– И что же? – Ты предположила, что убийца пытался посеять панику, так? Детские стишки, записка, присланное сердце… Все это для того, чтобы нагнать страху. У публичных сожжений тоже была цель навести ужас на еретиков и подчинить их. И предателей казнили для этого. Разрывали их на части публично и заставляли людей покоряться. Я поморщилась. – Значит, если видение показывает реальность, то сегодня вечером кого-то сожгут… Возможно, убийцу вдохновляют события из прошлого, которые наводили ужас на лондонцев. – И, я думаю, мы оба знаем, за кем охотимся. – За Роаном. У меня есть очень веская причина, чтобы найти его. Но нужно, чтобы полиция оставила меня в покое. – Где твой телефон? – спросил Габриэль. – Выбросила его в урну, как только выбралась из участка. – А где урна? Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить: – На Девоншир-сквер. – Что ж, думаю, я смогу найти телефон. Будем надеяться, что он еще там. Тогда я отвлеку их. Держи новый телефон под рукой. Позвоню позже. – Ладно. М-м… Габриэль? – Да? – Спасибо, – я улыбнулась. – Всегда пожалуйста. – Он улыбнулся в ответ и встал, собираясь уходить. – М-м… Габриэль? – Да? Мое лицо вспыхнуло. – У тебя не найдется немного наличных? Глава 15 Почти целый день я слонялась по городу в купленной на деньги Габриэля бейсболке. Если не считать зелья невидимости, единственным за сегодня позитивом было решение надеть утром обувь без каблуков. Некоторое время я наблюдала за «Винным погребком Лероя» в надежде застать Роана, но заведение открывалось только в восемь. Рискнула несколько раз подойти к отелю «Андаз», но не слишком близко – из страха быть замеченной полицейскими. Сразу после восьми я вернулась в Гилдхолл. Когда солнце село, окрасив площадь в янтарный цвет, я прошла узким переулком к «Винному погребку Лероя». Оказалось, там идет концерт. Посетители сидели и внимательно слушали, как в нише под арочными сводами поет в микрофон стройная брюнетка. Ее сапфировые глаза мерцали в темноте, а сильный, низкий и сексуальный голос навевал мысли об усыпанных лепестками роз шелковых простынях и откупоренной бутылке вина. Мне очень хотелось присесть на стул и наслаждаться пением, но сегодня вечером мои мысли были заняты другим. Я огляделась в поисках Роана. Его нигде не было, зато я быстро заметила светлые кудри Элвина. Он сидел за стойкой бара лицом к певице. На этот раз на нем красовалась драная футболка с надписью «Химиотрассы [41] – тропы смерти». Я направилась к нему, чуть не споткнувшись о кота в горгере времен короля Якоба. Животное удивленно посмотрело на меня, моргая разноцветными фиолетово-зелеными глазами. Я наконец добралась до Элвина и уселась рядом. Он взглянул на меня и улыбнулся. От него несло «травкой». – Привет, Кассандра, – тихо поздоровался он. – Рад снова тебя видеть. – Я тоже рада тебя видеть. – Я посмотрела на его одежку. – Шикарная футболка. Он пожал плечами. – С благотворительной распродажи. – Твое зелье мне очень пригодилось. – Да? Здорово. А теперь – тс-с… Я слушаю сирену, – он прикрыл глаза. – Она офигенная. Я дотронулась до его руки. – Мог бы предупредить, что зелье делает всех невидимыми. – Оно делает именно то, что я и сказал. Ведь творить магию гораздо проще, когда она симметрична, верно? Ты хоть представляешь, как трудно сделать асимметричное зелье невидимости? Я покачала головой. – Ладно. Слушай, у меня есть к тебе важные вопросы… – Мой долг уплачен. Точка. Я призвала на помощь все свое терпение: – Это важно. Где-то поблизости бродит маньяк, убивающий женщин. – Если хочешь ответов, то получишь их. – Элвин пожал плечами. – За определенную цену. – Я с радостью куплю тебе еще один ужин. – Здорово! – Элвин ухмыльнулся. – Но информация стоит недешево. Мне понадобится что-нибудь еще. – Что? Он задумался: – Воспоминание о твоем первом настоящем поцелуе. – Чего? – недоуменно спросила я. – В смысле – описать его? – Нет, отдать мне это воспоминание. Извлечь из головы и отдать. Я выгнула бровь. – Понятия не имею, как это сделать. И, уверяю, тебе не захочется пережить такое. Очень много слюны и дурацкие обжимания. – Ладно, тогда не воспоминание. – Элвин моргнул, его глаза налились кровью. – Как насчет… цвета твоих глаз? Этот голубой – просто супер. В нем можно запросто утонуть. Я раздраженно вздохнула. – Могу дать тебе двадцать фунтов. – Деньги? – Он сморщил нос. – Ну уж нет. Я не продаю знания за такое. – Ладно. А давай я буду у тебя в долгу? Элвин удивленно повернулся ко мне, его глаза стали оранжевыми. – От такого предложения я… не могу отказаться. – Хорошо, – с облегчением сказала я. – Итак, мне нужна информация. Элвин кивнул. – Хорошо. Купишь нам что-нибудь на ужин, ладно? Поговорим, когда концерт закончится. Я повернулась к Лерою, заказала себе сэндвич с сыром бри и, вспомнив об аппетите Элвина, заказала ему двойной сэндвич. А потом откинулась на спинку стула, слушая песню сирены. Как только я сосредоточилась на ней, все вокруг исчезло. Мягкий и мелодичный голос окутал меня теплым чувством любви. Я не знала точно, о чем она пела и по-английски ли, но через несколько секунд мне стало все равно. Я не ощущала, не видела, не обоняла и не слышала ничего, кроме ее голоса. Мелодия смыла напряжение, обволакивая и пробуждая воспоминания из давних лет. Как родители взяли меня с собой на пляж и мама обнимала меня и целовала снова и снова, а отец смотрел на нас с улыбкой. Как он учил меня кататься на велосипеде – бежал сзади и подбадривал, пока я неуклюже крутила педали. Как мама жарила яичницу, напевая что-то себе под нос, а я стояла у нее за спиной и смотрела… Когда музыка смолкла, я поняла, что мои щеки мокрые. Сирена улыбнулась аплодисментам. У меня перехватило дыхание и возникло такое чувство, будто на миг мне показали что-то прекрасное – и тут же отобрали. – Здорово, – пробормотал Элвин и повернулся лицом к бару, уминая свой сэндвич с сыром. Я даже не заметила, как во время выступления Лерой поставил наш заказ на стойку. Мой сэндвич остался нетронутым. Я поправила юбку, пытаясь собраться с мыслями: