Вуд предостерегающе поднял бровь. – Мы расширяем рамки понятия терроризма. – И вас не беспокоит общественная безопасность и возможные нападения на иммигрантов? – Я все больше раздражалась, уже не в силах притворяться. Вуд на секунду замолчал, его темные глаза сверлили меня насквозь. – Мы учтем ваши соображения, Лидделл. Но мы вызвали вас составить психологический портрет убийцы. Какова ваша оценка на данный момент? Габриэль покачал головой. – Она прилетела только вчера вечером. – Вообще-то, – ответила я, – у меня есть предварительный портрет. Бессонная ночь имеет свои преимущества. Хоть я и опоздала на совещание, но пришла не с пустыми руками. – Убийца – мужчина от двадцати до тридцати лет или чуть за тридцать. Не думаю, что он психопат… – Вы не думаете, что он псих? – недоверчиво переспросил лысый Филипп. – Мы говорим о том самом убийце, который вырезает у людей внутренности и запихивает им в глотки детские стишки? Значит, он готов к конфликту. Я глубоко вздохнула. – Я не считаю его психопатом в полном смысле слова. Вряд ли у него галлюцинации или бред. Он умеет планировать. Он читает газеты и принимает решения, основываясь на новой информации. Ему удалось найти некую женщину по имени Кэтрин и убедить ее пойти с ним. И его стишки вроде бы чушь, но в них выдержан ритм. Это не полная тарабарщина. Габриэль задумчиво смотрел на меня. – Вероятно, он хорош собой и поверхностно обаятелен, – продолжала я. Вроде того незнакомца, который вчера ночью чуть не околдовал меня в переулке. Хотя не понимаю, зачем ему это. Ведь он явно злился на меня. При мысли о его руках на моем теле щеки снова запылали. Двоякодышащие рыбы, налоги, британские политики… – Откуда вы знаете, что он красивый и обаятельный? – скептически прервал мои размышления Габриэль. Правильно. Соберись, Кассандра. – Есть признаки, что три жертвы пошли с убийцей добровольно. В этом нет ничего необычного. Тед Банди [24] убеждал своих жертв отправиться с ним в укромное место. И Джек-потрошитель наверняка был обаятельным. А поверхностное очарование – обычное качество психопатов. – Я выждала секунду, позволяя собравшимся осмыслить сказанное, и продолжила: – Несуб наверняка знает о Потрошителе и вдохновляется им. Но вряд ли он настолько одержим Потрошителем, как хотят нас убедить журналисты. – Несуб? – опять переспросил Филипп. – Неидентифицированный субъект расследования, – расшифровала я. – Верно, – сказал Вуд. – А почему вы верите, что этот… субъект не одержим Потрошителем? – Фанаты Потрошителя зациклены на местах убийств. Наш несуб поначалу не обращал на это внимания. Габриэль сдвинул темные брови: – Даже несмотря на то, что он убил Кэтрин на Митр-сквер? – Да. Констебль очень кстати подал мне реплику. – Это произошло после того, как таблоиды окрестили его Террористом-потрошителем. Прозвище появилось только после третьего убийства. Раньше он был просто псих, а теперь – грозная реинкарнация Потрошителя. И он подыгрывает: находит женщину с подходящим именем, приводит ее в нужное место, подогревая всеобщий интерес и панику. Убийства – часть его фантазии, но общественный интерес тоже очень важен. С течением времени он будет делать другие вещи, чтобы привлечь больше внимания. Вроде той записки, найденной на месте преступления. Это подогреет фантазии журналистов и вызовет у них восхищение им. Не сомневайтесь, этот парень хочет славы. И он, скорее всего, стремится посеять панику, чтобы… – Я на секунду запнулась, вспомнив слова незнакомца в переулке прошлой ночью. – Его подпитывает страх других. Он питается им. Я стиснула авторучку. Нет, конечно, он не похож на меня. Мой организм может странно реагировать на чужой страх, но я никогда не хотела никому причинять боль. – Чего мы можем ждать от него? – спросил Вуд. Я попыталась собраться с мыслями: – Мы можем ждать… Дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся констебль в перчатках с деревянным ящиком. – Только что доставил курьер, сэр. Я взглянула на ящик, и мой пульс участился. Его дно было мокрым. Констебль осторожно поставил ящик на стол и открыл крышку. Все встали и наклонились, чтобы заглянуть внутрь. К горлу у меня подступила тошнота, челюсть отвисла. Мне потребовалось мгновение, чтобы до конца понять, что у нас перед глазами. Это было сердце, блестевшее от запекшейся крови. А спереди кто-то приколотил к нему гвоздем записку. Габриэль начал действовать первым. Он вытащил из кармана пару перчаток, натянул их, медленно снял листок с гвоздя и, держа перед собой, зачитал вслух: Хикори-дикори-чпок[25]. Королева с медведем станцуют кружок Трижды против стрелки часовой — Еще одна простится с головой. Кое-кто злой преподаст вам урок. Когда он закончил чтение окровавленной записки, повисло долгое молчание. Потом Вуд повернулся к Грейси: – Сделайте анализ этого. Отпечатки пальцев, ДНК и прочее. Только на этот раз убедитесь, что все нормально. – «Еще одна простится с головой», – процитировала я. – Он дал понять, что еще не закончил. Все собравшиеся повернулись ко мне. – Он собирается убить снова. И скоро. Глава 5 Утро промелькнуло как в тумане. Как только мы получили посылку от маньяка, атмосфера в полицейском участке накалилась. Одно дело – идти по следу убийцы, осматривая места преступлений, пытаясь найти свидетелей, гадая, где он нанесет следующий удар. И совсем другое – получить посылку с человеческим сердцем. По участку прокатилась волна еле сдерживаемой ярости. Я чувствовала ее – гнев пульсировал во мне, струился по венам гуще крови, затуманивал разум. Он придавал сил, обострял все чувства; но напряжение изматывало, любая мелочь выводила из себя. Когда Бен Патель мимоходом заметил, что мой бейджик посетителя прикреплен криво, я вскипела. Пришлось вцепиться в подлокотники стула, чтобы не наброситься на него, а мое лицо побагровело. Поздним утром старший инспектор Вуд привел меня в комнату с голубыми стенами и с деревянными столами в два ряда. Он выделил мне место недалеко от Габриэля, познакомил с правилами и устройством полицейского участка: туалет дальше по коридору; никогда не опаздывать на совещания; траты на еду, купленную с семи утра до пяти вечера, будут возмещаться по чекам. Я кивала, пропуская мимо ушей бо́льшую часть его слов. ФБР в состоянии оплатить мои расходы. Со своего места мне было видно, как нахмурившийся Габриэль склонился над запиской, пытаясь расшифровать ее и позабыв обо всем остальном. Я уселась напротив, открыла ноутбук и погрузилась в историю Джека-потрошителя. Как и сейчас, лондонцы тогда ополчились на иностранцев – хотя в девятнадцатом веке полиция старалась сдерживать гнев толпы. С тех пор всё изменилось. Пока я сосредоточенно изучала карту викторианского Уайтчепела [26], Габриэль повернулся ко мне: – Кассандра, я отправил вам ссылку на аккаунт жертвы в «Фейсбуке» [27] и пароль. – Спасибо. Я открыла электронное письмо и вошла в аккаунт с ее паролем – случайной последовательностью цифр и букв. Смотрела ее фотографии, и у меня перехватывало горло. Везде Кэтрин выглядела счастливой, почти сияющей. В свободное от колледжа время она подрабатывала на полставки инструктором по йоге. На многих фотографиях была в весьма эффектных позах: в бикини на пляже, на занятиях в позе лотоса, купаясь в свете свечей… Каштановые волосы заплетала в перекинутую через плечо рыхлую косу. В свободное время ходила в походы и ездила за город на пикники с шампанским. На снимках часто присутствовал рыжий персидский кот с комментариями о его сходстве с Уилфордом Бримли [28]. Нарядившись вчера вечером в красивое желтое платье для прогулки по Лондону, Кэтрин и не представляла, какой кошмар ее ждет. Я с трудом сглотнула комок в горле. Не в первый раз меня охватывало отчаянное желание вернуться назад во времени и предупредить жертву, пока не поздно. На одной из последних фотографий Кэтрин сидела на диване рядом с молодой крашеной блондинкой с пухлыми губами. Обе пили вино, улыбаясь в объектив поверх недоеденной пиццы. Когда я навела курсор на блондинку, появилось имя: Джемма Робертс. Соседка по квартире. Я кликнула на ее профиль и пролистала фотографии. На более поздних снимках Джемма слегка изменилась: неухоженные волосы с отросшими корнями, смазанная помада. От одного фото к другому она словно разваливалась на части. На одном из снимков Джемма стояла у дождливого окна, а на ее правой руке виднелась татуировка – череп под синими волнистыми волнами. Король червей Рвет разум в хлам Под толщей вод…