Василь дал шпоры коню, и двинулся к броду через пограничную реку. Надобности в мосте тут никакой. Речушка легко преодолима даже в половодье. Разве только приходится преодолевать довольно обширный разлив. Но в остальном никаких особых трудностей. Грунт тут песчаный, а потому и грязи особой нет. Мокрый и слежавшийся песок вполне сносно держит колеса повозок. Правда, каково оно будет, когда тут прокатятся сотни колес, оно непонятно. Но это не его проблема. Двигаясь передовым дозором, они довольно далеко отдалились от основных сил. Ничего удивительного. Польская армия, даже состоящая из одной только кавалерии, весьма медлительна. И причина все в том же обозе. Потому как скорость движения армии определяет самая медленная повозка. Ну а, при наличии большого числа пехоты, так и говорить нечего. До Замятлино неполный дневной переход для конницы. Ну или полуторадневный для пехоты. Вот только для войска с совершенно другим подходом к формированию и иными требованиями. В данном случае, будет большой удачей, если они сумеют добраться до Великой хотя бы за двое суток. А там еще и переправа через эту большую реку. Но с другой стороны, для Василя ничего нового. Так было всегда. И никакого отторжения или недовольства он не почувствовал. Дело-то привычное. Они как раз проезжали очередную березовую рощу внимательно вглядываясь в редкий подлесок. В этот момент Василь вдруг услышал частые легкие хлопки, едва различимые сквозь шум листвы. Он даже не понял что это. Не похоже не на арбалет, ни на лук, вот только грудь отчего-то взорвалась огненной болью. Едва слышно прохрипев проклятье, шляхтич схватился за грудь и сполз с седла. Василь еще какое-то время слышал заполошные выкрики. Ржание лошадей. Стенания и проклятья. А затем пришли темнота, покой и осознание окончания бренного земного пути. * * * — Поворачивайтесь парни! Живее! Андрей, — Григорий окликнул командира первого десятка, и указал рукой в то направление, откуда появился дозор ляхов. Десятник только кивнул, обозначая, что команда понята, и увлек за собой своих людей. Штурмовики, обряженные в лохматые одежды, с измазанными сажей лицами, походящие на каких-то страшил из детских сказок, скользнули за Андреем, выдвигаясь навстречу основному войску. Их дело, прикрывать товарищей, пока они разбираются с пленниками и трофеями. — Контроль! Муром, Сашка, подберите мне парочку для беседы, — продолжал раздавать команды командир роты штурмовиков. Есть такое дело. Помимо трех стрелковых рот, минометных и пушечной батарей, Карпов озаботился и формированием отдельной роты штурмовиков. Правда по численности в ней было только сорок шесть человек. Командир роты, два командира взвода, пара взводов по двадцать человек. Ну и трое нестроевых, старшина, каптенармус и повар. Костяком роты являлись соратники Григория еще по азовскому походу. Они все без раздумий покинули царскую службу и пошли за… Нет, не за Карповым. За Григорием. Потому что именно с ним делили все тяготы, и рисковали своими жизнями. Кроме них, нашлось еще пятеро из линейных взводов. Эти как раз пошли за своим сотником, и приняли самое деятельное участие в создании стрелкового батальона и минометной батареи. Нет, не даром Иван делал ставку на молодых и не обремененных семьями. Как впрочем делает и сейчас. Самому старшему из рядового состава едва исполнилось двадцать лет. — Ну что, голуби мои ясные, русскую речь разумеете? Ладно. Я не гордый, могу и на русинском, — пожимая плечами, и переходя на означенный язык, произнес Григорий. — По какому маршруту движется войско? Цель наступления? — И к чему нам о том говорить? Вы же все равно нас убьете, — сплюнув под ноги Григория кровавую юшку, произнес один из пленных. Ну а какой он еще должен был сделать вывод глядя на то, как добивают его товарищей. Опять же, репутация за замятлинцами закрепилась особая. Так что, ничего хорошего им ждать не приходилось. — Убьем конечно, — не стал возражать Рыбин. — Но ведь и умереть можно по разному. Одно дело, быстро. И совсем иное, когда тебя режут на ремни. Итак, кто из вас начинает говорить, тот умирает быстро. Кто станет артачиться, долго и мучительно, — перекладывая воздушку на сгиб левой руки, произнес Григорий. Ага. Репутация она дорогого стоит. Поверили сразу и бесповоротно. Не сказать, что начали говорить наперебой. Но разговор все же сложился. Да и не поведали они ничего нового. Так, только подтвердили то, что и без того было известно. Штурмовики уж не одну ночь лазают вокруг войска собиравшегося близ Виляки. Языков не брали, чтобы никого не всполошить. Но достаточно и просто послушать о чем там говорят караульные по периметру лагеря, коротая ночные часы у небольшого костерка. — Саня, срежь кусок бересты. Да подбери почище, — приказал Григорий, глядя, как относят в сторону тела убитых. Вообще-то, как показывает личный опыт, чем больше раненых в войске противника, тем лучше. Ну не добивать же своих. Им нужно оказать помощь, или организовать их эвакуацию в тыл. А как следствие на это приходится отвлекать дополнительных людей, причем совершенно здоровых. Даже если это обозники. Вот только не тот случай. Потом, да. Но не сейчас. Итак. Тут практически все. Трофеи так себе. Ценности особой не представляют. В лавке их примут за сущие копейки. Если только среди клинков попадется какой знатны. Но то нужно смотреть отдельно. Самое ценное это лошади и седла. И уж тут-то они постарались, чтобы ни одна животина не пострадала. * * * — Господин ротмистр, вы должны на это взглянуть, — едва не выкрикнул подскакавший к Острожскому, молодой шляхтич. — Что там еще случилось? — Поинтересовался Константин, пришпоривая коня. — Там наш дозор. — И что эти бездельники решили привал устроить? — Наблюдая за тем, как всадники его хоругви останавливаются силясь понять в чем дело, вновь поинтересовался он. — Вам лучше самому взглянуть, — гнул свое юноша. Наконец они обогнали колонну, и оказались во главе. Н-да-а. Дела-а. Острожский замер, перекатывая от злости желваки на скулах. С-сволочи! Ну дай только бог, отольются еще вам материнские слезы. — Скачи к господину полковнику. Да смотри там, загадками не разбрасывайся. Говори как есть, четко и ясно. Да побыстрее оборачивайся. Мне нужно знать, пожелает ли он взглянуть на это самолично. Крыштав, — позвал он своего заместителя, едва юноша пришпорил свою лошадь. — Я здесь, господин ротмистр, — сразу отозвался тот. — Озаботьтесь могилами. Вон на той проплешине. — Слушаюсь. Нет, шляхтичи копать могилы не станут. Даже при том, что большая часть из них, трудится не меньше обычных крестьян. Есть обозники и оруженосцы, вот пусть и работают. Шляхтич же сел на коня для войны. Ни больше и не меньше. Впрочем, меньше всего Константин сейчас задумывался об этом. Его взгляд был прикован к трем десяткам убитых шляхтичей. Тех, кто отправляясь в этот поход, доверился его опыту, и лично ему. Тех, с кем ему уже доводилось воевать против турок. Василь. Горемыка с храбрым сердцем, и воинским талантом. Если бы в Речи Посполитой была регулярная армия, то ему там самое место. Но коронных войск совсем немного, и они попросту не способны вобрать всех желающих. Н-да. Их не просто убили. После этого их тела посадили на дороге в некоем подобии строя колонны по четыре, лицом в сторону приближающейся армии. К четверым в первой шеренге была прикреплена большая полоса белоснежной бересты, по которой угольком на польском и русинском была написана одна фраза. «Вас сюда никто не звал». — Что тут у вас? — Поинтересовался подскакавший полковник Савенок. — Я подумал, вы захотите это увидеть, — глухо ответил Острожский. — Уже увидел, ротмистр, — сквозь зубы процедил полковник. — А теперь освободите дорогу. И… Вот эту бересту, доставьте в мой штаб. Я забью ее в глотку написавшему это. — Слушаюсь, господин полковник. Хм. Не звали, значит. Л-ладно. Но они уже здесь. И кое-кому придется сильно пожалеть об этом. * * * Сашка Редькин сидел так уже битый час. Устал и затек дальше некуда. Вот так сиди в неглубокой яме в три погибели, и костери себя любимого. Лень ему вишь ты было выкопать окоп полного профиля. Тут ведь не просто откопать, но еще и землю нужно отнести в сторону, да разбросать. А то, мало ли, пустят по лесу боковое охранение, те и нарвутся на свеже-вынутую землю. А оно ему надо? Как ни крути, а их сейчас тут только двое, и на чью-либо помощь рассчитывать не приходится. Оно ведь по сути плевать, что двоих отправь, что десяток. Случись начать отбиваться всерьез, и все. На штурмовиках можно ставить крест. Поэтому тут работает только одна тактика. Нашкодил, и бегом подальше в лес. И чем быстрее, тем лучше. Н-да. А ведь боковое охранение ляхи не пустили. Зря выходит корячился с землицей. Но то что никто по лесу не пошел, оно и к лучшему. Штурмовики конечно постарались замаскировать и картечницы, и бечевки, что идут к спусковым механизмам. Но даже при недостаточно внимательном осмотре, обнаружить их все же возможно. И Ахиллесова пята тут как раз бечевки, а не сами заряды. Что за картечницы такие? Нет, это не пушечки. Во всяком случае, не в прямом понимании этого слова. Полый деревянный чурбак с зарядом пороха и картечи. Пружина, ударник, механизм его удержания, боек из гвоздя и капсюль, что ладят для снарядов. Все. Наводишь туда, куда должна полететь картечь. Закрепляешь чурбак. Настораживаешь ударник и ждешь. Когда надо дергаешь за бечевку, и происходит толи выстрел, толи взрыв. Порой чурбачок просто отбрасывает в сторону. Порой разрывает. Но картечь неизменно устремляется в заданном направлении. Правда при этом расходится куда быстрее и шире, чем при стрельбе из пушки, но это даже хорошо. Потому что уже через десяток саженей серьезно навредить она уже не может. Нужно разом задействовать несколько картечниц? Просто соединяешь их между собой бечевками, и порядок, все сработают по цепочке. И именно такую схему сейчас и применяют штурмовики. Конница наконец прошла. Бить по ним, нежелательно. Во-первых, у всадников плотность низкая, потому как сами лошадки очень даже немаленькие. Во-вторых, туши животных примут основной удар картечи. Словом, даже с учетом того, что по обеим сторонам дороги выставлено два десятка картечниц, потери выйдут довольно скромными. Совсем другое дело когда речь идет о пехоте. Тут уж строй куда плотнее. И сейчас сквозь ветки, покрывающие его укрытие, он как раз наблюдает движущуюся по дороге пехоту. Следом, с небольшим интервалом, еще одна рота. Идут довольно плотно. Ну да, ничего удивительного. Они же только в самом начале. Всего-то с пяток верст отошли от границы. Ни усталости, ни натертых ног, пока не наблюдается. Потому и не растягиваются. Вот еще через пяток верст, картина уже изменится. Ну да их еще нужно пройти. Сашка мелко перекрестился, прося прощение у Господа, за то что собирается совершить, но не испытывая и тени сомнений. Да, лишать человек жизни дурно. Но кто же ему виноват, коли он идет в твой дом с оружием в руках. Намотав бечевку на ладонь, впился взглядом в сержанта идущего во главе строя. Вот он поравнялся в примеченной сосной. Рука резко дернулась вниз, и через удар сердца. Б-бах! Б-бах! Б-бах!.. Оглушительные хлопки все еще звучали, заволакивая лесную дорогу молочно белым пороховым дымом, когда Сашка отбросил маскировочный плетень. Ох, йо-ожики курносые! Это он изрядно так затек. Да е не сумел с первой попытки выскочить из укрытия. Вон в стороне Муром, уже не только выскочил, но и припустил вглубь леса, бросив мимолетный взгляд на Сашку. Тот в свою очередь, только ободряюще махнул рукой, и со второй попытки выскочил из окопчика. В ляду! В следующий раз нипочем не станет лениться. Служба у них такая, что разок расслабишься и все. Хорошо как сыщешь быструю смерть. А как попадешь в руки живым? Вот уж в чем не сомневался, так это в том, что в руках у ляхов умереть быстро для него будет ну очень мудрено. Тело восстановилось довольно быстро. То ли от волнения кровь быстрее заструилась по жилам. То ли получилось ее разогнать движением. Не суть важно. Главное, что уже через десяток шагов от онемелости не осталось и следа. Зато воздуха явно не хватает. И как такое возможно. Ведь сколько бегали на тренировках, и за беглецами гонялись ни раз. Они лошадей только в трофеи брали. Даже снаряжение и то на себе доставляли на место. Если только командование специально под это дело выделит людей с вьючными лошадьми или повозками. А так, все только на себе. И всадников преследовали на своих двоих. А тут, задыхается и все. Не иначе как переволновался. Но как бы он ни был возбужден, топот ног и возбужденные выкрики все же расслышал. Причем бегут не просто куда-то. А целенаправленно, за ним. Ага. Та задержка похоже аукнулась и его, несмотря на лохматку, все же заметили. И что самое паршивое, явно нагоняют. Среди немецких пехотинцев нашлись охотники? Очень может быть. Война, она куда выгоднее охоты. И уж тем более, если речь идет только об одном единственном походе. Так отчего бы и не подзаработать. Не уйти. Сашка ощутил это совершенно явственно. А раз так, то лучше уж встретить врага грудью, а не подставлять ему спину. Редкин резко остановился, проехав по мягкой земле и вздыбив ее словно соха. Разворот, и упасть на колено. Вот не знает кто додумался крепить на штанах кожаные наколенники, но был благодарен безмерно. Баллон приклад уже уперся в плечо. До ближайших кустов шагов двадцать. Вот они раздались в сторону, и из них показался высокий, худощавый мужчина. Мозг как-то отстраненно отметил, что Сашка не ошибся, и этот действительно немец. Хлоп-п! Глушитель сработал как надо. Штурмовик даже не услышал выстрела. А может он не услышал бы сейчас и выстрел из обычного мушкета. С такой силой пульсирует в висках кровь. Наемник как-то нелепо взмахнул руками, запнулся, о полетел кубарем на землю. Не теряя времени, парень потянул на себя курок, одновременно основанием ладони левой руки сдвигая в сторону затвор, и выхватывая из магазина новую пулю. Новый противник, появился пусть и ожидаемо, но тоже неожиданно. Впрочем, несмотря на это Сашка не растерялся и нажал на спуск, одновременно сознавая, что промахнулся. Преследователь каким-то невероятным образом почувствовал опасность и успел среагировать, пригнувшись и наподдав, ломясь вперед как атакующий секач. Перезаряжаться или сделать еще что-либо Сашка попросту не успевал. Да он вообще в этот момент ни о чем не думал, действуя только на одних рефлексах. Мгновение, и воздушка полетела прямо в лицо набегающему противнику. Тот инстинктивно прикрылся руками, отбивая три с половиной килограмма высококачественной стали. Одновременно с броском Редькин сделал шаг на полусогнутых вперед, выдергивая из ножен на груди тесак. Наемник сам наскочил животом на выставленный клинок, взревев белугой. Подняться, синхронно уводя пораненного противника в сторону, одновременно проворачивая отточенную сталь, и взрезая внутренности. И вот он снова стоит на ногах, а враг лежит на земле, мелко суча ногами.