— Правда? Жаль. — Представившийся Кеннетом встал и расстроенно вздохнул. — Вы ведь могли не дать им уйти! Я опешил на миг, потом заметил: — Может быть, вы не заметили, но эти люди собирались вас убить! Так что могли бы и поблагодарить! — Да, да, спасибо… Ученый сильно ссутулившись пошел к выходу из подворотни, что-то бормоча себе под нос. Я удивленно смотрел ему вслед, потом двинулся следом, догнал и пошел рядом. Дождь продолжал лить, и в шуме капель по мостовой и широким полям шляпы было почти невозможно разобрать слова. Мужчина промок до нитки, короткие, кое-как стриженныеволосы прилипли к вытянутому черепу, капли срывались с кончика острого носа, но он словно не замечал ничего вокруг. Подумалось вдруг, что против такого не нужны матерые разбойники, хватит и пронырливого мальчишки. — Далеко вы живете? — спросил я, когда молчание затянулось слишком надолго. — Провожу, на случай, если сегодня убийцы решат закончить начатое. Кеннет вздрогнул, повернул ко мне голову, уставившись непонимающим взглядом, в котором не сразу появилось узнавание. — Если не затруднит. У меня здесь лаборатория, занимает половину цоколя в доходном доме, скоро придем. Очень жаль, что вы не сумели вернуть мои записи! — Я уже понял, что совершил непростительную ошибку! — ответил я раздраженно. — Может, объясните мне, что в тех бумагах такого особенного, что вы не можете пережить их потерю? — Там было… Видите ли… — Кеннет сделал неопределенный жест руками, подбирая слова. — Это будет… должна быть такая машина. Машина — это некая конструкция… — Я знаю, что такое машина, — оборвал я излишне резко. — Давайте без упрощений. — Хорошо, — ученый кивнул. — Так вот… Это такая машина, что позволит двигать телеги и даже кареты без лошадей. Мое последнее изобретение, я собирался довести его до ума и продать в Императорские мастерские, но теперь придется восстанавливать чертежи… Он снова ушел в свои мысли, и мне пришлось повысить голос, чтобы добиться ответа: — Без лошадей? Очень интересно! И каков же принцип? Оторванный от размышлений, Кеннет недовольно вздохнул, но принялся за объяснения: — Я взял за основу водяную мельницу. Вы видели водяные мельницы? — он дождался утвердительного ответа и продолжил: — Сила первоэлемента давит на лопатки, заставляя проворачиваться ось. Но как можно взять с собой целую реку? Вопрос повис в воздухе, ученый уставился на меня сверху вниз, довольно прищурившись и ожидая реакции. Я на ходу пожал плечами, и он продолжил: — Система зубчатых колес! Их использовали еще до Падения, и после в простых конструкциях, но я придумал, как уменьшить их, одномоментно увеличив мощность! Представьте себе сорокаведерную бочку, поднятую на высоту в три метра, из которой по тонкой трубке течет вода и падает на лопатки колеса, которое через систему блоков и передач многократно усиливает импульс! Это прорыв! Я промолчал. Мне от чего-то представилась колесная башня, работающая на падающей воде и медленно ползущая по дороге. Скорость у нее должна быть черепашья, но мощности окажется с запасом. Интересный человек. И с нетривиальным ходом мыслей. Пожалуй, не зря он встретился мне, из него может выйти хорошая ступень к исполнению плана. Пока Кеннет, с горящими глазами, совсем не замечая холодного дождя, рассказывал мне о своем изобретении, мы переулками дошли до высокого здания из серого камня. Над самой землей, местами опускаясь ниже уровня улицы, тянулся ряд темных окон. Ученый указал рукой на уводящие в темноту ступени: — Вот мы и пришли, сэр Томас. Может, зайдете? Вам следует немного обсохнуть. Глава 27 Спустившись по скользким ступеням, мы вошли. Я отступил в сторону, пока Кеннет суетился у масляного светильника, и прислушивался к своим ощущениям. Здесь пахло деревянной трухой, маслом и металлом, а еще, почему-то, аммиаком. Что-то негромко потрескивало, слышался отчетливый стук капель в глубине помещения. Мой спутник стучал огнивом, чертыхнулся, попав по пальцу, наконец, фитиль лампы разгорелся, и мне удалось осмотреться. Подвал оказался совсем маленьким. Дальняя стена была выложена из кирпича, и смотрелась совсем новой, не старше полугода. В уличной стене высоко под самым потолком расположились три окна с растрескавшимися рамами, через которые сочилась вода. Вдоль стены напротив вытянулись в ряд простые шкафы, на двух крайних дверцы отсутствовали, на остальных — были распахнуты, и на них, как на вешалках, висела одежда. В камине с висящим внутри на медном крюке закопченным чайником лежал толстый слой золы, а дров в ящике рядом хватило бы на одну растопку. Стол, заваленный книгами и бумагами, и кровать, белье на которой сбилось в ком и больше напоминало гнездо, занимали середину комнаты. Кеннет поставил светильник на стопку бумаг на столе, выдвинул единственный стул, предлагая мне садиться, а сам бросился к камину. С подозрениемосмотрев сиденье, я все же рискнул сесть, снял шляпу и, не найдя, куда ее положить, опустил на колени. — Значит, вот так у нас живут люди науки? — Ну, уж вы скажете, господин! — отозвался Кеннет, не поворачиваясь и громко щелкая кремнем по кресалу. — Не все, у того же Юджина Альбертссона, или братьев Оливье приличные дома в Старом городе! — О, наверняка они лучшие ученые в империи? Не зря же им такие почести? Стук огнива прервался, Кеннет бросил на меня угрюмый взгляд через плечо, сказал с возмущением: — Если бы! Проходимцы, оказавшиеся лучшими фокусниками! Альбертссон занимается изобретением снадобий, на него работают три десятка подмастерьев, а лавки с его товарами расползлись по всей империи! И ладно, если бы те снадобья работали! Настойки от головной боли на топоре палача! Капли от грудной жабы из веревки висельника! Порошки из крови от желудка или… или… тьфу! Он отвернулся, одним движением высек длинный сноп искр, склонился, раздувая язычок пламени. Когда Кеннет наконец снова заговорил, голос его звучал уже спокойнее. — А эти проходимцы Оливье? Они изобрелиштуку якобы для общения с миром духов. Вопрошающие садятся за круглый стол и, опустив руки на тарелку с дыркой в центре, водят по доске с алфавитом. Якобы духи незримо направляют их, ха! Однажды я поспорил, что если всем за столом завязать глаза, из сеанса ничего не выйдет. Конечно же, выиграл, духи вдруг залепетали, как дети, а меня выставили за дверь и больше не приглашали. — Он усмехнулся. — Есть и другие, вроде меня, сэр Томас, кто занят настоящей наукой. Кто-то работает над вопросом превращения свинца в золото, и уже добился некоторых успехов, целая группа занята вопросом, можно ли превратить обезьяну в человека путем направленного отбора. А я занимаюсь всем понемногу, — он развел руками, поднявшись от камина, в котором уже начали потрескивать дрова. — Но, как я посмотрю, особого успеха вам пока не удалось достичь? — спросил я, обводя взглядом помещение. Кеннет поджал губы, задавив грубый ответ, глаза его под очками холодно блеснули. — Мое призвание — поиск путей! К тому же, у меня достаточно денег, чтобы содержать лабораторию почти на самой Коронационной! Где расположены самые престижные лавки и сам император проезжает раз в неделю по пути в храм! — И однако же, эта лаборатория в сыром подвале, что несколько месяцев назадбылкуда просторнее, — ответил я, дождавшись, пока ученый прервется, чтобы перевести дыхание. — Единственное, что пока не могу объяснить — посещение «Имперской», заведение совсем не из дешевых. — Удалось продать кое-что, — он вдруг смутился, но тут же заговорил с вызовом: — Я живу в центре и могу позволить себе обедать в дорогих тавернах! А что до соседей… Мне не требуется столько места! Это только ремесленники… — Тише, Кеннет, — прервал я, успокаивающе выставив руки. — У меня и в мыслях не было как-то принизить ваш вклад в науку. Наоборот, теперь вижу, что вы человек серьезный, и с вами можно поделиться парой мыслей. Я видите ли, тоже иногда тоже изобретаю… — Ха! — Кеннет отмахнулся от моих слов и зашуровал в камине кочергой, поправляя угли под чайником. Он не переодевался, и от его одежды начал подниматься пар. Спохватившись, поспешил объясниться: — Я не хотел насмехаться над вами, сэр Томас, просто вы… не выглядите мыслителем, уж простите великодушно. Служение науке требует полной отдачи, вы же, судя по легкости, с которой расправились с бандитами в переулке, из тех, кто решает вопросы силой. Он улыбнулся примирительно, мне и самому было известно, что я далеко не ученый. Но и Кеннету неоткуда было знать, что я появился из мест, где вся наука этого мира поместится в первых главах школьного учебника. Отцепив от пояса кошель, я развязал тесемки. — Хорошо, тогда давайте так: сколько стоит ваше время? Выслушайте меня, и вне зависимости, стоят ли мои идеи того, или нет, вы получите оплату. Кеннет фыркнул было с неудовольствием, но глаза его уже прочно прикипели к деньгам, и была это не жадность. С явной неохотой отставив кочергу, изобретатель сел на край кровати и вопросительно посмотрел мне в глаза. — Что ж, излагайте. Я не заставил себя упрашивать дважды. Сначала объяснил свое видение самодвижущегося экипажа. Конечно, принцип был разработан на Землетысячелетияназад, но откуда Кеннету было об этом знать? Машина, использующая для движения воду, но не в том виде, как себе это представлял ученый, Кеннета потрясла. В середине моего длинного рассказа он вскочил и принялся расхаживать из угла в угол тесного помещения, от чего у меня закружилась голова, а когда дело дошло до описания системы клапанов для сбрасывания избыточного давления, он вдруг резко остановился и воскликнул, уперев мне в грудь тонкий палец: — Не верю не единому слову! Сила пара, подумать только! Вздор! В ответ я только развел руками: — Это легко проверить, стоит только взять трубу, закрытую с одного края, налить в нее воду и, заткнув другой край пробкой, нагреть в огне. Кеннет на мгновение застыл, глядя в пространство перед собой, затем с силой потер переносицу. — Да, это можно провернуть, но я все же не понимаю… Хорошо, идея забавная, считайте, что не зря потратили мое время и свои монеты, сэр Томас. По тому, как изменилось его поведение, как пропала суетливость перед денежным гостем, я понял, что идея оказаласьв богатойпочве. Сейчас передо мной стоял не спасенный мной Кеннет Белл, бедолага, едва не погибший в подворотне, а ученый, чей мозг уже начал работу над новым устройством. По едва уловимому нетерпению, с каким он заговорил, легко читалось, что гостю пора уходить. Поднявшись со стула, я протянул изобретателю руку: — Уважаемый Кеннет, мне пора. Благодарю, что позволили обсушиться, а теперь я вас оставлю. Если вдруг что-то понадобится, сможете найти меня в «Имперской», я ужинаю там ежедневно в одно время. Изобретатель рассеянно закивал, уже не замечая ни меня, ни монет, оставшихся лежать на захламленном столе. Когда за спиной хлопнула дверь, я поднялся по ступеням и остановился, всматриваясь в темноту, не появились ли в пределах видимости бандиты, но никого не заметил. Дождь прекратил, в темноте слышались только звон падающих с крыш капель и журчание воды в сточных канавах, а еще стало заметно прохладнее. Поправив шляпу, я запахнул плащ и торопливо пошагал к гостинице, в которой поселился сразу по прибытию в столицу. Ученый не появился ни на следующий день, ни в следующую неделю. Я уже было решил, что дальше можно не ждать, но на восьмой день, выходя из таверны, заметил неуверенно переминающуюся с ноги на ногу недалеко от входа долговязую фигуру. Ученый за прошедшие дни исхудал еще сильнее, ввалившиеся глаза нездорово блестели. — Друг мой, что-то случилось? Выглядите вы, честно говоря… — Что? А, не обращайте внимания! — ученый нервно отмахнулся, дернул острым подбородком. — Я… Нам с вами нужно поговорить! — На вас совершенно нет лица! — я протянул руку и взял Кеннета под локоть. — Поднимемся, вам срочно нужно перекусить! Ученый вяло сопротивлялся, пока я вел его к дверям «Имперской», начал что-то сбивчиво объяснять, пока у нас принимали плащи и провожали к столу. В этот вечер выдалась редкая для столицы погода, и по этой причине в зале кроме меня и Кеннета не оказалось никого. Себе я заказал только кофе, изобретателю же велел принести ужин и кувшин слабого вина. Когда половой удалился неслышным шагом, я спросил: — Так о чем вы хотели поговорить? Те люди из подворотни, они снова приходили? — Что? Нет! — почти ушедший в себя ученый вскинулся, остановив на мне блуждающий взгляд. — Я хотел спросить вас… О многом! Об этом… об этой штуке, про которую вы мне рассказали в прошлый раз. Я не поверил, не мог и представить, пока не сделал кое-какие расчеты, пока… Глаза его лихорадочно блестели, тонкие длинные пальцы расправляли и без того безупречную скатерть, на фоне которой выглядели восковыми. Я кивнул половому, принесшему мой кофе, сделал маленький глоток и посмотрел на ученого. — Скажите, друг мой, когда вы ели в последний раз? — Не важно! Все совершенно неважно… — половой поставил перед ним тарелку с супом, над которым поднималось облако пара. Кеннет машинально ухватил ложку, зачерпнул, отправил в рот, даже не поморщившись. — Оно работает! Понимаете? Не знаю, как вам удалось, да и модели пока примерные… Но это просто волшебство! Кеннетрассказывал, успевая черпать из тарелки. Прервался, чтобы подтянуть следующую, но совсем не замечая, что перед ним, и снова разразился восхищенными комментариями. Я молчал, позволяя ученому выговориться. Судя по виду, он неделю провел вподвалеи не всегда находил время даже для сна. Когда посуда перед ним опустела, он откинулся на спинку стула, тяжело отдуваясь, но не замечая даже того, что только что плотно поужинал, и резюмировал: — Так что, сэр Томас, теперь вам нет необходимости покупать мое время… так дорого. Уверен, у вас имеются еще идеи, может, не такие гениальные, как мои, но я буду рад их выслушать. — У меня сложилось такое же мнение, уважаемый Кеннет, — коротко хмыкнул я. Жестом подзывая полового, продолжил: — Нас с вами ждут великие дела, мой друг. В подвале ученого словно порезвилась стая обезьян. Когда Кеннет зажег лампу у входа, мне открылась чудовищная картина: содержимое шкафов валялось на полу, книги и одежда вперемежку, остатки белья сбились в углукровати, повсюду лежали раскрытые книги, а давно не топленый камин оказался забит смятой бумагой с фрагментами чертежей. В первый момент мне показалось, что в отсутствие ученого сюда наведались с обыском, но присмотревшись я понял, что причина всего этого бардака — сам Кеннет. Не замечая ничего вокруг, он прошел в комнату и, поставив светильник на стол, начал торопливо копаться в разбросанных чертежах. — Где-то здесь… Вот! — он вытащил из стопки листок с много раз правленым чертежом, протянул мне, а сам наклонился, вытаскивая что-то из-под стола. — Модель примерная, но, сами понимаете, у меня катастрофически не хватало времени… Я принял из его рук конструкцию, мало подходящую на те, что изображались в учебниках. Более угловатая, она смотрелась нагромождением колес и валов, избыточно переусложненная, но, по словам Кеннета, все же рабочая. Повернув двигатель, я увидел дыру: давление пара разорвало цилиндр по клепанному шву.