Он радостно рассмеялся. Мне не было и близко так весело, но я все же поддержал барона, бодро вскричав: — Да! Не посрамим честь и все такое. Он уже не слышал меня, весь подавшись в седле и пристально всматриваясь в густое зеленое марево между деревьев. Мы уже давно свернули с дороги, и теперь без помощи я бы вряд ли смог ее найти. Вокруг тянулись к слабому свету над головой огромные ели, конские копыта пружинили на толстом коврепрошлогодней хвои, заглушая шаги. Где-то вдалеке раздались звук рожка, яростный собачий лай. Север подал коня в сторону, пустил между деревьев, саблей расчищая обзор, япоследовалза ним. Глаза барона хищно блестели, он то и дело втягивал носомвоздух. — Слышишь? Приближаются, будь наготове! Только теперь я различил треск и гулкий топот. Судя по звукам, сюдаломилось целое стадо. За ним с рычанием и лаем неслась свора. Я поглядел в ту сторону, куда указывал барон и сперва не увидел ничего. Вдруг ветви словно разметало взрывом, и на относительно чистое пространство перед нами выскочил олень такой огромный, что меня взяла оторопь. Низко пригнув голову, он понесся в нашу сторону, за ним из кустов выметнулись трое оленей поменьше. Оленихи, поправил я себя, у этих животных не было рогов. Олень уже сократил расстояние между нами вдвое, когда заметил засаду, но вместо того, чтобы свернуть, помчалсяв нашу сторону, выставив острые рога. Север поднял копье, хищно оскалился, в последний миг с руганью подал коня в сторону, уводя от удара. Олень пронесся между нами, едва не выдернув меня из седла. Мимо пронеслись две стремительные тени, с глухим топотом начали удаляться, грозя скрыться за деревьями. Я все еще глядел им вслед, когда услышал раздраженный вой Севера: — Ну что же ты! Давай! Лови! Догоняй! Я обернулся, барон уже оказался на земле, с ножом склоняясь над лежащей у его ног оленихи. Копье просадило ее почти насквозь, такой чудовищной силы был удар. Север вскинул руку, махал ей, крича: — Давай, не стой столбом! Эх… Он дернулся было к коню, раздраженно уставился на меня. Я повернул коня, бросил его следом за удаляющимся стадом. Навстречу неслись ветви, хлестали по лицу, так что пришлось уткнуться лицом в конскую гриву. Наверное, мне повезло: почувствовав, что опасность миновала, животныеостановились на крошечной поляне, и я нагнал ихдовольно быстро. В тот момент, когда конь выбежал на открытое пространство, они бросились дальше. Из-за спины до донесся гулкий топот. Обернувшись и рискуя быть выброшенным из седла, я увидел в просветах между мелькающими ветвями догоняющего нас Севера. Мы медленно, но уверенно настигали. Разогнаться здесь не было никакой возможности, да и олень был больше приспособлен к жизни в лесу, но то и дело цеплялся рогами, у него не получалось увеличить разрыв. Молодые самки же пугливо жались ближе к нему. Конь подо мной разогрелся, тяжело дышал, я порывался остановить скачку, дать животному отдых, но каждый раз оказывалось, что осталось совсем немного, буквально пара минут, и бег продолжался. Более того, я ощутил, как разогреваюсь сам, как меня начинает увлекать безумная гонка. Внезапно я заметил, что освещение вокруг неуловимо изменилось. К бурому и болотному добавились изумрудные нотки, сзади что-то предостерегающе прокричал Север, но олени — вот они, до них осталось совсем ничего! Я пришпорил хрипящего коня, высвободил из седельных петель копье: один точный удар, и все закончится! Картинка по сторонам поля зрения расплылась, потемнела, теперь я четко видел только находящееся впереди, но посчитал, что так даже удобнее. В беге оленей стало меньше суетливости, он словно плыли через изумрудное сияние, ставшее вдруг осязаемо-плотным. На короткий миг в голове мелькнула короткая мысль: что происходит? Все вокруг странно замедлилось, я попробовал шевельнуться, и тело отозвалось с задержкой, словно оказалось в комке плотной сырой глины. Впереди, насколько можно было охватить продолжающим сокращаться полем зрения, разгоралось яркое зеленое пламя. Олени неслись прямо на него, миг — и все трое исчезли в короткой вспышке. Погибли? Но я сумел рассмотреть движение по ту сторону завесы. Меня влекло следом. Глаз уже различал медленные волны, прокатывающиеся по ее поверхности… Меня что-то выдернуло из седла, с силой ударило о землю. Я растерянно моргал, увидев, как исчез в пламени конь, за ним последовал откуда-то взявшийся второй, пополз вслед за ними. Над головой что-то страшно заревело, меня ухватили за воротник, поволокли, я отбивался, как мог: там, по ту сторону зеленого пламени, меня ждали! Меня звали, обещая… обещая… Я рванулся снова, нополучилчувствительный удар по голове. В ушах зазвенело, морок вдруг начал отступать, черное ничто истаивало, возвращая обычный обзор. Изумрудное марево вспыхнуло с утроенной силой, но вновь раздался странно знакомый рев, и меня рванули, едва не оторвав воротник. Наконец, я сумел оторвать взгляд от теряющей яркость и блеск завесы, повернул голову и не удивился, обнаружив за спиной Севера. Лицо благородного барона налилось кровью и блестело от пота, глаза широко распахнуты, но от чего-то создавалось впечатление, что он не видит ничего. Из оскаленного рта с хрипами вырывались ругательства, он всхлипывал, сипел перехваченным горлом. Я хотел помочь, начал отталкиваться ногами, но каблуки только сгребали хвойный наст. Наконец, последние слабые отблески света исчезли, в воздухе мерцали слабые зеленые искры, но и они быстро слабели и гасли. Движение прекратилось, и я упал на спину, чувствуя слабость во всем теле. Позади заворочался Север, он шумно дышал, шевелил губами, но я не сразу смог разобрать: — Выбрались… Великое Солнце, выбрались… Глава 9 Барон ослаб настолько, что теперь уже мне пришлось тащить его. Ухватившись друг за друга и раскачиваясь, словно шли не по лесу, а возвращались из кабака, мы едва плелись, когда впереди за деревьями появились загонщики. Они что-то кричали издалека, а приблизившись повылетали из седел, наперегонки бросившись к нам. Последнее, что запомнилось ясно: нас затаскивают на коней, дальше — только тьма. Очнулся уже в городе, в доме барона. За окном светало, а значит, проспал я долго. Поднялся с постели, натянул разложенную на стуле одежду и пошел вниз, на звуки громкого голоса. В столовой за столом уже сидел Север и в красках расписывал сидящему напротив мужчине с длинным скучным лицом о случившемся в лесу. Перед ними стояли большие тарелки с парующим мясом, нетронутая чаша с овощами. Барон часто и много жестикулировал, похохатывал, не забывая закидывать в рот куски. Его собеседник отвечал односложно, вяло ковыряясь в своей тарелке и всем видом показывал, что не верит ни единому слову. — О! уже проснулся, друг мой! — Север приветливо отсалютовал мне вилкой. — Вот это ты силен спать! А еще тяжел, как черт! — он переключился обратно на тощего мужчину напротив. — Мои парни его втроем еле дотащили до комнаты! Скучнолицый слабо кивнул, цепко всмотрелся в лицо, словно запоминал в подробностях. Север вскинулся, хлопнул себя по лбу: — Ах, да! Томас, знакомься, это сэр Залтан Камиль, барон Алеварский, мой добрый друг, один из тех, чьего приезда я всегда жду с нетерпением! Благородный барон Томас Ромм Яроградский, это с ним мы не далее, как вчера выбирались из владений ведьмы! Скучнолицый вяло покивал, а я уселся за стол и махнул кухарке, высунувшейся из-за дверей. Уши мои при упоминании ведьмы вытянулись, но я решил до поры не показывать интереса. Вокруг суетилась пара служанок, расставляя передо мной тарелки с завтраком, а Север продолжал: — Так что, друг мой, можешь мне поверить: если бы не досадная неудача, мы бы перебили все стадо! Какая нелегкая понесла оленей к логову ведьмы?! — На твоем месте я бы лучше задумался, откуда ведьма взялась почти у стен города. — Залтан отложил вилку, потер крупный пористый нос. Взгляд темных глаз блуждал по столешнице. — И не только на твоем. Давно такого не было. По крайней мере, на моей памяти ни одна не решалась подобраться так близко. — Как подобралась, так и уберется, — уверенно бросил Север. — Еще пара таких случаев, и ее вышвырнут отсюда! Надо же — двух лучших коней потерял! — А мог потерять голову. А вы куда смотрели, барон? — Залтан повернулся ко мне. — Сунулись ейв пасть! Я понимаю: благородная охота, погоня, пожар в крови, но нужно и голову иметь на плечах! Север помрачнел, механически тыкал вилкой в почти опустевшую тарелку. Я ответил Залтану, пожав плечами: — Вчера я был на охоте впервые, такое случается. — Такого не может быть. — Барон откинулся на спинку стула, мотнул головой. Север ответил с тяжелым смешком: — Я так же сказал сначала. Но видел бы ты, как он вертел головой, вместо того, чтобы бить оленя… — Да, но все равно, лезть к ведьме… гм… Залтан посмотрел на меня с легким любопытством. Север сказал, указав на меня вилкой: — Сейчас он еще скажет, что ничего не знал о ведьмах! — Скажу, — кивнул я, и они уставились на меня удивленно и с недоверием, так что пришлось объяснить: — Болезни, бароны, болезни. Север не рассказал вам обо мне? — Нет, — Залтан помотал головой. — Не люблю сплетен. Но поверю на слово, хоть и не представляю себе, как можно ни разу… — Ну, что-то из книг почерпнуть удалось, про шляпы, превращения в жаб. Дядя был не любитель всего этого, считал, что в человеке главное — благородство и сила. — Все правильно, — согласился Залтан. — Но все же ему следовало заняться вашим образованием чуть шире. — Благородному барону не пристало обсуждать чужих мертвых родственников! — влез в разговор Север, после обратился ко мне: — Не обращай внимания, Залтан у нас ретроград, считает, что благородства без образования не бывает. Наверное, я ему не пример! — Вы скорее правило, чем исключение, к сожалению, — отмахнулся тот, спросил у меня: — Но мы ведь сейчас не об этом? Что вам известно о ведьмах, барон? — Скорее скажу, что мне о них неизвестно, если судить по тому, с чем столкнулся. Вы не хуже меня знаете содержание детских сказок, так что должны иметь представление. — Хорошо. Придется заняться просвещением мне, раз ваш дядя пытался вырастить цветок в горшке вместо достойного человека. Я сделал вид, что не услышал последних слов. Вокруг суетились слуги, убирая со стола, Север с трудом отвоевал блюдо с остатками мяса, распорядился насчет кофе, а Залтан начал рассказ. Ведьмы появились еще до Падения и последовавших за ним катастроф. Существа это были совершенно отвратительные, способные одним видом вызвать у человека приступ паники, но тогда люди жили в мире, и могли себе позволить быть добрыми ко всем. Доходило до того, что в некоторых местах ведьмы селились рядом с людьми и даже сожительствовали с не слишком привередливыми. — Дикое время, дикие повадки, — сплюнул Север. Залтан согласился, добавил с отвращением: — Не удивлюсь, если это и стало последней каплей, после чего старое человечество и было сметено с лица мира! Получив возможность жить рядом с людьми, ведьмы очень скоро освоились и начали распространять свои черные дела и мысли. То тут, то там можно было наблюдать, как молодая девка или женщина из благородных надевали черное, начинали исчезать по ночам, возвращаясь на рассвете вымотанными до предела и не способными на обычные человеческие дела. У многих после находили пропитанные засохшей кровью бинты и свежие шрамы, которые к полудню исчезали без следа. Ходили и упорные слухи о ведьмаках, но мужчины или лучше прятались, или были более благоразумными, чтобы не поддаваться влиянию темных сил. И тогда Солнце, не способное больше терпеть человеческую грязь, обрушило на мир Великую Тьму. Мировой пожар усилили землетрясения, ураганы, потоп, выбрались из подземного мира ужасные твари. В конце всего в мире оставалось не больше сотни тысяч человек, которых терзали голод, не прекращающиеся эпидемии и междоусобные войны. — Самое страшное, — закончил Залтан, зло сплевывая, — что ведьмы не сгинули, они уцелели, спрятавшись в руинах Старых городов! Старые города — звякнуло в копилке новых знаний. Ведьмы и старые города, шрамы, исчезающие к полудню… Следовало все это прояснить, но зайти я решил издалека. — Да-да, я все… или почти все это знаю. Правда, никогда не смотрел на ситуацию с такой точки зрения. Залтан, а чем конкретно занимались ведьмы, что стали последней каплей? Кроме обращения благородных дам, конечно, этого им прощать нельзя! Залтан сверкнул на меня глазами, недовольно запыхтел. Он, как и все фанатики, не утруждал себя объяснениями. «Так заведено» было излюбленной мантрой и во флоте Альянса, явление это оказалось вневременным. — Да не пыхти, снова кровь носом пойдет! — сказал Север. Залтан покосился на него, поджав губы. — Много всего. От одного перечисления у благородного человека стынет в жилах кровь, а простолюдина оно повергает в непереносимый ужас! — он начал загибать пальцы: — Превращение неживого в живое, заклинание растений и животных, полеты, похищение мертвых тел, врачевание… — А последнее-то чем не угодило? — оборвал его я. — Когда меня подрал… когда в детстве очередной приступ приковывал меня к постели, справиться с болезнью помогали именно лекари, да и вам, благородные бароны, наверняка не раз приходилось обращаться за помощью, нет? На этот раз они оба уставились на меня круглыми глазами. Залтан бросил с угрозой: — Мне кажется, вы путаете благородное врачевание с грязной магией! Я выдержал его взгляд, сказал твердо: — Тогда вам лучше объяснить, потому что я не знаю разницы и могу случайно перепутать. Фанатик. Передо мной точно фанатик, из тех, что начинают жечь людей на площадях, как только чувствуют, что им за это ничего не будет. Опасный человек, с которым игра в «болел, не знаю» очень скоро может выйти из-под контроля. Нужно быдать слабину, показать, что принимаю его убеждения. Залтан откинулся на спинку стула, объяснил: — Когда ранами или болезнями занимается лекарь, многое зависит от его таланта, но также и от воли Солнца и лекарств. Все уже есть в травах и земле, достаточно смешать в нужных пропорциях, такое лечение долгое, но обосновано природой вещей! Ведьмы же призывают темные силы, те самые, что привели к гибели старыймир. Они смешивают не вещество, а суть этих вещей, создавая что-то новое, а это отвратительно и неестественно! Я хотел было возразить, что их солнце, которому они здесь поклоняются, на протяжении всего существования как раз таки и занимается синтезом нового, как и растения под его светом, но вовремя ухватил себя за язык. Я ничего не знаю об уровне науки в мире, так что возможно, человеку моего сословия вовсе нельзя знать таких вещей. Вместо этого я покивал, соглашаясь: — Как это верно! Простите мою бестактность, просто только вы сумели объяснить это так… просто. — Залтан посмотрел недоверчиво, но все же мне показалось, что он расслабился, жесткие складки по сторонам рта слегка разгладились. Я подождал немного, добавил: — Но если они остались в Старых городах, то что тогда эта делает так близко от людей? Как мне известно, еще недавно здесь о ней даже не слышали. — Да, причем уверен, что вызастали ее, когда она только прибыла, иначе вам просто не удалось подобраться так близко. — Залтан крутил в руках салфетку, при этих словах отбросил, сказал с неудовольствием: — Обычно они предпочитают маскироваться и отпугивать случайно вышедших к их логову людей. Север только с моих слов знает, каково оно, попасть под влияние ведьмы, но понял все правильно и сумел спасти обоих. Возможно, она хотела как можно дольше сохранять присутствие в тайне, и решила вас убить.