— Реальность не такая, какой ты себе ее выдумала. Снимай очки и посмотри, кто перед тобой. Мы больше не будем обсуждать эту тему, мне удобен только тот вариант, который я озвучил. Не донимай меня больше, не мучай себя. — Я услышала тебя, только ответь мне напоследок. Обещай, что честно скажешь, — просипела, не веря ни единому слову. — Врать не буду, обещаю. — Скажи, что я тебе безразлична. Скажи, что не нужна и я больше ни слова не скажу, все сделаю, как ты хочешь. Я же вижу, тебя будоражат мои касания, ты едва держишься, чтобы не поцеловать меня. Ну, скажи, что не любишь. Давай, Леш, скажи мне, глядя прямо в глаза. Говори: ты мне не нужна и я не хочу быть с тобой. И больше я ни слова не скажу. Вестник склонил голову набок, задумчиво рассматривая мое заплаканное лицо. Я не первая, кто говорил ему подобные фразы. Не первая девушка, спрашивающая о любви, потеряв гордость. Не первая, но желала быть единственной, кому он ответит «люблю» и не упустит. От его ответа зависело многое. — Иди, собирай вещи, Шура. У нас мало времени, — ответил и демонстративно засунул в рот сигарету, закурив. Закрылся. Снова спрятался в ракушку, нацепив на лицо маску циника и сухаря, забыв, что я знала его настоящего. Я выскочила из машины, хлопнув дверью и побежала к подъезду, вытирая скользящие ручьи слез по щекам. Алекс нагнал меня у двери, отбирая сумку, в которой я никак не могла найти ключи. — Я помогу донести вещи, — пояснил, копошась в моем ридикюльчике. Найти ключи у него тоже не получилось, а я вспомнила, что оставила их в пальто. — У консьержа есть запасной, — вспомнила, шмыгнув носом. Когда хотела нажать на кнопку вызова, у подъезда припарковалась «Хонда» Молчуна. Он мне напомнил фокусника, достающего из шляпы кролика, потому что в руках нес мое пальто. — Тебя там не покусали? — хмыкнул Алекс, накидывая мне на плечи пальто. Артем проигнорировал Вестника, а вот мне подмигнул и жестом показал, чтобы проверила телефон. Достав мобильный, я ошалело смотрела на десяток пропущенных от подруг и свежий от Краснова. Саше решила перезвонить сразу, почуяв неладное. — Принцесса, у тебя все в порядке? — его голос был взволнованный, а динамик моего телефона достаточно громким, поэтому Вестник все прекрасно слышал и нахмурился. — Да, все хорошо. А что такое? — Твои подруги позвонили, сказали, ты пропала и тебя забрал твой бывший. Это правда? Ты сейчас где? Саш, не молчи. У тебя все хорошо? Следом у него трубку выхватила Алекса: — Санчо, ты где? Тебе нужна помощь? — Сестрен, я… В общем, мы решили сойтись. Он сделал мне предложение и очень рад тому, что у нас будет сын. Мы сегодня на УЗИ были, — выдавила из себя. — Ты с НИМ?! — Да. Передай Саше, что я сейчас собираю вещи и переезжаю. Позвоню чуть позже, сейчас не очень удобно. — Подожди, мы через час приедем. Мы уже подъезжаем к городу. Саша, ты меня слышишь?! Я скинула вызов, выключая телефон. Затем достала ключ, открыла дверь, пошла в подъезд. Алекс тенью просочился следом, заговорив, когда мы зашли в лифт: — Он у тебя записан, как Санечка… — протянул, поджав губы. — И зовет тебя принцессой… А как я у тебя записан в телефонной книжке? — А твоего номера у меня вообще нет. Я его удалила, — дерзко взглянула на него, гордо выходя из лифта. Казалось, весь этаж слышал, как Вестник заскрежетал зубами от злости, пока я упивалась маленькой победой. Пусть подумает на досуге, как удаляться из жизни тех, кто тебе не безразличен. В квартире я суетливо собирала вещи. У меня их было не так много, но несколько сумок и один дорожный чемодан набралось. — Не смей поднимать тяжести, — Алекс пресек мои попытки взять одну из сумок. — Принцесса, возьми свои каракули, они как раз легкие. — Еще раз назовешь мои картины каракулями, я их нарисую у тебя на лбу зеленкой. Понял? — Меня обожгло, когда он коснулся моей руки, забирая вещи. — Напишешь, — поправил меня. — Картины пишут. Не стала объяснять, что каракули как раз рисуют, а картину пишут. Я не удержалась и ударила его папкой, в которую сложила свои работы, в следствие чего те разлетелись по комнате. С досадой простонав по-детски «бли-и-ин!!!», бросилась их собирать, ударившись лбом об Алекса, который решил мне помочь. — Ты прекратишь драться?! — возмутился он, хватаясь за переносицу. — Это проклятье Пикассо тебя настигло! — я рассмеялась, потирая лоб. — Какое еще на хрен проклятье? — простонал он, продолжая держаться за нос. — Каждый, кто назовет работу художника каракулями, непременно получит по заслугам, — продолжила глумиться. — Давай посмотрю, что у тебя там? — Синий квадрат Козловой у меня там, — огрызнулся, вставая на ноги. — У тебя лоб чугунный, фу-ух, в глазах даже потемнело. — Так это я Козлова. А представь, какой был бы удар, будь я Барановой, — хихикнула, наблюдая за тем, как он ощупывал нос. Ну, прилетело ему и правда хорошо, но по заслугам. Меньше будет включать железного канцлера и обижать меня. — Пойдем, — вздохнул он, убедившись, что с носом все в порядке. — Нам пора. Я с ним была солидарна. Пересекать его с Сашей и сестрой мне хотелось меньше всего. Глава 23 Алекс перебрался на другой конец города. От его квартиры до универа был час пути, что грозило мне еще более ранним подъёмом и удвоенной порцией стресса моей совьей натуре. Плюс ко всему дом находился в новом еще необжитом районе с натыканными друг на друга новостройками-близнецами, откуда с первого взгляда, невозможно найти выход к общественному транспорту. Мы долго петляли по узким дворам, из-за чего я только вздыхала, представляя, как холодным осенним утром будут топать на автобус. Вестник словно прочитал мои мысли, сказав, что будет отвозить и забирать с учебы. — Вещи завтра заберем, — сообщил он, паркуясь возле соседнего дома. Стоянка была полностью забита машинами, поэтому подобраться ближе к подъезду не получилось. — Без проблем, только мои работы и чемодан возьмем, хорошо? — попросила я, не желая оставлять в не вызывающем доверия дворе наиболее ценные душе вещи. Он жил на втором этаже новостройки. По сравнению с прошлой квартирой, эта была более просторной, но все такой же неуютной, к тому же не до конца обжитой. Мы были первыми жильцами после ремонта: запах свежепоклеенных обоев, а также не везде убранная заводская пленка с мебели, свидетельствовали о девственности жилья. Мои вещи — первые гости этой комнаты, шмоток Алекса не было даже в ванной. Квартира казалась мне унылой своей необжитостью. Ни цветов, ни картин, ни статуэток. Ску-ко-та. Завтра же займусь развешиванием своих картин по стенам, чтобы не взвыть от удручающей тоски голых стен. До меня плохо доходила суть происходящего, в голове был полнейший хаос и чтобы хоть как-то себя отвлечь, я думала о всякой ерунде. Лучше о дизайне, нежели про отношения с Лешей. По крайней мере, мысли о своей мини-галерее в квартире не вызывали желание забиться в угол и выть от безысходности. Я осмотрела большую современную кухню, две спальни и хотела выйти на лоджию, чтобы заценить вид, но Вестник меня прервал: — Там собака. Завтра с ним пообщаешься, он сейчас гиперактивный, с ног свалит. Если весь день дома сидит, с ума сходит, когда я прихожу домой. В подтверждение пес подал голос и начал скрестись, просясь в дом. Противиться я не стала, уйдя в выделенную мне спальню. Точнее, я ее сама выбрала. Приглянулись обои. В отличие от второй комнаты в бежевой цветовой гамме, здесь царила власть ясного неба. Синие обои, серо-зеленые плотные занавески, белая большая кровать, телевизор, прикроватные тумбочки и небольшой белый вещевой шкаф. Больше в комнате ничего не было, но мне это только на руку. Оставалось место для мольберта. Решив не торопиться с распаковкой вещей, я прилегла на кровать и написала сестре, подругам, что со мной все хорошо. Немного подумав, дополнила голосовым, заверяя, что точно все в порядке. Затем поставила телефон на беззвучный, завела будильник. На фоне пережитого меня резко разморило, и я отключилась, не найдя в себе силы переодеться. Разбудил Алекс, постучав, прежде чем войти: — Закройся. Мне нужно отъехать. — Куда ты? — я посмотрела на время: три часа. Самое то для дел. — По делам. Вставай, у меня только один комплект ключей, завтра сделаю дубликат. Шаткой поступью я побрела за ним, пытаясь проснуться по пути. В коридоре чудом не споткнулась об вольготно развалившегося на полу Руслана. Судя по шлейке и лежавшему на пуфе поводку, Алекс успел его выгулять. — Ты мой маленький, мой мокрый-мокрый нос. Дай я тебя поцелую. Какой ты красивый. Тебе говорили, что ты самый красивый пес в мире? — я восхищенно засюсюкала с собакой, которая блаженно высунула язык, подставляя брюхо для ласки. Пока я занималась с Русланом, Алекс собрался. — Если я не вернусь к утру, тебя Артем отвезет в клинику. В любом случае собирайся, к одиннадцати тебя ждут, — сообщил он, снимая с вешалки куртку. — Что значит не вернусь? — насторожилась я, вставая с пола. Алекс проигнорировал мой вопрос, накидывая куртку. Заметив кобуру, я снова занервничала: — Леш, пожалуйста, останься сегодня со мной… — Никому не открывай. Я позвоню, Артем напишет. Собака чужого не пустит. Поняла? Ушел, не поцеловав на прощание, не обняв. Сделал так, как и должно быть в фиктивных отношениях. Соседей же не целуют, уходя. Я плюхнулась на пол, начав гладить собаку и вспомнила слова брата: «Ты каждый вечер будешь молиться о том, чтобы он вернулся живым. А вместо сериалов станешь изучать криминальные сводки. Об этом ты мечтала?! Об этом?!» Семен не соврал. Первые часы совместной жизни, а я уже вкусила тошнотворный привкус томительной неизвестности. Сиди и гадай: придет или нет. Жди, дергаясь от каждого шороха, потому что в любой момент могут сообщить, что его больше нет. Вестник никогда не будет постоянством в моей жизни, такое, априори, невозможно. Ему уготована роль временного, в любой момент готового упорхнуть из рук счастья. Лишь только моя любовь к нему твердой константой будет в сердце. Прячь, не прячь под диван, он где-то глубже. Прошло несколько минут, как он закрыл за собой дверь. В коридоре витал терпкий запах ванили с табаком, будто его обладатель еще рядом, а мне казалось, что все — больше мы не увидимся.