Уважая желание дворняги не якшаться с ним, он отдёрнул руку и протопал мимо скалившегося труса. От жары на форменной рубашке проступили мокрые пятна, Потап стёр носовым платком пот разъедающий кожу лица. Сегодня его, полковника Ветрова Потапа Егоровича проводили на пенсию. Получив напутствие от соратников, Потап покинул работу с двояким чувством. Свобода соперничала с загруженностью, выдвигала обоснование к дальнейшему существованию. Пенсия означала независимость. Он с опаской ждал сомнительный день и когда тот случился, требовалось смириться с тем, что впереди маячат пустые без обязательств дни. Теперь надо было жить по-новому расписанию, автобусу сменили старый маршрут новым. Пришло время, когда он наконец вволю отоспаться и будет проводить дни и ночи с женой, давняя мечта супруги. Гарантий что новая жизнь будет слаще не было. Работа насыщенная горем, смертью, кражами, драками вошла в привычку. Внутренне он мечтал избавиться от чужого горя. Вкравшаяся в сентиментальную душу, беда глубоко залегла чёрным пластом, отвердевший шлак могли вытравить только беззаботная старость, счастье и любовь. Долгие годы спокойствия освободили бы его от незаживающей душевной боли и воспоминаний. Потап остановился у бочки с квасом и залпом осушил литровый бокал холодного пенного напитка, ознаменовав начало свободной жизни, удивляясь, как в него столько влезло, словно в желудке был запасной резервуар. Его внутренние часы словно остановились или сломались, только неслись на предельной скорости машины. Он свернул за угол и побрёл вдоль трассы областного направления. Количество автомобилей в полсотни раз превышало людей на тротуаре. С оттенком грусти хорошее настроение стимулировало к жизни. Гладко выбритое лицо скрывало возраст, а означившаяся лысина придавала солидности. Посвистывая он направился лёгкой походкой домой, чтобы залечь на диване и уснуть под прочитанной газетой. Никто не смеет теперь беспокоить его сон, не выдернет, как обычно, из личной жизни в бытие преступлений. Рассуждая о будущем, он не видел ни людей, ни автомашин, не слышал гудевший мир. Вдруг перед глазами появился красочный, граничащий с безумием образ полной женщины, которая ринулась под колеса машин в запрещённом месте. Раздался визг тормозов. Тачки встали как вкопанные. Над дорогой завис ругательный сигнал. Водитель выскочил из автомобиля, выказывая руками, что он думает о сумасшедшей тётке, так как его голос утонул в визге тормозов и сигналов. Женщина, не взглянув по сторонам, с достоинством королевы закончила переход на противоположную сторону улицы. Водитель покрутил пальцем у виска, злобно хлопнул дверью и помчался, а следом и все остальные. Одежда женщины напоминала Потапу клоунский костюм. Блузку из ядовито лимонного шёлка с огромным воланом вокруг шеи оттеняли жгуче-чёрные крашенные длинные волосы, голова в изумрудной чалме украшенной брошью с рубиновым камнем на лбу смахивала на шутливый образ восточной красавицы. Из-под зауженных книзу штанин сатинового комбинезона в жуткие розочки с обеденную тарелку виднелись поношенные сланцы. Шахерезада из сказки выглядела весьма эффектно и странно. Одеяние выдавало болезненную страсть к экстравагантности. Возможно, раньше она жила на пике моды, только сейчас кричаще-вызывающий наряд предательски выказывал признаки сумасшествия хозяйки, образ был смешным через призму детского восприятия, но Потапу он казался скорее печальным. Эксперт в области психических расстройств наблюдал за неординарным поведением женщины. Женщина села на край дороги, достала из авоськи обтрёпанные на высокой шпильке из золотой кожи босоножки, сняла сланцы и сунула их в авоську, сексуально надела обувь, манерно провела руками по икрам, словно поправляя чулки, поднялась и выставила на обозрение водителям оголённую лодыжку, привычно с обочины зазывая самцов. Машины со свистом пролетали мимо безумной «леди», посмеиваясь, крутили пальцем у виска. Безуспешно простояв четверть часа, женщина снова переобулась в сланцы и опасно перешла дорогу, подвергая жизнь опасности. Теперь Потап видел её с близкого расстояния. Очерченные выше контура губы покрывал толстый слой помады, стрелки по-восточному на глазах скорее напоминали стрелы, чем изысканный контур, курьезно намалёванные домиком чёрные брови в купе с алыми румянами кричали о мнимой молодости. Доверху набитая пустыми пластиковыми бутылками дерматиновая боксёрская сумка и неряшливо сложенная в сетчатую авоську старая вышедшая из моды обувь на разные сезоны выдавали помешательство данной особы. Не меняя порядка, она садилась на край обочины, переобувала новую пару и переходила на противоположную сторону дороги до тех пор, пока на её ногах не покрасуется каждая принесённая пара. Женщина неустанно, как заведённая, проделывала одно и то же действие, безумная не знала усталости. Главное задача чудачки успеть перейти дорогу в момент, когда количество машин увеличивалось в разы. Создавая аварийную обстановку, путана не заботилась о чьей-либо безопасности. Бессмысленные метания несчастной бабы озадачили Потапа. Он думал, как поступить. Пройти мимо он не мог, дама подвергала опасности всех участников движения. Он позвонил в дорожную инспекцию и в «Скорую», кто быстрее окажется на месте, тот и поможет. Наблюдая за безумной бабой, создавалось впечатление, что проказнице не хватает мужского внимания, и она своеобразно добивалась его. Потапа не покидала догадка, что дама ранее занималась проституцией. Порочные манеры при походке на каблуках указывали на древнейшую из профессий. Страсть дамы к тачкам навела Потапа на мысль, что она была продажная девка на трассе. Женщина была однозначно в невменяемом состоянии, и экс начальник ясно осознал всю печаль развернувшегося действия. Потап знал, как выглядят женщины после насилия, и у него защемило сердце. Возможно, эта ночная бабочка в прошлом стала жертвой дальнобойщика, урода, который вволю поглумился над проституткой. Обычно так поступают неуверенные в собственной силе подонки или поруганные женщиной сопляки, которые вымещают злость на легкодоступных девках. Они истязают хрупкую жертву, насмехаются над ней, удовлетворяя дикие желания. Как результат жертва не сможет оправиться от жестокого обращения. Трудно забыть невменяемый взгляд подвергшейся насилию женщины, тело, сплошь покрытое синяками, затравленную деспотом душу, и стойкое нежелание дальше жить. Взгляд сумасшедшей выдавал признак насилия. В час обострения шизофрении прошлое возвращало путану к прежним привычкам: предлагать тело, флиртовать с мужчинами, легкомысленно и вызывающе наряжаться. Мозг клоунессы отключил момент, когда её как женщину убивал насильник. Безумие интуитивно защищало от воспоминаний о надругательстве, и она шила для себя гипертрофированные завлекающие наряды. Сострадание подкатило к горлу, правильные предположения пронзили холодом спину Потапа, мурашки всколыхнули отцовские чувства и переживания за единственную дочь. Ведь эта женщина тоже была чьей-то дочерью и пострадала от своей распущенности и незащищенности. Какие силы заставили её ступить на путь разврата? Ответ он искал долгие годы службы в милиции, но ответить, что это был её личный выбор, значит солгать себе. Он желал уберечь дочь от любого насилия, готов был защищать всех женщин. Будучи экспертом и сталкиваясь с преступностью, он мог бы сойти с ума, но ему всегда удавалось мобилизовать защитные силы и отстраниться от ужасов действительности. Однако ежедневный стресс привел к гипертонии и стойкой уверенности, что преступность непобедима. Ускорив шаг, он оставил бедолагу на попечение приехавшей скорой помощи. Дома его ждал вкусный обед. Потап насладился украинским борщом, сваренным на рёбрышках, приправленным томатом, пахнущим болгарским перцем и чесноком, острым от перца чили. На второе он смаковал блины с творогом поджаренные на сливочном масле. Ужин запил земляничным киселём. Удовлетворённый жизнью он расположился на диване. Зачитав газету с новостями до дыр, он нырнул в воспоминания. В их город приехал режиссёр снимавший документальный фильм о войне и концлагерях. Фильм должен был донести до зрителей мельчайшие подробности событий прошлых времён. Требовалось воссоздать ужас войны, жизнь в застенках, руины городов, смерть. Потап был крайне удивлён, когда прошёл отбор на съёмки. Ему досталась роль заключённого. Хотя роль была незначительной, но экранного времени хватило, чтобы стать маленькой звездой кинематографа и большой звездой родного города. Он сумел достоверно сыграть роль. Статью с сюжетом из фильма разместили на первой странице местной газеты с надписью «Нас не победить!». Трое измождённых узников за колючей проволокой смело смотрели в глаза смерти, поддерживали друг друга, чтобы не упасть. На их юных лицах горела страсть к жизни, несломленные пулемётным прицелом мужи остались верны своей Родине. Фото получилось правдоподобным, передало несгибаемый характер заключённых концлагеря, в ней читался ужас смерти и подвиг молодых солдат. Короткометражный документальный фильм целую неделю демонстрировали в кинотеатре перед сеансом блок бастера. После съёмок Потап сделал вывод, что в жизни существует ни один путь, чтобы проявить себя как личность. Он гордился проделанной работой и, наверное, снялся бы ещё, если бы ни его ответственность перед людьми. Стремление бороться с преступностью после участия в съёмках укрепилось как застывший бетон. Самым страшным в его работе было безразличие к смерти и судьбам людей. Он справился с задачей, остался не равнодушным и теперь мог спокойно уйти на заслуженный отдых. На этой мысли он сочно захрапел. Он стоял посреди поля и смотрел в небо, солнце открыло глаза, добро улыбнулось и протянуло ему светящийся комочек. Кругом не было ни души. Мультяшные руки взяли в ладонь подарок прижали к сердцу как что-то неотвратимо близкое и родное. – Спасибо! – крикнул Потап. Интуиция шептала, что это бесценный дар и его надо беречь. – Спасибо! – снова крикнул он вслед ускользающему за горизонт солнцу. Трень …трень заливался домашний телефон. Потап открыл глаза, в руках он сжимал диванную подушку. Всё ещё нестерпимо хотелось спать. – Снова разбудили, я же на пенсии… – вспомнил он и взял трубку. – Имею право на бесконечный отдых – он злился. Звонила Лидочка. Строго с оттенком официальности она поздравила мужа: – …ты заслужил спокойную старость, – завершила она пафосное поздравление. – Смотри не уходи. Вечером жди сюрприз. Главную новость она приберегла на конец разговора. – Ксюша в роддоме, возможно сегодня родит. Готовься стать дедулей. Потап чуть не выронил трубку, так разволновался. – Вечно ты самые важные новости оставляешь на потом, – решительно поругал он благоверную. – Тебе и так подфартило с подарками. Не зуди. Люблю тебя. Увидимся скоро. Когда родилась первая внучка, Потап не присутствовал при её рождении в силу того, что работал на Севере. Дочь жила в их старой квартире. Ярчайшее событие рождение внука он не пропустит. Жизнь дала шанс присутствовать при появлении на свет родимой кровиночки. Он поморщился и вспомнил свой сон, жизнь подарит мне внука. Значит я сегодня стану дедом. Потап не находил места, бессмысленно двигался по квартире, хватал какие-то вещи для дочери, бросал их в сумку. Он принял решение пойти в роддом. Внука он дождётся именно там. В том, что это будет внук, он был уверен, хотя Ксения часто злилась на отца за это, не потому что она не желала сына, а потому что видела, как небезразлично отцу кто родится. Для матери ребёнок любого пола любимый ребёнок, и она отвергала папину избирательность. Потап нарядился в гражданскую одежду и вышел в новую жизнь. Ветер нагнал лёгкие облака, жара спала, день полагал закончиться дождём. Земля мечтала утолить жажду, воздух желал прозрачности и избавления от пыли, а Потап алкал продолжения рода. Глава XVIII Фатум Устраивая вечеринку по случаю выхода мужа на пенсию, Лидочка основательно подготовилась. Вдобавок ко всем хлопотам Ксюшу забрали в роддом. Перед ней стояла задача организовать проводы на отлично и встретить рождённое дитя, чтобы никто не остался в обиде ни дочь, ни муж. Она знала, что ей простят промахи, но амбиции не позволяли расслабиться. Потап был нетребовательным к быту, но Лида, если что-нибудь обещала, из кожи вылезет, но сделает всё по высшему разряду. Мечтая удивить мужа, она пригласила друзей и родню. Она решила, что гости ознаменуют бокалом шампанского два события: выход на пенсию Потапа и рождение ребёнка. По её твёрдому убеждению муж был достоин сюрприза. Замысел казалось удался, и друзья пришли, и дочь рожала, и Потап обещал быть в назначенный час дома. Первыми явились соседи, всегда выручающие семью в трудных ситуациях. Они помогли накрыть праздничный стол. В центре поставили бутерброды с чёрной и красной икрой как признак достатка, Лидочка купила деликатес по огромному блату. Запечённая до золотистого цвета курица ожидала время подачи в духовке. Салаты из свежих овощей пахли весенней свежестью на всю квартиру, тонкие ломтики мясного ассорти преимущественно из разных сортов вяленой колбасы были уложены серпантином на крупные белоснежные фарфоровые блюда. Селёдка лоснилась от жира. Пятизвёздочный коньяк и Советское шампанское приземлились на краю стола. Вся компания была в сборе в назначенный час, а Потап все не приходил. Лидочкин запас развлечений значительно истощился. Любители шахмат играли партию в уютном холле, женщины изучали модные тенденции по журналам, тихая магнитофонная музыка скрашивала ожидание. Аперитив снизил напряжение, организовались группы по интересам, в доме стоял лёгкий шум от болтовни. Мужчины травили байки, сыпали анекдотами, собственно никто не собирался горевать, все жаждали веселья. Лида окружённая роднёй перекидывала альбомные листы со старинными фотографиями и все дружно хохотали со смешных одёжек и устаревших причёсок. Приглашённые приняли сложившуюся ситуацию как ординарную, все знали, что Потап мог умудриться и на пенсии вляпаться в неотложную работу, позабыв об обещании прийти в указанное время. Как-то после бурной встречи очередного Нового Года, дежурная группа просто волоком тащила Потапа на место преступления. Загрузив в хлам пьяного эксперта в милицейский уазик, они доставили его для фиксации улик. Он умудрился заснять на фотоаппарат кадры следов преступления с безупречной резкостью и в итоге раскрыл злодеяние. Проспавшись, он сам был в шоке, когда увидел в отличном качестве отснятые сикось-накось кадры. Такая уж была у него незаменимая должность, чтобы в любом состоянии быть работоспособным. Ожидание затянулось. Борис Кабанов успокаивал Лиду, высказывал различные предположения и доводы, куда мог пропасть её муж. Сохраняя сюрприз для любимого, она прикармливала гостей на кухне, оставляя праздничный стол нетронутым до его прихода. Лида от безысходности повествовала историю их знакомства, сопровождая рассказ свадебными фото. Она рассказывала, что была ещё сущим ребёнком из многодетной бедной семьи, когда на её пути встретился стройный чернявый, горячий и настойчивый Потап. Она стеснялась поднять на него глаза, чтобы как следует рассмотреть. Она, не знавшая поцелуев не верила в любовь с первого взгляда, но когда в её сердце вспыхнула искра, она отдала своё сердце Потапу на веки. В то время девушка должна была вначале стать женой в Загсе, а потом только в постели. Так случилось и с Лидочкой. Родители дали согласие на ранний брак и отпустили восвояси ненаглядную красавицу с уже взрослым мужчиной. Сказать, что свадьба была бедной, значит, ничего не сказать. Она была просто убогой. Невеста в кирзовых сапогах и в марлевой фате из-за сострадания вызывала восхищение. Нищенское одеяние не могло скрыть счастье на юных лицах молодожёнов. Главное, что их судьбы соединились. На свадьбе главным угощением была не водка, а самогонка, местные называли её «бурячиха». Приготавливалась брага из свёклы, а затем в простом приспособлении выгоняли ароматный спирт. Гости должны были услышать историю их свадьбы. Наутро Лида припала губами к груди Потапа и задохнулась от стойкого запаха пареной свёклы. От удивления она присвистнула, понюхала себя и убедилась, что и её кожа и волосы неприятно пахли. Въедливая дрянь ещё пару дней не выветривалась. С тех пор у Лидочки появилась стойкая неприязнь к «бурячихе» и при малейшем воспоминании случался приступ тошноты. Гости верили Лидочке на слово, но представить, как пахло тело не могли. Она рассказала о проблемах подстерегавших их после женитьбы, когда пыл влюблённости остыл. Жили бедно, впроголодь, особенно когда Лида ушла в крохотный по продолжительности декретный отпуск по уходу за ребёнком. Родившаяся Ксюша была настолько невесомым, до двух килограмм младенцем, что пеленать её было страшно даже акушеркам. Безмолочная мамаша почти заморила голодом дочь, пока умные соседи не предложили к четырём месяцам кормить ребёнка борщом. Истощённая малютка не давала ни сна, ни покоя бестолковой юной матери. Часто болеющая воспалением лёгких дочь надорвала здоровье, но мать, на уровне инстинкта мобилизовав силы, вытащила дитя из лап смерти. Вскоре она отлично справлялась с материнскими обязанностями, Ксюша к годику была как краснощёкий пончик с крепким здоровьем. Повествуя грустную историю, Лида стёрла украдкой слезы, а гости совсем заскучали. Телефонный звонок взбудоражил томящееся общество. Глава XIX Новая жизнь Жаркий летний день. Трудно было дышать. У Ксюши схватил живот. Периодичность боли сокращалась, а амплитуда нарастала. Семья разбрелась по делам, папу сегодня проводили на пенсию, а мама готовила сюрприз для папы. – Ах, как не вовремя. Или вовремя? Испорчу папе праздник. Или не испорчу? Праздник ли это для него? – маясь от боли она, рассуждая, бегала по комнате и гладила живот. – А вдруг это ложные схватки и все рассосётся. Было ещё не время появиться на свет ребёнку, он должен был родиться через недельку, но видно он слишком торопился увидеть мир. Живот был огромный, словно внутри находился ребёнок с арбузом в руках. – И чего меня так разнесло? – осматривая себя в зеркало, Ксюша критиковала оплывшую внешность. – Всю красоту забрал, мелочь пузатая, – кривляясь, она показала кончик языка ещё не родившемуся малышу. – Попробуй только быть некрасивым, – она пригрозила пальцем и завопила от предродовых схваток. – Пора вызывать скорую! Родственники заняты другими делами. Вот так всегда, когда нужна помощь никого днем с огнём не найти. Она на всякий случай открыла входную дверь, взяла телефон и набрала номер скорой помощи. На другом конце провода поняли, что пора выезжать на пополнение. Её забрали в родильное отделение, когда схватки угрожающе нарастали. Благо успела предупредить мужа о том, чтобы он забрал дочь из детского сада. В родах Ксения вела себя мужественно и мудро как женщина знавшая о родах не понаслышке, а по опыту. Стараясь, лишний раз не беспокоить врачей, она кусала уголок подушки, когда от боли сводило челюсти. В конце каждой схватки у неё вырывался вздох облегчения. Долгожданный ребёнок должен был появиться на свет с минуты на минуту. Она надеялась родить до заката, но природа сама знает, когда появиться на свет дитяти. В родовом зале она тужилась из последних сил, но не могла справиться. Глаза лезли на лоб, на шее вспухла артерия, тело разрывала сладкая боль. Больше всего Ксения боялась не родов, ею овладел неописуемый стыд, что от натуги вылезут какашки, и позор не даст ей спокойно существовать. Очистительная дородовая клизма спасла положение. – Давай-давай-давай! – помогала голосом акушерка. – …Не останавливайся, …уже головка видна. Не задуши его в проходе. Крикну: «Хватит! …значит не тужься». Ксения кивала головой, лишь бы родить, она как вышколенный солдат исполняла приказы акушерки, которая ни на секунду не оставляла её без внимания. Не терпелось скорее увидаться с крохой. После приезда в роддом прошло не более четверти суток. Все шло просто отлично. Ксения словно одним выдохом надула воздушный шар, завопив на всю больницу, она вытолкнула родимый комочек. Явившийся на свет малыш закричал от неуютного холода, чтобы согреться. Момент рождения означил хлопок по малюсенькой попке: – Молодец! …справилась. Мальчик! – акушерка подняла над Ксюшей чумазое тельце, умелые руки работали по отработанной схеме: обтёрли, взвесили, отмеряли, укутали и отдали в руки. Ксения словно фотоаппарат фиксировала каждое мгновение первых секунд сына и теперь никто не смог бы подменить её малыша, она из миллионов узнала бы своего карапуза. После хлопка по мизерной попке мальчишка закричал. Пронзительный крик словно пробудил уставшую мать, голос оглушил медперсонал и вылетел за пределы роддома, словно малыш желал, чтобы его услышал дед, слонявшийся у порога больницы. – Ух, ты! Крикун, какой. Певцом станет, – предположила акушерка и засмеялась. – Ага, – бессильно подтвердила мать. – Папа был прав, сын родился. На неё слепо глядели осмысленные глаза деда. Вот ему и подарочек к пенсии, – подумала Ксения. Дитя тыкалось в поиске молока, кричать не хватало сил, ведь он прошёл трудный путь к свету. Сын успокоился, как только почуяло тепло груди, а когда нашарил сосок, неумело обхватил губами, один раз соснул и забылся в крепком сне, уставший от пребывания в новом мире. Утомлённая родами мать изучала черты малыша и не верила глазам, что бывает такое сходство, как две капли воды близнец деда, даже басил как он. – Богатырь! Это ж надо, почти полдюжины весит. Другие только к месяцу такой вес набирают. Пусть здоровенький растёт. И ростом вышел. Настоящий Илья Муромец, – акушерка кружилась рядом, а затем забрала малыша и унесла. Ксюша заскучала по сыну и подумала: – Не успел на свет появиться, а уже бабам нравится. Ох уж и Казанова будет. Пока ребёнка осматривали врачи, счастливая мать пребывала в воспоминаниях об отце.