Она взяла его в руки и чуть не уронила тяжёлый «манускрипт». – Ого, увесистая! – она пожаловалась. – Сколько ж времени уйдёт на прочтение? Придётся повременить с потомством. – Читайте каждый день по рецепту, – и Потап саркастично захихикал. – Можно, я озвучу первое слово из книги? – Горько! – крикнул он, глядя на молодых, – Проживите рядом столько лет, сколько страниц в книге. Пусть вам горько будет всю жизнь, а начитаться успеете. Борису было в ту прекрасную минуту ни горько, а невероятно сладко. Горько ему было сейчас без надёжной опоры, которую обрушил подонок. Они с женой готовились к новоселью и мечтали справить его в кругу самых близких людей. Мечта оборвалась с уходом из жизни Потапа. Радужные краски весёлого Потапа не покидали Бориса. Он слышал виртуозную игру аккордеона, заводную цыганочку, барыню, ноги пускались в пляс только от мысли о его мастерском исполнении. А эта его притча, которую он озвучивал с грузинским акцентом на всех застольях и сколько ни слушай всегда смешно. Он дословно прокрутил в памяти тост. «Гордый как грузин воробей решил долететь до самого солнца. Он так высоко поднялся к солнцу, что обжёг крылья». Потап в этом месте всегда делал паузу, чтобы передать трагизм неудачного путешествия. «И камнем упал, угодив в огромный сугроб. Горемыка околел почти до смерти. Мимо воробья проходила корова и ляпнула пару тёплых лепёшек как раз в место, где лежала птица. Воробей отогрелся, проклевал дырку и расчирикался от счастья, да так громко, что его услышала соседская кошка. Хищница топталась вокруг птахи и, зацепив когтем воробья, вытащила его из убежища. Недолго думая кошка сожрала дурака». Больше всего Борису нравилась мораль басни. В интерпретации друга это звучало поучительно и гениально. Поднимая указательный палец, Потап вещал: «Мораль сей басни такова: первое – чем выше взлетишь, тем больнее падать; второе – попал в тёплое место, не чирикай; третье – не всяк тот враг, кто тебя обоср…т; четвёртое – её всяк тот друг, кто из говна вытащит». Борис ценил Потапа за умение держать паузу, завораживать слушателей как факир кобру. Инкриминируя судьбе несправедливость, он стукнул кулаком по столу, так означилась нестерпимая боль от утраты. Все покинули его и мать, и отец, а теперь и тот, кто заменил ему отца. Он не отдаст смерти единственное дорогое существо – Таю. Он будет сражаться за нее до последнего вздоха. С Таисой он познакомился, когда вёл дело о краже. Он опрашивал свидетеля, когда открылась дверь и вошла она, невысокая, худенькая, почти прозрачная девчушка. – Здравствуйте! – скромно пропищала она у двери. – Подскажите, кто Кабанов Борис Сергеевич? – она окинула взглядом присутствующих. – Здравствуйте, это я, – он, аж привстал. – Подождите пару минут, – внутри что-то хрустнуло, словно сломался титановый стержень, волнение захлестнуло с ног до головы. Где-то в потаённых углах души созрел план обольщения. – Извините, – и она медленно прикрыла дверь, чтобы не побеспокоить шумом. Он с первого взгляда проникся нежностью к её хрупкому стану и мраморной прозрачной коже покрытой голубым разветвлением вен. Незамедлительно расправившись с показаниями свидетеля, он выскочил в коридор, чтобы пригласить юное очарование на приём. Более близкое знакомство приятно удивило Бориса, нимфа была не так уж и юна. Природа потрудилась не тронуть морщинками прекрасное лицо. Она села напротив, а он уже не мог справиться с овладевшим им чувством. Взглянув в её бездонные голубые глаза, он утонул в их прозрачном омуте, из головы вылетели все вопросы, которые он должен был задать обладательнице пшеничной косы по пояс. Неловкая пауза смутила девушку, нежный румянец залил щёчки, когда ошалевший Борис упёрся в неё взглядом. Законопослушная гражданка сложила руки на колени и, опустив голову, ждала, когда огромный как шкаф смуглый красавец наконец-то спросит о том, чему она была свидетелем. Вопросы по делу о краже казались Борису грубыми, недостойными ушей целомудренной леди. Он долго молчал, собирался с мыслями предложить девушке встречу. Она не находила места под его застывшим взглядом. Проснувшиеся в подсознании отеческие чувства остановили напористого Бориса, он не стал травмировать девушку опросами, пожелав оградить её от грязи преступного мира. Его мысли заблудили как шкодливый кот, он не мог сосредоточиться на главном. Из его обмякших губ вылетело: – А давайте вечером в кино сходим… – ему приспичило обладать ею здесь и сейчас, он схватил утонченную ладонь и поцеловал. – Умоляю! Не откажите, – он и сам не ожидал от себя такой наглой выходки. Таиса робко потянула руку, прижала к сердцу и, опустив ресницы, согласилась. Синеокая дева, взглянув на него, выпустила на свободу чёртиков, и Боров скончался от невыносимой страсти к утончённой симпатяге. Тысячами солнц расцвели жёлтые одуванчики в одинокой душе мента, захмелев от любви, он впервые ощутил себя подростком. Таисия стала царицей его королевства, разрушив стойкое убеждение Борьки, что любовь нереальна и существует только в головах подростков. Он ощутил на уровне рецепторов вкуса, что любовь горька как одуванчик, особенно когда взрывается фейерверком пушистых семенков. Чувства, которые он испытал, были для него из области фантастики. Он был несказанно счастлив, потому что ошибался. С пяти неполных лет Борис хранил в душе тепло материнской любви и помнил каждую прожитую рядом с мамой минуту. Через всю жизнь он пронёс в сердце её ласковую улыбку, неуловимый запах волос, добрый взгляд и необычайную нежность. Мама ушла в мир вечности, а папа не женился, решив оставить в памяти сына воспоминания только об одной женщине – его матери. Оставшись с отцом, заменившим ему мать, он скучал по женской ласке. Отец сделал упор на спортивное воспитание сына, они часто играли в футбол с дворовыми ребятами. Многих сверстников воспитывала улица, родители сплошь и рядом мало времени уделяли своим чадам. Его отца это раздражало, он один отдувался за всех нерадивых родителей. Он ругал взрослых за то, что им вечно лень поднять задницы от стула, выйти во двор и поиграть в активные игры с детьми. Борис гордился позицией отца, уже тогда он видел, что неуправляемый досуг развращал молодёжь. Разногласия поколений начинаются с малого. Сначала родители бросают своих детей на произвол судьбы, а потом, как следствие, дети оставляют своих стариков. Бориса с отцом выстроили дружеские отношения и каждую свободную минуту проводили вместе. Взаимоуважение достигнутое посредством отцовского труда, крепчало. Дефицит материнского влияния ощущался из-за недостатка ласки. Это тепло ему возместила Таисия. Отслужив в армии, Борис подался в милицейскую школу и благополучно её окончил. Имея отличные физические данные, он предпочёл работу, в которой ценится мобильность, экспрессия, недюжинная сила, логика и смекалка. Постоянная смена событий на работе пробуждала в нём охотничий инстинкт. Он отслеживал преступников в полной боевой, моральной и физической готовности. Манера кардинально менять мысли помогла добиться хороших результатов в розыске, хотя его азарт часто выходил за рамки дозволенного. Добиваясь цели он преступал, если того требовало дело, человеческие нормы поведения, ради истины он жертвовал принципами. Он осознавал свои недостатки, но ничего поделать не мог с желанием преуспеть и отличиться, быть первым в профессии. Единственное чего он не мог изменить это собственное убеждение, что зло должно быть наказано и точка. Борисом двигала жажда отмщения за погубленные жизни. Его идея превосходила по значимости все установленные правила в обществе. Судьба определила ему роль настоящего следока. Дворовая игра в «Казаки-разбойники» раскрыла в нём сыскные качества. Он всегда находил мнимых врагов. Мальчишки уважали его за лидерские качества, стремились попасть в его стан. Отец спокойно относился к любым увлечениям сына, по вечерам рассуждал с ним о жизни, воспитывал честность и рыцарство. Дома в кругу друзей отец часто устраивал политические дебаты, а гармонично развивающийся пацан жадно впитывал информацию. С тех пор Борис интересовался политикой и в армии вступил в партию. Такая удивительная, насыщенная печальными событиями жизнь сложилась у Бориса. Он отвлёкся от воспоминаний и представил мёртвое беззащитное тело друга, наставника, почти отца. Казалось, что даже по отцу он страдал меньше. Ничтожная колотая рана вырвала из жизни легендарного по меркам Борова человека. Каша из жизненных историй вконец убила страстное сердце опера. Скорбные слезы жгли глаза горячим свинцом. Сжав кулаки от жуткой злости, он снова ударил по столу чуть не разбив стекло под которым лежали календарь и записки-напоминалки, обхватил голову, взъерошил волосы и заскулил. Кто и за что совершил чудовищное преступление, кому выгодна или нужна была смерть, за что друга приговорили к таким мукам? Он долго просчитывал с чего начать. Он был не тем мальчиком, как много лет назад, он стал чувствовать преступление на уровне тонких материй. Надёленный даром предвидения, он всегда как ищейка брал правильный след. Рисуя схему расследования, Боров мысленно представлял жизнь Потапа. Он раскладывал её на составляющие, собирал как пасьянс, чтобы вскрыть причину убийства. От схематично нарисованного в центре листа Потапа расходились стрелки в разные стороны. Первую причину он означил стрелкой и подписал – случайное убийство. Это была самая страшная линия, которая почти всегда означала висяк. Он бы рад был её вычеркнуть, но для этого недоставало причин. От первой причины шли нити – случайный свидетель – чем чёрт не шутит, когда Бог спит. Вторую причину – ревность, он оставил на всякий случай. Третья была – месть – менту всегда есть, кому мстить. Он подрисовал ещё пару версий связанных с работой. Каждая требовала тщательного исследования жизни Потапа. Почти отец казался открытой книгой, но у всех у нас есть свои тайны. Борис задумался о судьбе. Если бы Потап остался жить на Севере, возможно проскрипел бы до глубокой старости, окружённый внуками. Потап делился с ним впечатлениями о Севере, рассказывал, что происходило вдали от Родины, с нежностью повествовал о природе, о людях, традициях и специфике жизни там. Но Родина неустанно звала его вернуться, словно злой рок завис над ним как топор палача, чтобы забрать в могилу. У Потапа после Севера была возможность выбрать любое место жительства в любой республике. Он вернулся к матери и дочери, но выбор был ошибочным, он привёл к трагической гибели. – Судьбу на кобыле не объедешь, – постучал ручкой по столу Борис и, уронив голову, уснул от бессонных ночей. Он перелопатил кучу свидетелей, искал любую зацепку убийства, затронувшего честь милиции. Борис шёл по лесной тропинке. Кругом пели птицы, трещали цикады, аромат хвои бодрил усталого путника. Он вышел на просторную поляну и увидел в центре дряхлую старушку. Приближаясь к ней, его сердце забилось как муха в банке. Поравнявшись с женщиной, он заметил под рваной юбкой окровавленные язвы на ногах. Она протянула к нему почерневшие от солнца сухие руки с мольбой о помощи. Нечёсаные седые длинные волосы упали на лицо. Цепляясь руками за его одежду, она умоляла: – Спаси меня сынок, я скоро умру от страшной болезни. Смерть гонится за мной. Помоги избавиться от нее. Его сердце сжалось от сострадания. Вдруг, черты её лица показались ему знакомыми. Он замер. Перед ним стояла его мать. Он не видел несчастнее женщины, чем эта. Он подхватил её на руки и понёс через лес к людям, чтобы вылечить. Долго они шли по лесу и чем дольше шли, тем гуще смыкался лес, темнее становился день, тяжелее казалась ноша. Ветки цеплялись за одежду, царапали кожу, а мать все громче рыдала. Они вышли на солнечную поляну, где стол полный яств манил путников. Новая одежда лежала на пне. Он причесал матери волосы, переодел в чистый сарафан и накормил. Мать бросилась ему в ноги и стала целовать землю. Смущаясь, Борис хотел провалиться на месте. Он поднял мать, поцеловал её в макушку и сказал: – Я так долго искал тебя, наконец, нашёл. Я любил тебя всю свою жизнь и жалею только об одном, что мы так рано расстались. Ты погоди мать немного, и мы встретимся. – Береги себя! Берегись! Не спеши сынок, у тебя ещё вся жизнь впереди. Он шёл не оглядываясь, а она долго махала платком, прощалась с сыном, пока он не скрылся в глубоком лесу. Борис поднял голову над столом от телефонного звонка. Сны приходившие в последнее время к Борову были трагичными и кошмарными. Он просыпался от их ужасов, а потом долго помнил каждую приснившуюся мелочь. Сон вызвал двоякое ощущение. Опер был рад, что повидался с матерью и гордился что спас. – Да, я, – ответил он в трубку. Хорошо, приходите, буду ждать и, положив трубку, отправился в архив. Уже полгода он не мог избавиться от кошмаров, даже хотел обратиться к врачу. Странные ощущения, что он стал трофеем, за которым охотятся, появились совсем недавно на фоне ужасающих снов. По вечерам он даже не раз оглядывался, проходя через огромный парк к дому. Всякий шорох странно настораживал и раздражал, он обвинял себя в излишней бдительности. Перекладывая архивные папки, он вспомнил много раскрытых дел совместно с Потапом и задержался на одной из них. С тех пор прошло много лет, но он помнил его как сейчас. Это было одно из самых громких дел. Спустя годы он осознал, что выглядел весьма неубедительно при раскрытии преступления. Борову стало стыдно за совершенные поступки в отношении напрасно обвинённых людей. Он покраснел за то, что причинил страдания. Полистав дело, он задумался. Надо бы получить сведения об убийце и узнать, как сложилась его судьба. Он подсчитал срок и подумал, что тот ещё не стар. Боров пометил в блокноте: отработать как версию. Нелёгкий опрос жены Потапа увенчался безрезультатно. Погруженная в горе женщина не могла активно помогать расследованию. Но её телефонный звонок с просьбой поговорить насторожил, уж больно испуганным был голос. Лида в подавленном настроении, облачённая в чёрный шарф переступила порог кабинета и, не ожидая приглашения, тяжело опустилась на стул, словно её покинули силы и заплакала. Борис подхватился, налил в стакан воды и протянул родному человеку, по-сыновьи обнял за плечи и спросил: – Что случилось? – он протянул ей платок утереть слезы. Лида отпила пару глотков, измученно взглянула на Бориса и призналась: – Я знаю убийцу, – её настойчивый взгляд говорил гораздо больше. Борис оторопел. – Кто он? – Я убирала в доме и обнаружила в костюме мужа вот это, – она трясущимися руками протянула записку. – Вот читай! Ты сам догадаешься. Борис взглянул на каракули. Замызганный клок нагло стращал: «Такое будет всем вам!» У него пересохло в горле. То, что он читал, омрачило сознание. Он негодовал. Выстрел из прошлого подкосил как пулемёт. – Тварь! Он не сдох в тюрьме, – сногсшибательная новость лишила дара речи. Удача снова была на стороне Борова. Словно ангел на его плече помогал ему. Он быстро разберётся с убийцей его друга, почти отца и уважаемого шефа. Борову предстояло действовать молниеносно. Выскочив из кабинета, он побежал к начальнику, чтобы организовать арест подозреваемого. Установили, что Дух на свободе и проживает по прежнему месту. Борис никогда не забыл бы адрес его дома. Казалось, что нет ничего проще. Наряд через 15 минут оцепил периметр дома. Люди с автоматами ворвались в убогое жилище. То, что предстало их взору, покоробило всех. На кровати валялся мумифицированный труп, пахло грязью и мочой. Не обнаружив подозреваемого, в доме оставили засаду пару человек. Борис вернулся в отдел. Сердце неприятно колотилось. Что в голове убийцы он не знал, но подспудно чувствовал угрозу. – Я домой! Перекушу и вернусь, – крикнул он дежурному. Он забежал в подъезд. Решение предупредить Таису об опасности пришло спонтанно. Сейчас он поест и запретит жене открывать дверь посторонним людям. Проходя мимо почтовых ящиков, он заглянул и обнаружил небольшой клочок, который угрожающе кричал неуклюжим текстом: «Такое будет всем вам!» Он не верил собственным глазам. Прошлое постучалось в его дверь. Страшную фразу он не забудет никогда. Боров ринулся вверх через ступеньку, остановился, прислушался, но кроме гулкого стука пламенного мотора ничего не услышал. Он коснулся дверной ручки, она легко приоткрылась. Сердце упало в милицейские ботинки. Глава XXII Враг Наконец выдался солнечный выходной денёк. Таиса заплела тугую косу и обручем уложила на голове пшеничный колос, чтобы волосы не мешали убирать жилье. До блеска начищая стекла, она вдыхала аромат лета, выглядывая в окно, она вскользь наблюдала за детишками, которые строили в песочнице замки и лепили куличи, как обезьяны цеплялись за лестницу-радугу, шагали руками по перекладинам, раскачивались на качелях, прыгали со скакалкой. Поодаль развлекалось поколение постарше, они гоняли футбольный мяч по зелёному полю, а баскетбольный бросали в кольцо. Шумное царство радовало глаз молодой хозяйки. Так хорошо когда царит мир и детский смех.