Ну не лечили здесь проникающие ранения, эти лекари недоучки. А Мите осколок бомбы прилетел как раз в грудь. Ивана спасла его паранойя, и привычка надевать на себя бронежилет. Митю он тоже заставлял, да только, тот как только сбежал на позицию предпочел избавиться от тяжелой амуниции. Хлесь! Ага. Это прилетело по правой. Для симметрии значит. А взгляд такой, что не останови ее, так и пришибет к чертям собачьим. Иван обхватил девушку, прижимая ее руки, и заглядывая ей в глаза. Как там говорится в той поговорке — вдов утешают в постели? Хм. Не только вдов, и не только в постели. И вообще, идет оно все лесом. Иван и сам от себя не ожидал подобного. Он вдруг с жадностью впился в мягкие и податливые губы, вкус которых за эти годы вспоминал ни раз и ни два. И пусть Карпов тогда стоял истуканом, ему казалось, что тот ни ничуть не изменился. Вот только обладательница тех уст за прошедшие годы сильно поднаторела в этом деле… ГЛАВА 14 — Отвернись, — зардевшись, попросила Лиза, поспешно натягивая ночную рубашку. Н-да. Просьба по меньшей мере припоздавшая эдак на сутки. Причем, после кабинета Рудакова, последовала спальня Ивана. Тот без комплексов попросту занял дом коменданта крепости. Тот оказался и не особо вычурным, и вполне просторным. Ну и полностью меблированным. Вот так и не скажешь, что по сути казенное жилье. Сам комендант, с семьей и вместе с другими пленными офицерами и их семьями, проживал двухэтажном доме, реквизированном специально для этих целей. Места более чем достаточно. Правда и караул наличествует. Но с другой стороны, куда как лучше, чем казематы, где содержались пленные солдаты. — Почему я должен отворачиваться? — Возмущенно вздернув бровь, поинтересовался Иван, поудобнее устраиваясь на постели, и подпирая ладонью голову. — Ты и мужа своего заставляла всякий раз отворачиваться? — Он был муж… — Сказала, и тут же смущенно сжала губы. — А вот тут позволь тебя разочаровать. Я стать мужем никак не смогу, — ничуть не смущаясь, и слегка пожав плечами, произнес Иван. — И заметь, моей вины в том никакой нет. Твои тетушка и братец первыми встанут горой на защиту устоев рода Рюриковичей. Ну, а там и другие подтянутся. — А ты бы хотел? — Заскочив с коленями на постель, и глядя ему прямо в глаза, поинтересовалась она. — Очень. И если ты скажешь, что тоже хочешь пройти со мной к алтарю… Да пошли они все. Слава богу, мир велик, найдем себе уголок, где до нас никто не доберется, и где мы будем счастливы. Уж на хлеб с маслом, я всегда заработаю. — И далеко не только на хлеб с маслом, — стрельнув в него лукавым взглядом, поддержала его Лиза. — Это точно, — уверено заверил Иван. — Спасибо Ваня. Я тебе верю. Но… не могу я так-то, про долг свой позабыв. — Уж не желаешь ли опять попробовать привести Псков под руку Николая. — А зачем ему Псков? — Вздернула бровь, Лиза, и ввернулась под руку Ивана. — Ну будет у него верный и надежный союзник, Великое княжество Псковское. Что он от того теряет? — Великое княжество Псковское? — А ты сам разве не о том говорил? — Я? Хм. Ну, название в конце концов не главное. Вот только… — Говори. — В общем, я не стану тебе помогать взять всю полноту власти в свои руки. Сейчас у тебя прав конечно же до смешного мало, и это только во вред. Но грань будет. И не так чтобы далеко. — Объяснишь? — Конечно. По моему глубокому убеждению самодержавие, это отличная модель. Просто превосходная. Но только в том случае, если на троне восседает мудрый, прозорливый, жесткий и волевой правитель. В этом случае государство просто обречено на процветание или взлет. Но стоит только на престоле оказаться личности слабой, как все сразу же пойдет прахом. А значит, государство попросту обречено на беспрестанные взлеты и падения. — Значит вече или сейм, лучше? Потому что не дают этой самой власти? — А ты не закипай. — А я не закипаю. Я спрашиваю. Эвон, тетушка сказывала, что к тебе не грех порой и прислушаться, а не отвергать сходу, и не хватать твои идеи по вершкам. — Она действительно так сказала? — Ива-ан… — Лиза даже выскользнула из под его руки, и бросила на него возмущенный взгляд. — Что? Да брось ты. Я просто спросил. Потому что мне она всегда говорила, чтобы я не лез в те дела, в коих ни ухом, ни рылом, и вообще мое место только в постели. Правда. Вот честное слово, — искренне заверил он, разве только без характерных жестов. — Ладно, — легко согласилась молодая женщина, и вновь пристроилась у него на груди, оплетя себя его руками. Лицо Карпова, скривившееся в этот момент от боли она не видела. Ну и он не стал напоминать ей об огромном синяке на его груди, что говорится, ни криком, ни вздохом. Над этой его раной она уже достаточно поквохтала, и пожалела, и расцеловала, словно могла и впрямь этим снять боль. Хм. Ну, снять, не снять, за заставить забыть о ней, у нее получалось. Хорошо так, качественно. — Так что там с вече? — Потершись щекой о его руку, поинтересовалась она. — Вече должно иметь возможность влиять на решения князя. Князь же в свою очередь, возможность эти самые решения принимать. — То есть, то что ты с Пятницким уже начал? Ну когда провел через вече решение о возможности моего обращения к нему через своего посадника? — Да. Это начало. Причем, я не ожидал вот такой легкой победы. Сказалось то, что ты из рода Рюриковичей. — А еще то, что ты сделал очень много, дабы поднять мой авторитет в глазах псковичей. — Надеюсь ты не думаешь?.. — Нервно сглотнув, начал было и осекся Иван. — О твоей причастности к смерти мужа? Нет конечно. Нет, поначалу такая крамольная мысль все же была. Уж больно все, одно к одному. Но теперь… Прости меня Ваня, — задрав голову, и глядя ему прям в глаза, попросила она. — Ага. То есть, не за что мне тебя прощать. Разве только благодарить, что не бросилась сразу мстить, а сначала разобралась. — Ваня, а зачем ты меня позвал в Нарву? Ты же вроде говорил о том, что это только твой конфликт, и ты в помощи не нуждаешься. — То есть, не позвал ли я тебя, чтобы затащить к себе в постель? — А что? — Ага. Ловко получается. А для вящего эффекта еще и бомбу перед собой взорвал. — А что? Это ход. — Издеваешься? — Нет. Просто действительно пытаюсь понять, и ничего путного на ум не идет. — Я заметил. Только о беспутном и думаешь, — не удержавшись, фыркнул он. — Не станешь отвечать серьезно, отучу от тела, — противореча себе и еще крепче прижимая к своей груди руки Ивана, мстительно произнесла она. — Навсегда? — Там видно будет, — уклончиво ответила она. — Не. Я и на день не согласен, — возмущенно заявил он. — Тогда, говори. — Да говорить-то не о чем. И уж прости, но вот ей богу, если бы ты пребывала в душевном спокойствии, то таких глупых вопросов не задавала. — То есть… — Догадалась она. — Именно, Лиза. Именно. Ну кто я такой, чтобы со мной вел переговоры король Швеции. Дворянин в первом поколении? Нет, сам-то я к себе со всем уважением, и никому не позволю о себя вытирать ноги. Но… Силу Пскова я показал. Теперь пришла пора договариваться. И представительница рода Рюриковичей, княгиня занимающая Псковский стол, для этого подходит лучше всего. Мне не нужны псковские дружины и полки ополчения. Но мне нужен вес твоего имени. А для этого ты должна быть в Нарве. — А как же остальное? Оно тебе уже не нужно? — А одно другое не исключает, — целуя ее в темечко, возразил он. — А с чего ты взял, что Карл станет с нами договариваться? — Вновь потершись о его руку, поинтересовалась она. — Ну, я отправил в море свою эскадру. — Четыре бригантины, построенные из сырого леса? — Весело фыркнула она. — Воевать можно и на таких. — Воевать? С кем? У Карла сорок два линейных корабля, дюжина фрегатов, да множество галер. С кем ты собрался воевать? — Ты забыла упомянуть о почти восьмистах торговых судов. — А они-то тут при чем?