– Печатать свидетельские показания. – Мило. Сколько слов в минуту делаешь? – Я не против. – Он доблестно тщился подыскать правильные слова. – То есть я же новенький, понимаете? Все остальные уже по нескольку лет отработали. А кто-то же должен… – Стивен, не грузись, это не проверка. Ты впустую тратишь свои способности на секретарскую работу. Ты это знаешь, я это знаю, и, если бы Снайпер потрудился потратить десять минут на чтение твоего личного дела, он бы тоже это знал. Я показал на скамейку – под фонарем, чтобы видеть лицо Стивена, и подальше от главных выходов: – Присядем. Стивен бросил рюкзак и шлем на землю и сел. Несмотря на мою лесть, его взгляд оставался настороженным – хороший знак. – Мы оба занятые люди, так что перейду прямо к делу, – сказал я, садясь на скамейку рядом с ним. – Мне было бы интересно знать, как ты справляешься с этим расследованием. С твоей точки зрения, а не с точки зрения детектива Кеннеди – ведь мы оба понимаем, чего стоит его версия. Давай без обиняков – наш разговор строго конфиденциальный и останется между нами. Я видел, что в голове у малыша завертелись шестеренки, но он настолько хорошо владел лицом, что разобраться, к чему он склоняется, было невозможно. – Знать, как я справляюсь… – повторил он. – Что именно вы имеете в виду? – Будем встречаться время от времени, я поставлю тебе кружку-другую, ты будешь рассказывать, над чем работал последние пару дней, что думаешь по этому поводу, как бы ты вел дело, будь ты начальником. Я составлю мнение о твоей работе. Согласен? Стивен подобрал со скамейки опавший листок и принялся аккуратно складывать его вдоль прожилок. – Можно говорить начистоту? Как будто мы не при исполнении. Как мужчина с мужчиной. Я развел руками. – Мы и есть не при исполнении, дружище Стивен. Ты не заметил? – Я имел в виду… – Я знаю, о чем ты. Расслабься, приятель, говори что в голову придет. Последствий не будет. Он поднял взгляд от листа и спокойно посмотрел на меня умными серыми глазами. – Говорят, у вас личный интерес в этом. Теперь даже двойной. – Вряд ли это государственная тайна. И что? – По-моему, вы хотите, чтобы я шпионил за ходом расследования и докладывал вам. – Можешь смотреть на это и так, если угодно, – с готовностью согласился я. – Я не в восторге от того, как это звучит. – Интересно. – Я достал сигареты: – Куришь? – Нет, спасибо. Не такой уж он зеленый, как казалось по документам. Как бы ему ни хотелось быть у меня на хорошем счету, он не собирался становиться шестеркой. В других обстоятельствах я бы это одобрил, но в данную минуту мне было не до антимоний. Я закурил и начал пускать колечки в размытый желтый свет фонаря. – Стивен, – сказал я, – подумай хорошенько. Полагаю, тебя беспокоят три аспекта: объем работы, этика и возможные последствия – необязательно в таком порядке. Я прав? – Более или менее. – Начнем с объема работы. Я не буду спрашивать досконального ежедневного отчета обо всем, что происходит в стенах отдела. Я буду задавать очень конкретные вопросы, на которые ты сможешь ответить, потратив минимум времени и сил. Речь идет о двух-трех встречах в неделю – не больше чем минут на пятнадцать, если у тебя есть занятия получше – плюс еще полчаса на подготовку перед каждой встречей. Сдюжишь такое – чисто гипотетически? Через мгновение Стивен кивнул. – Дело не в занятиях получше… – Молодец. Дальше – возможные последствия. Да, детектив Кеннеди, скорее всего, закатит грандиозную истерику, если узнает, что мы разговаривали, но знать ему незачем. Тебе должно быть очевидно, что я весьма хорошо умею держать язык за зубами. А как насчет тебя? – Я не стукач. – Я и не думал. Другими словами, риск того, что детектив Кеннеди поймает тебя и поставит в угол, минимален. Кстати, Стивен, имей в виду, что это не единственное возможное последствие. Вариантов множество. Я помолчал, и наконец он спросил: – Например? – Говоря, что у тебя есть потенциал, я тебе не просто по ушам ездил. Не забывай, расследование не будет длиться вечно, а как только оно завершится, тебя вернут в резерв. Ждешь с нетерпением? Он пожал плечами: – По-другому в отдел не попасть. Никуда не денешься. – Заниматься угонами машин и разбитыми окнами и ждать, пока кто-то вроде Снайпера Кеннеди свистнет, чтобы ты пару недель ему сэндвичи подносил. Да, никуда не денешься, но некоторые занимаются этим год, а некоторые – двадцать. Будь у тебя выбор, когда ты лично хотел бы завязать с этим навсегда? – Чем скорее, тем лучше, разумеется. – Так я и думал. Гарантирую, что действительно буду оценивать качество твоей работы – в точности как и обещал. А всякий раз, как у меня в отделе появляется место, я вспоминаю о тех, кто хорошенько на меня поработал, чего не скажешь о моем приятеле Снайпере. Скажи по секрету, он хоть по имени тебя знает? Стивен не ответил. – То-то и оно, – сказал я. – С возможными последствиями мы разобрались, остается вопрос этики. Я прошу о том, что может повредить твоей работе над делом? – Пока нет. – Не прошу и не собираюсь. В любой момент, как почувствуешь, что наши отношения отвлекают тебя от официального задания, просто скажи – и я тебя больше не побеспокою. Даю слово. – Всегда надо оставлять человеку путь к отступлению, которым он никогда не сможет воспользоваться. – Справедливо? – Ага, – без особой уверенности произнес он. – Я прошу тебя нарушить чьи-то приказы? – Это уже казуистика. Да, детектив Кеннеди не запрещал мне с вами разговаривать, но только потому, что ему такая возможность даже в голову не приходила. – И что? Должна была прийти. А раз не пришла, это его проблемы, а не твои и не мои. Ты ему ничего не должен. Стивен провел рукой по волосам. – Вообще-то должен, – сказал он. – Именно он взял меня на это дело. В данный момент он мой босс. По правилам я подчиняюсь ему – и больше никому. У меня челюсть отвисла. – По правилам? Что за… Ты вроде говорил, что положил глаз на Спецоперации. Или ты мне просто хрен наглаживал? Я не люблю, когда меня ублажают парни, Стивен. Совсем не люблю. Он так и подскочил. – Нет!.. Конечно же, я… Да вы что… Я правда хочу в Спецоперации! – Думаешь, мы целыми днями сидим и правила читаем? Думаешь, я протянул три года под глубоким прикрытием в наркосиндикате, потому что соблюдал правила? Скажи, что ты пошутил, малыш. Пожалуйста. Скажи, что я не слил время в унитаз, выбрав твое дело. – А я вас не просил читать мое дело. Может, вы вообще его до этой недели в глаза не видели, пока вам не понадобился свой человек в расследовании. Браво, малыш. – Стивен, я предлагаю тебе возможность, за которую любой середнячок, любой, с кем ты проходил подготовку, любой, кого ты увидишь завтра утром на работе, продаст свою бабушку. И ты готов ее прохлопать, потому что я не могу доказать, что уделил тебе достаточно внимания? Он зарделся до последней веснушки, но не сдался. – Нет. Я пытаюсь поступить правильно. Господи, да он совсем ребенок. – Если тебе это еще неизвестно, приятель, запиши и выучи наизусть: правда не всегда совпадает с тем, что написано в твоих любимых правилах. По сути, я сейчас предлагаю тебе спецоперацию. Некоторая моральная неоднозначность – специфика профессии. Если тебе невмоготу, самое время себе в этом признаться. – Тут другое. Это операция против своих. – Солнышко, ты не представляешь, как часто такое случается. Повторюсь, если тебе это не по зубам, об этом должен знать не только ты, но и я. Возможно, нам обоим придется поменять взгляды на твои карьерные цели. Уголки его рта напряглись. – Если я откажусь, то могу забыть о службе в Спецоперациях. – И не в отместку, малыш. Не валяй дурака. Парень может трахнуть разом обеих моих сестер и выложить это видео на “Ютьюб” – а я с удовольствием буду с ним работать, пока буду уверен, что он знает свое дело. Но если я пойму, что ты в принципе не подходишь для работы под прикрытием, тогда – нет, я не стану тебя рекомендовать. Считай меня психом. – Могу я подумать пару часов?