В «Винном погребке Лероя» царила мрачная атмосфера, нависая над полупустым залом как темная грозовая туча. Пожилая женщина в наряде графини елизаветинской эпохи, вся в рубиновых украшениях, проводила меня взглядом, когда я пересекла зал и села за барную стойку, положив на нее сумку. При этом я слегка сморщилась: живот все еще болел в том месте, куда попала пуля. Тем не менее время, проведенное в приемном покое, пошло мне на пользу – не столько из-за самого лечения, сколько из-за мощных волн страха других людей, которые успокоили и почти целиком исцелили меня. Лерой обернулся и нахмурился, подозрительно глядя на меня. – Можно бокал кларета? – спросила я. Он кивнул и потянулся к одной из бочек, чтобы выполнить заказ. Стул рядом скрипнул – на него взгромоздился Элвин. – Привет, красавица. Что у нас на ужин? – Лично у меня бокал кларета, – ответила я. – А, хорошо! – Он улыбнулся, прикрыв налитые кровью глаза. Как обычно, в воздухе вокруг него витало марихуановое облачко. На футболке на сей раз красовалась надпись «Дело рук своих». – Я Хэнк Марвин. – Что? – Рифмованный сленг [53], разве нет? – Умираешь с голоду, – я решила подыграть ему. – Ну да. – Ладно, закажу тебе поесть. Но мне не помешает кое-какая помощь. Казалось, Элвин изо всех сил старался не закрыть глаза. – И что за помощь? – Урок чтения. – С виду ты вполне умная… Читать не умеешь? Я порылась в сумке, стараясь не касаться железного ножа, искореженного душой Рикса. От него исходили волны темной энергии, и я, не задев его, нашарила газетную вырезку. – Умею, но только не это, – и положила газету на барную стойку. Там была заметка, которую я нашла в хижине Роана, – о смерти моих родителей. Странные пометки Роана расползались по краям паучьим почерком. Элвин на секунду уставился на газету и снова перевел взгляд на меня: – Ну, что ж… Я уверен, мы что-нибудь придумаем. На крюке у мясника. Похоже, опять рифмованный сленг. – Ужин в обмен на урок чтения. Договорились? Лерой поставил передо мной бокал янтарного вина. Я закрыла глаза и сделала маленький глоток. Горько-сладкий вкус обволок вкусовые рецепторы, затрепетавшие от радости. – Договорились! – Элвин повернулся к Лерою. – Братан, два багета, молоко и чашку меда. Кремовый мед, а не засахаренное дерьмо, ясно? Лерой невозмутимо направился на кухню. – Итак… – Я кивнула на заметку. – Что здесь написано? Нахмурившись, Элвин указал на верхнюю часть, где почерк извивался и изгибался так, что, казалось, почти менялся прямо на глазах: – Что обоих твоих родителей убили. К горлу подступил ком, я покачала головой. – Обоих родителей убили? В этой статье ясно сказано, что мой… что этот человек, Гораций, убил жену. А потом покончил с собой. – Ну конечно, человеческая полиция никогда не ошибается. Я моргнула, стараясь заглушить крики в голове. Я была там. И я никогда не забуду это: Гораций, не надо! – Это ошибка, – пробормотала я. – Значит, тебе неинтересно, что написано здесь, – Элвин ткнул пальцем в короткую пометку внизу страницы. – И что же? – Имя убийцы. – И как его зовут? – Я стиснула кулаки, и швы на боку запульсировали от тупой боли. – Если верить написанному, ее зовут Сиофра. – Сиофра, – тупо повторила я. – Кто такая Сиофра? – Интересный вопрос. Лерой принес еду, багеты заняли половину стойки. – Скажи, Кассандра, ты когда-нибудь пробовала сварить рагу в яичной скорлупе? – Это что… опять рифмованный сленг? – Я растерянно захлопала глазами. – Нет. Советую попробовать. Прикольно до чертиков. – Элвин взял тарелку и спрыгнул со стула. – Погоди, куда ты? Я хочу еще спросить… – Я не останусь, раз он идет сюда, – в его глазах промелькнула тень страха. – Увидимся, Кассандра. – И Элвин поспешил в один из освещенных свечами туннелей, унося кремовый мед и багеты. Я вздохнула: – Я чувствую, как ты маячишь за спиной. Роан опустился на опустевший барный стул и кивнул Лерою, который тут же испарился, оставив нас наедине. – Как рана? – поинтересовалась я. – Болит. Где ты научилась зашивать пулевые ранения? – На самом деле я не училась. – Теперь понятно, почему так болит. – Ну… – Я отхлебнула из бокала. – Тем не менее я спасла тебе жизнь. Как и ты мне. Роан уставился мне в глаза – так долго, что мне стало не по себе, – и наконец спросил: – Почему ты это сделала? Я пожала плечами. – Я уже говорила. Ты пришел, чтобы убить Вуда. Или Рикса, или кто он там… И я поняла, что убийца – не ты. Но, может, ты как-то объяснишь то, что я нашла в твоем доме? И зачем тебе понадобились органы жертвы. Лерой вернулся, поставил перед Роаном большой бокал с красным вином и снова исчез. Роан отхлебнул вина. – Элрин могла вычислить убийцу по этим органам. Когда он забирал жизни, то оставлял внутри жертв частичку своей извращенной души. – Так вот как ты узнал, что нужно прийти в церковь Варфоломея… – Я нахмурилась. – А Рикс, как я понимаю, просто хотел подпитаться энергией и посеять в Лондоне страх и панику? – Отчасти. – Роан тоже нахмурился. – А что за черепа под водой? – Я кивнула на геральдическую эмблему на стене. – У меня была свидетельница с такой татуировкой, и я видела это на одежде Рикса. – Двор Уила Брока. Верховного Короля фейри. Это их эмблема. – Страшновато… Свидетельница – Джемма – говорила что-то про верность. Она считала, что фейри – это боги, которые требуют жертв. На секунду повисла тишина, потом Роан снова встретился со мной взглядом.