хрен кто и когда сыщет. — Речка под богом говоришь? — Анна с отвращением взглянула на парня. — Заметила! Вы же по очереди туда бегаете с Михой, как на смену. Где он кстати? Карасей удит? Его очередь? Рыбаки хреновы! А я здесь две недели, то дай курям, то сготовь парасям, то воды корове, то картохи вам на обед, что бы вы рожи свои отожрали еще больше. Девушка уже вовсю жестикулировала, а на лице дергающимся от быстрой злой речи, не проглядывалось ни грамма удовлетворения от спокойной деревенской жизни, да это было ясно и из ее слов. — Аннюточка, — раздался от дома дребезжащий старческий женский голос, а через мгновенье на крыльце показалась и его хозяйка, врастающая в землю сухонькая бабуля в платье до пят, переднике и косынке. В руках она держала миску с зерном. — Аннюточка, — увидев наконец девушку, она всплеснула руками и запричитала едва различимыми словами. — Это что же ты, простоволосая, с пустым ведром по двору ходишь. А соседи увидят, греха не оберешься. — Баб Мань, — Моня улыбнулся старушке. — Да тут до ближайших соседей полдня идти надо. — И что? — поджала губы старушка. — А ну косынку повяжи и давай цыплятам дай, а то скоро попадают. И воды не забудь. Бабуля вновь скрылась в доме, оставив на крыльце миску с зерном. — Цыплятам задай, коровам задай, уродам всяким задай! — закипая тараторила девушка, прожигая в Моне взглядом дыру. — Я вам сейчас всем задам, мало не покажется! Нашли блин падчерицу и рабыню! — Ань, да расслабься ты, — Моня перекинул травинку из одного угла губ в другой. — Подумаешь, по хозяйству немного помогаешь. Ну а как же иначе, и так считай на все готовое пришли. И приняли как? А? Как родных. А здесь, — парень окинул взглядом окружающий их простор. — Здесь же чистый воздух. Все натуральное. Речка же опять рядом. Да ведь именно здесь должен жить человек. — Слышь ты, человек! — теперь девушка смотрела на парня только с ненавистью. — Меня уже здесь все задрало! Хочешь, возись сам со всей этой живностью, которая только жрет и срет! Я все, умываю руки! И хрен за что здесь возьмусь! А по возможности вообще свалю! Теперь посерьезнел Моня. Сдвинув кепку в привычное положение, он не довольно сверкнул золотым зубом и, исподлобья смотря на девушку, тихо сказал. — Свалить хочешь? Ментам нас с Михой сдать? — Да лучше уж ментам! Этот Миха на меня так смотрит, что иногда, кажется, наброситься. Тебя это ничего? Не смущает? Или ты не против? Моня запнулся, не зная как ответить. А Анна продолжила. — Вы тут однажды со свойского самогону с катушек слетите и друг друга порежете или меня по кругу пустите! Поделите по-братски! Это будет нормально?! А? — Ань, что ты херню какую-то несешь? По кругу! Порежете! Мы что звери по-твоему? — А кто вы? Кто мы все? — Да ну тебя, — сплюнул парень. — У тебя ПМС что ли? Как с цепи сорвалась. — Дебил деревенский. — Анна, следи за языком, — щурясь, предупредил девушку парень. — И так много лишнего наговорила. — Охренеть! — медленно протянула девушка. Моня не понял о чем она, принимая слова на свой счет, и хотел было переспросить, но когда посмотрел в ее расширенные от удивления глаза, то понял, что смотрит она не на него, а куда-то ему за спину. — Охренеть! — вновь повторила она. Моня обернулся, и сам чуть не сел на землю, потеряв от увиденного опору под ногами. От ближних посадок, хромая на правую ногу, худой до истощения, обросший грязными волосами, в ободранной одежде, скорее даже в лохмотьях, к ним ковылял Бес, который уже как с месяц назад поднялся ночью и ушел из квартиры, где они пережидали время. Моня сначала обрадовался, а потом почувствовал, как отвратительный липкий холодок пробежал по спине и остановился под загривком, не давая парню повернуть шею. «Как? Как мог Бес отыскать их здесь? Никто же не был в курсе, куда они направились. Абсолютно никто». Взглянув на девушку, Моня понял, что она думает о том же, такой страх и ужас читался у нее в глазах. Бес же шел спокойно, вроде бы, как и не замечая их вовсе, как будто это был не он, а не знакомый с ними человек. — Привет, — глухо просипел Бес, так будто во рту у него что-то было и мешало говорить. — Как? — только и смог вымолвить Моня, смотря на своего кореша, как на ожившего мертвеца. Лицо Беса было абсолютно безучастным, не отображала ничего: ни удивления, ни радости встречи. Пустая маска, не отражающая никаких эмоций. — Как ты нас нашел? — от изумления соломинка изо рта Мони выпала, а он все пытался поймать ее рукой, черпая пустой воздух. — Мне нужна ваша помощь. Один я не справлюсь, — вместо ответа просипел Бес. — Чего? — не понял Моня, а Анна все стояла рядом, широко раскрыв глаза и, казалось, не моргая, смотрела на неожиданно появившегося друга. — Вы мне поможете кое-что сделать, — Бес полез за пазуху. Хоть его наряд и был весьма изодран, и спрятать в нем что-либо было очень проблематично, но, тем не менее, поковырявшись там, он вытащил пачку разносортных купюр. — И получите за это много денег. Увидев наличку, Моня по привычке быстро огляделся по сторонам и, перебарывая пренебрежение, обнял друга одной рукой за плечи и поволок его к дому. — Ты что здесь деньгами трясешь? Дурень, — и бросил все еще не пришедшей в себя девушки. — Беги за Михой. Давай, давай живее. Та собралась было запротестовать, но посмотрев еще раз на Беса, лишь прохлопала глазами и быстрым шагом направилась к реке. — Не надо, — обратился к ней Бес. Девушка остановилась. — Чего не надо? — За Михой не надо, — вполоборота ответил парень. — Он сейчас сам придет. И будто ожидая этих слов, от речки, из-за кустов вышел Миха, неся в руке ведерко, а на плече удочку, он что-то тихо насвистывал. Когда он увидел, что Моня обнимает какого-то оборванца, он замедлил шаг и, всматриваясь в ободранного человека, то и дело, озирался по сторонам, ища возможных свидетелей. А потом, когда в оборванном, грязном человеке узнал Беса, Миха громко и очень нецензурно выругался одновременно и удивляясь и волнуясь. — В дом. В дом, — вновь подтолкнул к дому своего кореша Моня. — Миха догонит. Дверь скрипнула, и ей в унисон тут же запели старые половицы в сенцах. Все еще подталкивая Беса, Моня вошел на кухню. Усадил товарища за стол и сел сам напротив. — Что за вонь? — раздалось за стенкой. — Ноги от навоза опять не вытерли что ли? — И вслед за словами в дверном проеме появилась хозяйка дома. — Баб Мань, — Моня, улыбаясь, старался выглядеть расслаблено и непринужденно. — Это кореш мой. То есть друг. Старуха с пренебрежением осмотрела парня. — Да? — цокнула она языком. — А, по-моему, это бомж какой-то грязный, — постояла еще немного и добавила. — Шли б вы со своим другом на двор. Не чего мне здесь мух разводить, да воздух портить. — Уйди отсюда, — тихо просипел Бес. — Доживи свою неделю спокойно. От прозвучавших слов, бабка схватилась одной рукой за шею, а второй за сердце, забубнила что-то себе под нос и выскочила из кухни, как ошпаренная. — Ты что несешь? — Моня со страхом смотрел на друга. — Ей осталось жить пять дней. Глаза у Мони расширились еще больше. — С чего ты это взял? Бес посерел и, опустив глаза, тихо прошептал: — Он сказал. — Кто он? Бес медленно поговорил: — Демон. В кухню влетел Миха, а за ним неуверенно вошла Анна. — Бес, ты откуда здесь? — Миха хотел похлопать приятеля по плечу, но его внешний вид и аромат, резко бьющие в нос, отбили у парня это желание. — Я здесь, потому что вы здесь, — спокойно ответил Николай. — Эй. Да ты в себе ли? — продолжил Миха. — Почти тыща километров от места нашей последней встречи. Ты как добрался-то? — Так же, как мы и дальше пойдем. — Куда пойдем? — Миха наконец-то взял еще один табурет и, насторожено посмотрев на Моню, сел за стол. — Зачем пойдем?