Все выглядело так, будто сами звезды дали Японии шанс если и не победить, то избежать совсем уж сокрушительного поражения. С одной стороны, нужно было любой ценой пробить этот «затор на реке» и вывести 1-ю армию в Корею. Иначе – беда. С другой стороны – хотелось бы избежать кошмарных потерь. В Токио не сомневались – пулеметов своим кавалеристам Куропаткин отсыпал щедро. А значит, штурм если и приведет к успеху, то чрезвычайно высокой ценой. И единственным способом этому воспрепятствовать – задействовать флот. Об этом бы никто и не подумал. Но в Порт-Артуре, по последним сведениям, – бо2льшая часть основных линейных сил в ремонтных работах. Даже «Ниссин» и «Касуга» и те временно были не готовы выйти в море. А противостоять двум броненосным и трем бронепалубным крейсерам Камимуре было вполне по силам. И даже более того, он очень надеялся на то, что эти корабли придут и вступят в бой. Драка, очевидно, предстоит тяжелая, но вице-адмирала грела надежда на реванш. Такую близкую, такую желанную. Однако Куропаткин вновь всех удивил – взял и распространил деятельность СМЕРШа на Порт-Артур и его окрестности сразу после снятия блокады. А тот в сжатые сроки смог добиться впечатляющих успехов. До смешного. Японцы сильно не скрывались, ибо никто их толком и не искал. Прибытие же СМЕРШа испортило весь этот цирк. Так или иначе, но уже 21 июля в Токио начали уходить телеграммы с дезинформацией. Разумной, спокойной, продуманной. Джонки больше в Порт-Артур не заходили, разгружаясь в порту Дальний. А других каналов связи, кроме как связными рыбаками и телеграммами, у японцев не было. Первым же посланием отмечено начало большого «движения» у кораблей в Порт-Артуре. А дальше красочно и детально описывался процесс ремонта. Таким образом, к 10 августа в Токио точно знали, у кого из броненосцев что демонтировали, что красят, в каком именно борту заделывают дыру и как. Ну и так далее. Вице-адмирал Камимура собрал в кулак все, что оставалось более-менее внятного. Канонерские лодки, старые крейсера, контрминоносцы, номерные миноноски и так далее. Стянул сначала к Чемульпо, а потом и к устью реки Ялу, куда весь этот «караван-сарай» прибыл к закату 10 августа. Сам же Камимура со своими броненосными крейсерами стоял в стороне и слушал радиоэфир. Наступило утро. Японский флот второй линии вступил в вялую перестрелку со своими коллегами. Миноносцы осторожно начали тралить дельту реки после подрыва на первой мине. Под огнем, разумеется. А генералы Куроки и Ноги ждали исхода морского сражения. По идее нужно было бы пользоваться обстоятельством и нападать. Но поддержка со стороны своего флота существенно облегчала бы задачу уничтожения войск Ренненкампфа. Оставлять на этих позициях несколько десятков тысяч человек им не хотелось, а день-другой у них в запасе имелся. И вот в 11.10 Камимура решительным шагом влетел на мостик своего корабля. Долгое сидение в радиорубке закончилось. Русские подошли. Четыре крейсера 1-го ранга, из которых два было броненосных, а два бронепалубных, и «одна шаловливая собачка» – бронепалубный крейсер 2-го ранга, известный как «Новик». Отряд Камимуры, державший котлы под полными парами, «вдавил тапку» и рванул вперед. Канонада в устье усиливалась. Большие крейсера шли кильватером, держа головными «Россию» и «Громобой». Они плавно сближались с японской «сборной солянкой», ведя непрерывный огонь из всех возможных орудий. «Новик» же бежал мористее и выдвинувшись вперед. Он должен был своевременно обнаружить противника. Поэтому появление отряда броненосных крейсеров Японии фон Эссен не пропустил. Весь его отряд сделал поворот «все вдруг» и начал отходить вдоль побережья в сторону Порт-Артура. «Новик» же сохранил свое положение передового дозора… сзади. Через мучительных полтора часа прозвучал первый выстрел. Но отряд фон Эссена постоянно менял курс, «уходя галсами», так что огонь японцев просто баламутил воду. Они банально не могли пристреляться. Русские, впрочем, тоже, но они особенно и не пытались. Так – постреливали для виду. Камимура был зол. Понять причину низкой результативности огня было несложно. Но как этому противодействовать? Надеяться на случайное попадание? Глупость! Требовалось агрессивнее сближаться, чтобы нивелировать погрешность прицеливания. Кроме того, его сильно смущало то, что русские постоянно что-то телеграфируют. И не открытым кодом, как обычно, а каким-то шифром. Отряд контр-адмирала Вирена хранил молчание в эфире, работая только на прием, да и то лишь для того, чтобы выйти на цель в правильной точке. Все еще плохо себя чувствующий командир сидел забинтованной куклой в рубке на специально сделанном стульчике и вглядывался в горизонт. От него много не требовалось. Просто быть. Просто одним своим видом поддерживать боевой дух и правильный настрой. Отряд – пять вымпелов: «Микаса», «Ретвизан», «Севастополь», «Ниссин» и «Касуга». Названия никто не менял – русская военно-морская традиция не позволяла. Корабли, конечно, не так что бы и полностью отремонтированы. Где-то не хватало пушек. Где-то все еще была покорежена надстройка. Но главное имелось – они все держали пятнадцать узлов хода. Что примечательно, свой флаг Вирен держал на «Микасе». Почему? Не секрет. Все-таки этот броненосец был и крупнее «Ретвизана» с «Севастополем», и мощнее. Подводило только слабое освоение трофея. Но выбора все равно не было. Не задействовать в этой операции относительно дееспособный броненосец Куропаткин не мог себе позволить. Без курьеза в этом деле не обошлось. Согласно русской военно-морской традиции, командиром захваченного корабля назначали того, кто его взял на абордаж. Поэтому головная боль всей Тихоокеанской эскадры лейтенант Балк, командовавший буксиром, оказался внезапно командиром эскадренного броненосца 1-го ранга. И контр-адмирал Вирен, искренне не любивший этого человека, оказался вынужден за ним присматривать и держать свой флаг на «Микасе». От греха подальше. Так и двигались. Фон Эссен каждые пять минут выдавал в эфир сведения о своем курсе и скорости в зашифрованном виде. А Вирен, получая эти данные, корректировал движение своего отряда… И вот в 14 часов 10 минут Камимура увидел на горизонте новые дымы и призадумался. Неизвестные приближались с юго-востока. Но здесь не должно быть никаких кораблей! Тем более группы. Камимуру эта неизвестность насторожила, но от своей цели он не отказался. Пугаться дымов? Да его засмеют потом! И так репутация ни к черту. Неизвестные корабли вынырнули из-за горизонта, но все еще оставались не идентифицируемыми. Далеко. Японцы до боли в глазах вглядывались в горизонт, пытаясь понять, кого же это черт на своих рогах принес. – У головного башня в два орудия, – наконец констатировал сигнальщик. – Ничего больше? – Далеко. Идут прямо на нас. Нужно подождать. Судя по ширине силуэта – броненосец. – С юга? Броненосец? – Камимура сильно удивился. На Балтике каждый русский корабль был на счету, да и вторая Тихоокеанская эскадра только формировалась. Черноморские корабли России так даже и не рыпались, запертые проливами. А в Порт-Артуре было все так разобрано, что и через неделю никуда не выйти при всем желании. Кто же это тогда? Англичане? После пары минут раздумья Камимура отдал приказ: «Делай как я», и его флагман «Идзумо» вошел в плавный поворот, ложась на обратный курс. Ситуация была слишком неопределенной и опасной. Рисковать последними боеспособными морскими силами Японии он не мог. Неизвестные корабли отреагировали почти сразу. Во-первых, довернув, ложась на курс схождения, а, во-вторых, из кильватера вырвалось два вымпела, обрезая курс отхода. Через пару минут в них с горем пополам опознали «Ниссин» и «Касугу», ставшие трофеями русских. Камимура побледнел. Новый провал разведки? Очевидно. Тем более что отряд крейсеров фон Эссена тоже начал разворачиваться, ложась на курс преследования. Вся эта возня с разворотом отняла время, достаточное, чтобы броненосцы вышли на дистанцию сорок кабельтовых и открыли огонь. Отряд же фон Эссена медленно отставал, но уже был в пятнадцати кабельтовых. Ведь русские повернулись все вдруг, а японцы – последовательно и аккуратно, через одну точку. Камимура глянул на карту и побледнел. Море оказалось не таким большим, как кажется. Еще часа полтора полного хода, и их встретит береговая линия. А по суше корабли не бегают. Куда ему деваться? Куда ни поверни – всюду выходит беда. Пойдешь через броненосцы – они размочалят крейсера огнем в упор. Развернешься на крейсера – все одно не проскочишь, стреножат и отдадут на корм «утюгам». – Сигнал с «Микасы», – тихо произнес сигнальщик. – Что? Какой? – дернулся было Камимура, воспрянув духом, а потом резко как-то замер, нахмурившись. Он на какой-то миг подумал, что «Микаса» все еще их, все еще на мостике этого броненосца стоит адмирал Того… – Предлагают сдаться, – произнес сигнальщик и мрачно посмотрел на своего вице-адмирала. Он, как и все в рубке, уже понял – не уйти и не победить. Три эскадренных броненосца 1-го ранга, четыре броненосных крейсера 1-го ранга, два бронепалубных крейсера 1-го ранга – это непреодолимая сила в текущей ситуации. У них было преимущество в скорости, но недостаточное, чтобы оторваться… Камимура же совершенно посерел лицом и как-то осунулся. Его мозг сопоставил все факты и пришел к неутешительному выводу. Это все изначально было ловушкой. И кавалеристы Ренненкампфа, и водоплавающий хлам Иессена на Ялу, и отряд фон Эссена. Куропаткин ловил акулу на живца. Вкусного и столь жирного, что акула не устояла. И вновь провал японской разведки привел к трагедии. К поражению, но уже не битвы, а войны. Совершенно ясно – его отряд уже не уйдет. В лучшем случае, если очень повезет, прорвется один или два корабля, что избитыми доковыляют до Сасебо. А русская эскадра подойдет к устью Ялу и превратит в «навский шуркъ» весь тот сброд, что туда он сам и стянул. Как следствие, Куроки останется в мешке, где его принудят к капитуляции. Шах и мат. Хиконодзё Камимура с трудом сглотнул комок, подступивший к горлу. – Телеграфируйте Уриу. «Немедленно отходи. Это все большая ловушка. Разведка вновь промахнулась. Отряд окружен превосходящими силами противника. Уйти или победить не могу. Постараюсь задержать». Ну? – прикрикнул он на связиста, который кабанчиком припустил в радиорубку. Вице-адмирал проводил его взглядом и, с трудом выдавливая из себя слова, буквально прохрипел: – Приказ по отряду. Прекратить стрельбу. Лечь в дрейф. Мы принимаем предложение. Сигнальщик! Действуй! И передай на «Микасу» наше согласие. – Но адмирал! – взвился капитан корабля, поддержанный возмущенным видом других офицеров. – Мы еще можем сражаться! – Мы – последние значимые силы императора. Сдадимся мы или будем уничтожены – других у него нет. А значит, война проиграна. Флот Открытого моря не сможет поддерживать сухопутные войска на материке. – Это так, но мы должны сохранить лицо! – Сколько мы продержимся, если примем бой? Даже если нам очень повезет – часа три-четыре. Максимум. А потом русские встретят Уриу и перетопят. Вы же видели, что это стадо еле ползло. Куда им идти? В Чемульпо. Но тогда их там и заблокируют. Нет. Им нужно уходить дальше. Поэтому мы должны выиграть для Уриу как можно больше времени. Оптимально – хотя бы часов двенадцать, а лучше сутки. Если мы сдадимся, то русские не смогут проигнорировать такой трофей, бросить его или потопить. Призовых команд для полного взятия под контроль у них тоже нет. Значит, они будут вынуждены конвоировать отряд с предельной осторожностью под дулами пушек до ближайшего порта. До Порт-Артура или Дальнего – не важно. Главное – что это достаточно далеко и им придется задействовать все свои силы. Так и выходит, что, вступая в бой, мы лишаем императора всего оставшегося флота, а сдаваясь – он теряет только наш отряд. Еще вопросы? – Вопросов нет, – хмуро произнес капитан броненосного крейсера «Идзумо» Идзити Суэтака… Камимура сломался. После крайне неудачного дела в начале войны возле Владивостока этот провал добил его окончательно. Тогда, в феврале-марте, когда он упустил Владивостокский отряд крейсеров, соотечественники подвергли его жесткой критике и разгромили особняк в Токио. А отдельные газеты так и вообще писали, что Камимура должен был совершить самоубийство. Сейчас же, когда попал в ловушку, в нем что-то надломилось. Надо сказать, что Куропаткин и сам не верил, что японцы согласятся капитулировать. Не как генерал Оку, оставшись без воды, еды и боеприпасов, а вот так – раскорячившись в безвыходном положении, когда, куда ни кинь, везде клин. Алексей Николаевич-то был воспитан на мифах XX и XXI веков, где благодаря кинематографу и аниме действовал очень яркий и чрезвычайно популярный миф о какой-то запредельной стойкости и упорности японцев в боях. Эта сказка оказалась настолько всепоглощающая, что Куропаткин даже и не допускал мысли о том, что японцы сдадутся. А Вирена инструктировал больше для галочки, чем для дела. Дескать, ну и сдаться предложи, чего уж там. Они откажутся, но все равно предложи. Что мы, не люди? Глава 6 15 августа 1904 года, Владивосток Владивосток гудел. Новости, доходящие до него из Маньчжурии, выглядели грозными и волнующими. А здесь было тихо. Вроде и война, а вроде и нет. Пару месяцев назад так и вообще – даже и флота толком не осталось. Ушли и «Россия», и «Громобой» на соединение с основными силами. А еще раньше и «Богатырь» убежал к Порт-Артуру… Семен Михайлович Буденный надежно прописался в армейской разведке. Ни дня покоя. Рейд на штаб армии. Захват двух обер-офицеров в плен. И так далее. Куропаткин пристроил его явно к тому делу, в котором он чувствовал себя как рыба в воде. И рос как на каких-то волшебных дрожжах при поддержке своего покровителя. Выбился в корнеты[76]. Возглавил особую оперативную группу в пятьдесят «лиц». Обзавелся наградами. Полный бант «солдатского» Георгия, «клюква» Святой Анны 4-й степени на золотом оружии «За храбрость». Для человека, который только в 1903 году был призван на срочную службу рядовым, – головокружительная карьера! И вот – новое дело. Еще интереснее и авантюрнее, чем прежде. Он отправлялся в рейд в самое сердце Кореи, дабы освободить корейского императора из плена, в котором его держали японцы. В усиление ему дали десяток из ведомства Дин Вейронга, набранных среди коренных корейцев. Вооружение группы было под стать. Тут и три ручных пулемета Мадсена, и двадцать самозарядных винтовок Мондрагона, и австрийские карабины. Ну и гранаты, пистолеты и бебуты, разумеется. Лезть по горам – та еще задача. Но небольшой отряд всадников продвигался вполне приличными темпами. Сказывалось наличие корейцев в отряде. Они легко договаривались с местными жителями в горных поселениях, и те, за небольшую плату, охотно показывали удобные пути. А нередко и проводников выделяли. Японцы еще не успели проникнуть в корейскую глубинку и не имели здесь большого влияния. Налет на дворец был прост и больше напоминал остросюжетное приключение в духе «Сердца трех» или «Индиана Джонс», чем военную операцию. Семен Михайлович повторил прием, явленный им миру в Ичжоу. То есть вывел своих бойцов на улицы Сеула и открыто повел к императорскому дворцу. Как ему сообщили союзные корейцы – японцев в городе было не очень много. Кое-какие тыловые части держали береговую оборону в порту и охраняли склады. Плюс мелкие патрули и посты. Прорыв Ренненкампфа и занятие им островов на реке Ялу вынудило японцев стягивать войска отовсюду, оставляя в тылу лишь самый минимум. А тут он – как снег на голову, прямо с гор. Шли не скрываясь. А корейцы, включенные в отряд, охотно сообщали прохожим, что они состоят при Маньчжурской армии генерала Куропаткина. Совершенно точно эта новость должна была ошеломляюще подействовать на генерала Ноги. Редкие стычки с японскими патрулями заканчивались «всухую». Бойцы Буденного буквально сметали противников из автоматического и самозарядного оружия. Да и сколько их там было, этих противников? От трех до пяти бойцов в патруле. Невеликая сила. Тем более и к отпору эти вояки оказались не готовы. Психологически. Тыловые же части. Шум, бардак и неразбериха в городе нарастали с каждой минутой. Чем Семен Михайлович и воспользовался с превеликим удовольствием. Скоротечный бой у ворот дворца. Организация собственного блокпоста с парой пулеметов и десятком самозарядных винтовок. Рывок внутрь. Перестрелки, больше пистолетные, накоротке. Изредка в ход шли гранаты. Новые. Опытные. Их преимущество – простенький терочный взрыватель. Мелочь, а приятно. Возиться с фитилем уже не требовалось. Двое убитых, трое раненых, но вот он последний рубеж. Четверо японцев с револьверами за поваленным столом. Очередь из пулемета, прямо сквозь столешницу. Пробежка. Несколько выстрелов из пистолета. Удар ногой в дверь. И вот уже русские разведчики врываются в довольно скромные покои императора Кореи. Ну а что вы хотели? Он под домашним арестом уже многие годы. Бежать? Прямо сейчас? Через горы? Почему нет?! Имея слабый и склонный к авантюрам характер, Коджон Чосон охотно согласился на предложение генерала Куропаткина, переданное ему Буденным. Через переводчика, разумеется. Мало того что эта выходка была ему по нутру, так еще и позволяла утереть нос тем, кто так долго держал его в страхе, тем, кто отравил его чудом выжившего старшего сына, тем, кто убил его жену… И вот Владивосток. Долгий и сложный путь успешно пройден. Лицо Коджона откровенно светилось от счастья. Они сделали это! Они ушли! Он и его дети: три сына и дочь. Адмирал Алексеев, «прискакавший» на Дальний Восток практически сразу, как узнал о заваренной Куропаткиным каше, лично встречал дорогого гостя. Торжественный прием. Переговоры. Пресс-конференция. Император Кореи, выйдя перед алчущими взглядами журналистов, натурально зажег, выдав на редкость остросюжетную и душещипательную историю! Он поведал и о государственном перевороте 1895 года, в ходе которого японцы убили его любимую супругу. И о том, как мучили его, морили голодом, угрожали, избивали. И о том, как шантажировали расправой над детьми, дабы он согласился на разрыв отношений с Россией в феврале 1904 года. Алексеев был в восторге. Журналисты тоже. Ведь это сенсация! Но дальше оказалось острее и интереснее. Следуя предложенной генералом Куропаткиным схеме, он обнародовал свое прошение к императору России, чьи солдаты спасли его и его детей от смерти. Он нижайше просил принять его и всю Корею в вассалы, дабы защитить от безжалостных японцев, которые распространили свой план «Желтой хризантемы» и на корейцев. Кроме того, он заявил, что денонсировал союзный договор с Японией, равно как и Канхвадский торговый договор от 1876 года. Полностью. В одностороннем порядке.