Естественно, после такого Грегор угодил уже в столичную лечебницу – с тяжелыми травмами. Мэйр его больше не навещала. Что вовсе не остановило архимага: едва поднявшись с больничной койки, тот принялся обивать пороги и ныть, что был неправ. Как ни удивительно, эта пресветлая задница искренне раскаивалась – обмануть эмпатку, пусть и слабую, весьма сложно. Только поэтому Грегор не вылетел в ближайшее окно. Но сегодня старина Нэльтан так легко не отделается. Это стало понятно, едва тот степенно проплыл по лестнице, как всегда вычурно одетый и идеально причесанный, с царственной осанкой, преисполненный пафоса с ног до головы. Грегор оглядел живописную картину, развернувшуюся пред его взором; его лицо с темными оленьими глазами, нервное и чересчур породистое для сына кузнеца, вмиг сделалось брюзгливым и жутко неприятным. – Так-так, – разорвал тишину его голос, тягучий, желчный и полный превосходства. Последнее могло объясняться как троицей мордоворотов, что притопала следом за архимагом, так и чересчур раздутым самомнением, – стало быть, донесения верны? Годы идут, а наш досточтимый Темный Круг не меняет своих привычек. Ну и какое же чудище вы притащили в столицу на сей раз? «Чудище» в лице Себастьяна дернулось вперед – показать себя лицом, а заодно превратить в кашу без того увечные мозги Грегора. Причем у него вполне могло получиться. Удержать Себастьяна на месте удалось Мэйр с трудом, изо всех сил вцепившись в плечо. К счастью, Фалько оказался проворнее своего ретивого племянничка. – Грегор, дорогой! – Он протянул руки к архимагу, словно ожидая, что тот бросится к нему в объятия. – Безмерно рад тебя видеть! Только вот не припомню, чтобы тебя сюда приглашали. – Меня не приглашали, милорд, – процедил Нэльтан, смерив собеседника крайне брезгливым взглядом. – Я пришел… взглянуть на вашего очередного нелюдя. – Вы лжете, Грегор, – тихо проговорила Мэйр, выступив вперед и на всякий случай удерживая на месте Себастьяна. Тот был вне себя от злости, видимо, по привычке зеркаля эмоции светлых радикалов, и вообще донельзя напоминал разъяренного келпи – а недоумки, рискнувшие злить здоровенную плотоядную лошадь, редко выживают. – Мы ведь все знаем, зачем вы пришли. Тут даже не нужно быть эмпатом: ваша репутация говорит сама за себя. Грегор, заметив ее, стушевался и ощутимо подрастерял свой праведный гнев. Узреть в изоляторе целительницу, у которой не так давно лечился, он не ожидал. Вернее сказать, не ожидал именно сейчас, посреди ночи. – Здравствуйте, Мэйраэн, – робко промолвил Грегор, нервным жестом оправив воротник рубашки. – Я, хм… Я надеялся встретить вас в более… приятных обстоятельствах. Что до Мэйр, так она надеялась не встречаться вовсе. И ведь сущая глупость – бояться того, кого можешь разорвать голыми руками; однако от близости светлого ублюдка все равно делалось дурно и гадливо. Мэйр слишком отчетливо помнила, какими злобными и остервеневшими могут быть эти кроткие оленьи глазки. – Вам здесь нечего делать, Грегор. Я вылечу Себастьяна, он будет в порядке. – Вот как? – Грегор горестно вздохнул. – Значит, этот великосветский палач и мерзавец, – кивок в сторону ехидно ухмыляющегося Фалько, – воспользовался вашей добротой и сделал из вас поводок для монстра. Ах, Мэйраэн, вы, конечно, совсем не понимаете… – Да это вы не понимаете ровным счетом ни хрена! – отрезала Мэйр. – Грегор, вашу ж мать, прекратите нести чушь! Это просто мальчик, который десять лет жил незнамо где и не получал надлежащей медицинской помощи! Почему вы называете больного человека монстром? Где ваше хваленое сопереживание? Вы же такой из себя пресветлый праведник!.. – Тихо, подменыш, а то опять ежиком станешь, – подал голос Фалько, не скрывающий злорадного веселья. Тошно делалось, стоило лишь представить, как треклятый менталист прохаживается по великой любви «пресветлого праведника» к одной остроухой персоне. – Эй, Грегор, а девчонка ведь дело говорит. Лично мне насрать на твое сочувствие, однако же твое счастье, что мне сейчас некогда выбивать из вас дурь. Давай ты со своими мудозвонами быстренько исчезнешь, а я сделаю вид, что вас здесь не было. Идет? Угрозой Грегор не впечатлился; напротив – фанатичный огонек в темных глазах разгорелся ярче. Он ступил с нижней ступеньки на каменный пол; перешагнул через трупы боевиков, брезгливо приподняв подол белоснежной, идеально отутюженной мантии, и замер прямо напротив Фалько. – Но я же здесь, Уилл. И крайне недоволен тем, что вы притащили в столицу столь опасное… – он глянул на Себастьяна и презрительно скривился, всем видом выражая омерзение, – создание. Думаешь, я не знаю о его подвигах? Отнюдь! Наслышан! Полторы дюжины трупов за несколько дней! А вместо того чтобы передать преступника на опыты в некромантский гадюшник, его усыновляют всем Темным Кругом. Что, твоя Рангрид уже приготовилась подтирать ему сопли? – Моя Рангрид если что-то и подотрет, то твои мозги с пола, – процедил лорд Фалько, явно возмущенный тоном Грегора. – Думай, чье имя треплешь. Нэльтан не удостоил его ответом и перевел нервно бегающие темные глаза на Мэйр. Та поняла, что ее сочли слабым звеном в сборище плохих черных магов. Ничего нового, целителей всегда недооценивают. – Мэйраэн, эти темные нелюди сознательно вводят вас в заблуждение, играют на вашей жалости к этому… существу. – Ласковая улыбочка ничуть не вязалась с колючим взглядом, вызывая лишь желание отхлестать треклятого лицемера по морде. – Я ценю вашу самоотверженность, вы добрый и сострадательный человек… – Во мне человечьей крови меньше осьмушки, – спустила его с небес на землю Мэйр. – Используя вашу терминологию, существо и темная нелюдь здесь как раз я. Хватит, Грегор, мы вдоволь вас наслушались! – отрезала она, не давая Нэльтану продолжить эту кретинскую проповедь. – Себастьян поддается лечению. Могу вам официальное заключение выдать, с печатью и подписью. Если он начнет сознательно и беспричинно выжигать людям мозги, я убью его сама. А если вы сейчас попытаетесь причинить ему вред, я готова убить вас. Без малейших раздумий. – Не убьете, – заявил Грегор, опрометчиво делая несколько шагов в их сторону; плечо Себастьяна закаменело под пальцами, а воздух вокруг потяжелел. Мэйр не могла слышать, о чем тот думает, но полагала, что архимагу уже измыслили особо кровавую и жестокую смерть. – Вы же не такая, вы не станете, конечно, и поэтому… Отойдите от него, Мэйраэн. Менее всего я желаю причинить вам вред. И он протянул руку, наверняка всерьез воображая себя той немыслимой силой, что способна отодрать целителя Макинтайр от неблагонадежного пациента. Тем более, когда сам пациент – тоже еще та полевая ромашка. Агрессивная магия взметнулась моментально, резанула лезвием. Мэйр всерьез ожидала, что Нэльтан примется распарывать себе брюхо своим же клинком или с разбегу расшибет голову о каменную кладку. Но Себастьян, то ли слишком злой, то ли решивший, что много чести – тратить магию на такого ублюдка, вдруг схватил руку Нэльтана. Вывернул ее под немыслимым углом, толкнул архимага к ближайшей стене. Пара мгновений – и вот уже недоделанный воин Света прижат к холодным камням своей напыщенной мордой, а его шея того гляди сломается в сильном захвате. Признаться, картинка вышла красивой. Себастьян напоминал хищника. Вполне разумного, сильного и крайне опасного. – Еще раз подумаешь о ней, – зашипел он прямо в ухо замершему от испуга Грегору, – и я оторву тебе башку. Нэльтан все же не зря ходил в архимагах. И собрался мигом – вокруг них вспыхнул десяток огненных сгустков. Себастьян даже не обратил на них внимания, только вывернул чужую руку сильнее. – Существо не боится огня, светлая мразь, – ухмыльнулся он. Наклонился к шее, будто принюхивался. – Вы такие одинаковые… Всегда хотите то, чего не заслуживаете. – Я спалю тебя! – прохрипел Нэльтан. Не нужно быть эмпатом, чтобы понять – ему было до одури страшно. – Не успеешь. «Не успеет, – кивнула Мэйр и резко стиснула кулак, ударяя по Грегору своей силой, точно кинжалом. Архимаг вздрогнул и обмяк в ее хватке. – Вот так. Теперь брось гадость». Себастьян на удивление послушно разжал руки, и Нэльтан мешком рухнул ему под ноги. Без сознания. – Вот тебе и «не такая», – тут же съязвил лорд Фалько, а затем нехорошо зыркнул в сторону нэльтановских прихвостней – те мялись в сторонке и опасливо поглядывали на такую безобидную с виду целительницу. – Ах ты, коварное чудище из-под холма… Эй, вы трое! Забирайте своего полудурка, да чтобы я больше вас здесь не видел. – У вас тут четыре трупа, милорд! – выдал самый смелый из прихвостней – коренастый парень, рыжий и веснушчатый, живо напомнивший Мэйр ее брата. – Мы заявим куда следует! «Если доживете», – донеслась колким отзвуком чужая мысль. Волна магии, чуть слабее предыдущей, прокатилась по камере. Грегоровы телохранители дружно охнули, схватились за головы; один из них принялся отмахиваться, словно от мух. – Себастьян, – позвала Мэйр. Ответа, разумеется, не последовало – Себастьян с усмешкой наблюдал за страданиями боевиков и прекращать явно не собирался. Пришлось снова схватить его за плечо, хотя видят боги – впору сбежать подальше, а не трогать менталиста. – Себастьян, хватит! – Это кучка известных светлых цивилов, за них тебя казнят, – сообщил Фалько как бы между прочим, даже не пытаясь помешать. Неудивительно – Темный Круг не первый год мечтал извести огненного полудурка и его дружков. – Если найдут тела. – Себастьян лениво повел плечами, но горе-охранников архимага все-таки отпустил. Еще с минуту они трясли головами, не понимая, что это было. Типичная боевка – лезут куда ни попадя, даже не пытаясь включить мозги. Без амулетов да к темному менталисту… – Вон отсюда, – ласковым тоном велел лорд Фалько. На этот раз доблестные светлые неудачники решили внять чужой мудрости и спешно поволокли своего незадачливого предводителя наверх. Мэйр откинула волосы со лба и, подойдя к Себастьяну, бесцеремонно схватила того за руки. Как и следовало ожидать, на них остались многочисленные ожоги – психованный огневик искрил почище неисправного артефакта. – Я не пойму, ты что, бессмертный? – ворчала она, старательно залечивая багровые следы и краем уха слушая, как Фалько раздает кому-то указания по ментальной связи. – Нашел, на кого с голыми руками кидаться. Грегор отбитый наглухо, ему даже я не смогла башку починить. – Хочешь, я починю? – предложил Себастьян, совершенно не обращая внимания ни на собственные ожоги, ни на ее ворчание. – Раз и навсегда. Не факт, что ему понравится. Зато одним светлым ублюдком станет меньше. Мэйр выразительно закатила глаза. – Думаешь, ты первый, кто возжелал ему смерти? Свои бы и прикончили, да увы, слишком важная птица. Он сильнейший маг и талантливейший военачальник, силища у него огромная. Пусть сейчас и не военное положение, но на поле боя такие ребята незаменимы. – Она задумчиво покрутила кристалл амулета в пальцах. – Уилл, я знаю Нэльтана куда лучше, чем мне бы того хотелось. Не настолько хорошо, хватит ухмыляться!.. Короче, он теперь нипочем не отстанет. Сможешь найти на него управу? – Постараюсь, – ответил Фалько, недовольно поморщившись – их мнения по поводу душечки Грегора полностью совпадали. – Сейчас организую тут… хм, косметический ремонт и сразу же отправлюсь во дворец. Будем решать. Значит, этого мелкого говнюка со всеми его воображаемыми друзьями, – Себастьян недобро сощурился в ответ на такую лестную характеристику, – ты забираешь в свой дремучий лес? Не нравится мне это, но пусть пока так. А там, может, выбью у сучки Блэр парочку некросов… Мэйр выразительно хмыкнула, однако рушить надежды лорда-менталиста не стала. Может, и правда выбьет? Сучка Блэр – то еще сокровище, но Нэльтана ненавидит люто. – И почему у меня раньше не было такой целительницы? – протянул Себастьян, вдоволь наглядевшись на собственные руки – чистые, без единого ожога. – Зато сейчас мы будем жить в одном доме. Круто. Надеюсь, у тебя только одна кровать? Какое-то время Мэйр молча глядела на него и размышляла, что же этакое можно ответить на подобную наглость. Все, что просилось на ум, было крайне грубо и – что куда важнее! – не очень-то остроумно. – Так, Уилл, я передумала; оставь себе это сокровище! – в итоге заявила она, прежде чем быстрым шагом направиться к лестнице. Разумеется, сокровище тут же возмутилось – «Свалить надумала?! Эй! Плохая, плохая фея! Никуда ты без меня не пойдешь!» – и чуть не бегом помчалось следом. Как и предполагалось. Уилл лишь издевательски посмеивался, созерцая это цирковое представление. «Веселитесь, лорд Шелкопряд? – мстительно подумала Мэйр, краем уха слушая, как белобрысый поганец тоном пай-мальчика заверяет, что он, так уж и быть, пока что согласен на отдельное койко-место. – Я позже повеселюсь: это же не мне ночевать с лордом-канцлером и миловаться с Киарой поутру». Смешки резко стихли. Мэйр полюбовалась на негодующую физиономию Фалько, а затем, весьма довольная, продолжила путь наверх. Себастьян нагнал ее и теперь шел рядом, ухватив за руку цепкими пальцами. Видимо, чтобы точно никуда не сбежала. * * * Монстр стих и снова спрятался в глубине сознания: Себастьян понял это, едва открыл глаза. Он лежал на мягком диване, укрытый пледом, и не сразу вспомнил, как здесь оказался и где вообще это «здесь». Лучше бы и не вспоминал. Стоило только вернуть мозгам ясность, как перед глазами тут же встали воспоминания о том, что он творил. Точнее, что творил его монстр. Потому что у самого Себастьяна не хватило бы наглости клеиться к Мэйр, трогать ее так откровенно и нести всю ту околесицу. Что интересно, четыре трупа в камере, два из которых – его вина, волновали не так сильно. Они были врагами, это чувствовалось в воздухе; даже в их мысли необязательно было лезть, чтобы захотеть жестоко и кроваво убить. Как и Грегора Нэльтана – просто за один факт его существования. И это ужаснее всего. Если прежде кровожадность была целиком и полностью прерогативой монстра, то теперь желание свернуть ублюдку шею было его собственным. Даже сейчас, когда Нэльтана не было рядом – достаточно вспомнить, что именно он хотел от Мэйр, как… Как хотелось выпустить монстра снова, разнести весь гребаный Иленгард к такой-то матери, а труп архимага подвесить на центральной площади в назидание другим. «Это ненормально», – проговорил Себастьян про себя. Монстр попытался возразить, но был быстро заткнут – хватит ему владеть телом, и так повеселился всласть. Себастьян сел, с силой растирая лицо. Нужно прийти в себя, перестать грезить о Мэйр в своих руках, о нормальной жизни для себя, о домике в уютном месте. Все это не для него, не для чудовища, которое так и жаждет чьей-нибудь смерти. Его удел – лачуга посреди чащобы, с колючим кустарником вокруг, чтобы ни в чем не повинные люди больше не совались к нему. Он с любопытством огляделся: кажется, уложили его в гостиной. Жилище волшебной феи неуловимо напоминало саму фею; все вокруг было таким же хрупко-легким, обстановка изысканной и самую чуточку вычурной. И волшебной, разумеется. Огромное эркерное окно – Себастьян такое только в книжках видал, – в залитую солнцем нишу втиснут еще один диванчик, на нем целая куча вышитых подушек; обои причудливо переливались, точно изморозь на стекле. У противоположной стены выстроились полки темного дерева, сверху донизу забитые книгами; отвести глаза от эдакого раздолья (и вспомнить, что ему вообще-то пора идти) удалось с большим трудом. Взгляд упал на изящный чайный столик, на котором красовалась большая ваза с фруктами, и Себастьян вмиг ощутил, что готов сожрать оленя. Целиком. Даже сырым. Но придется потерпеть – оставаться в доме Мэйр нельзя, а на оленя придется поохотиться. Однако, чтобы охотиться на кого-либо, надо еще раздобыть лук или хотя бы какой-никакой нож – на животных его сила не действует. Шум, говоривший о присутствии в доме кого-то еще, раздавался откуда-то сбоку; оттуда же доносились манящие запахи жареного мяса и свежего хлеба. Значит, о ноже придется забыть – Себастьян не питал ложных надежд. Один взгляд Мэйр, взмах ее пушистых ресниц и робкая улыбка – и он лично привяжет себя к ножке ближайшего стула. Ну или вон перила у лестницы какие красивые. А уходить надо, ведь рано или поздно монстр проснется вновь – и нет никакой гарантии, что не останется вместо него навсегда. Подобного допустить никак нельзя. Мэйр должна быть в безопасности, а значит, как можно дальше от Себастьяна со всеми голосами в его голове и поехавшей магией.