— Грозовое небо — это Салим? — Салим — это заинтересованное в быстром освобождении Алекса лицо. Без Вестника он не выплывет. Волкова боятся больше машины правосудия. — А что Волков сделает с Алексом? — Я не знаю. — Но ты же в курсе всего. — В курсе всего, но меня нет в голове Назара. Можно сколько угодно говорить о его возможностях, но какой толк, если мы не знаем о его намерениях. Прорвемся, думаю. Ты не против, если я покурю? Получив мое одобрение, он с удовольствием затянулся сигаретой. — Я сегодня узнала, что инкриминируют Леше, но совершенно не знаю, кто ты. — Что именно ты хочешь знать? — посмотрел на меня, щурясь, как майский кот, порождая зависть от его густых чёрных ресниц. У мужчин они всегда красивее женских. Как сказал кто-то из моих знакомых, женщины обижаются на то, что у них нет таких ресниц и бегут наращивать. Да, глядя на такие и бежим. Мне бы такие. — Какова твоя зона ответственности? Ты убиваешь людей? Пытаешь? Похищаешь? Удерживаешь силой? Артем обернулся на двери участка и посчитав место не лучшим для подобного рода откровений, предложил мне пройтись. — Я никогда не пачкал руки в крови. Да, прессануть могу, но моя зона ответственности — цифры. Я умею превращать беспорядочный набор цифр в бухгалтерских отчетах в кристальный порядок для налоговой, безупречно разбираюсь в юридических аспектах, могу анализировать в больших масштабах. Мозгом зарабатываю на жизнь, — По-простецки улыбнулся и, как мне показалось, немного смутился. — Наверное, ты ценишься, — предположила, наслаждаясь прогулкой по парку. Неподалеку от участка располагался небольшой закуток, где можно было погулять. Наверное, его специально расположили тут, чтобы скрасить часы ожидания измученных родственников, свидетелей, потерпевших. Понервничал, пока ждал следователя, пошел в парк, посмотрел на белочек и успокоился. Не знаю, работало ли это на других, но мне прогулка подарила чувство умиротворения. — Не хочу хвастаться, но да. Без работы я не останусь, — тем временем ответил Тема. — Тебе нравится то что ты делаешь? — Да. Я занимаюсь тем, что могу. — А криминал? Работа у Алекса тебе нравится? — Я ему многим обязан. Он мне заменил старшего брата. Это не совсем то, чем я бы хотел заниматься, но раньше не думал о переменах. — А сейчас? — А сейчас я знаю тебя, — повернулся, пугая серьезным взглядом. — Ты показала мне другой мир, он затягивает. Заставляет широко раскрыть глаза и заметить прежде невидимые мне вещи. Например, посмотри, как красиво. Он окинул взглядом парк, добавив: — Благодаря тебе, я понял, что такое жить. — А я люблю любоваться ночным небом. Думать о бесконечности, представлять, что там где-то есть жизнь, — поделилась ответно. — Уверен, она есть. Вселенная бесконечна. Ты можешь представить себе бесконечность? Представляешь, ты летишь на космическом корабле, пролетаешь планеты, галактики, а конца и края нет. Хоть раз представляла такое? — вдруг воодушевленно спросил и с любопытством глянул на меня, ожидая мою реакцию. Ему было интересно, схожи ли наши интересы, понимала ли его я. Он понятия не имел, что повторил когда-то сказанные мной слова, воспоминания о которых отозвались щемящей тяжестью где-то в области груди. Я помнила наш разговор с Алексом. И его ответ. В тот момент мы смотрели и думали по-разному. Да и сейчас тоже. Артем озвучил то, что я мечтала услышать от мужчины. Он слишком поздно появился на моем пути. Буквально на пару часов после того, как в сердце появился другой. Всего малость, но место было занято. Они такие разные: как день и ночь. Как огонь и лед. Как цветок и смерть. А может, Алекс тоже был когда-то таким, как Артем, но время изменило его и этого улыбающегося и ждущего от меня ответ парня тоже ждала такая участь. Он ведь тоже топил себя в болоте, пачкая руки и делал свое сердце черствым. Криминал меняет. Он и меня изменил. Еще месяц назад я тряслась при виде следователя, ревела бы от того, что моего любимого арестовали, а сейчас в голове был холодный расчет. Артем тоже изменится. Вкусит по-полной и перестанет мечтать о бесконечности, но его слова подарили мне какую-то надежду. Чувство спутанное и непонятное, но скорее всего, я просто осознала, что могла выбрать другую жизнь. И вдруг испугалась. А ведь все могло быть иначе. И еще может быть все иначе. — Давай домой поедем. Холодновато, — подняла ворот пальто и поежилась. — Я отвезу тебя, — кивнул он, разворачиваясь. — Я поеду к сестре, — больше всего хотела увидеть Алексу. Мне безумно не хватало ее поддержки, матерных словечек и банального присутствия рядом. Я очень устала. По дороге, сообщив сестре, что еду к ней, рискнула все же задать Артему личный вопрос. — Тем, а у тебя есть кто-то кроме Алекса? Или ты совсем один? — У меня есть ты, — ответил, не задумываясь. — А девушка? — мне всегда было интересно, есть ли у него кто. Праздное ли любопытство или что-то другое, я не понимала, но этот вопрос меня волновал с первого дня, как я увидела этого загадочного парня. Мы никогда не обсуждали личную жизнь, общаясь на отвлеченные темы, но сегодня я осмелела. — Нет у меня никого. Когда мне, — он смутился. — А была? — Почему ты спрашиваешь? — Просто интересно. Мне кажется ты бы смог сделать любимую счастливой. Ты очень добрый, заботливый, харизматичный. — Когда молчу, да? — прыснул он, сворачивая во дворы. — Тогда тоже. Внезапно поняла, что краснею. От осознания своего состояния сконфузилась сильнее и опустила пассажирский козырёк, обнаружив в отражении багровое лицо. Ну, вот. Еще подумает, что я к нему подкатываю. — Я пойду. Спасибо за все, — скороговоркой проговорила и выскочила из машины, совершенно забыв, что мы приехали на крокодильчике. Артем меня нагнал возле дверей подъезда, вручая ключи. — Я тебе напишу вечером, если будут новости. Не убирай телефон далеко. Глава 31 — Я поражен и обескуражен. Сухо сказал Руслан, замерев на пару секунд в дверях камеры. В довесок качнув головой, ментяра осмотрел мою халупу и прошел внутрь. За его спиной лязгнул засов, уши уловили звук удаляющихся шагов вертухая. Значит, разговор у нас будет тет-а-тет. Не особо приятная перспектива. Точнее, абсолютно неприятная. Общаться с нынешним мужиком Пташки. Ох, простите, даже мужем Пташки, у меня не было никакого желания. У него, судя по презрительной роже, тоже, но приперся. — Чем же? — хмыкнул я, сложив руки на груди и поудобнее расположился на шконке. — Ты садись, не стесняйся. — Честно говоря, думал увижу тут другого. Ты умудрился каким-то образом сбежать из тюрьмы особого режима, находясь в одиночной камере, а тут в СИЗО две недели торчишь. Что ты задумал? — садиться на предложенное место не стал. — Так я сменщика ждал. Вот, только что он пожаловал, — продолжил куражиться, поморщившись от неудачного движения. Рана в боку мигом напомнила о себе резкой болью, что не утаилось от внимательного взора мента. — Сколько раз тебя пытались грохнуть? — безразлично, как бы между делом, спросил он. — Говорят, бог любит троицу. Сегодня ночью будет третий. — Уже знаешь? Ты не дотянешь до суда, Макс. И я не понимаю, что ты выжидаешь и почему дал себя так легко взять. Что в твоей голове? — Со мной была беременная девушка за рулем. Как ты себе представляешь мои попытки удрать? Художница вязала мне руки. Не будь ее рядом, этого задержания не было. Наспех оценив ситуацию, я нашел единственно-верное решение для минимизации переживаний Шуры — сдаться. В противном случае мусора бы взяли ее в оборот и неизвестно, чем бы все закончилось. Моя шкура меня беспокоила меньше всего, и не из таких передряг выходил, но моя девочка была для меня святыней. Дай повод, я за нее глотку перегрызу. Рисковать ею и ребенком не мог, поэтому сдался. Руслан прошел к стене, рассматривая ее, будто там была картина талантливого художника, постоял так пару минут, затем подошел ко мне. Встав, убрав руки в карманы джинсов, чуть слышно спросил: — Выходить отсюда когда планируешь? — он был напряжен, подобно оголенному проводу. Нервничал, паскуда. Переживал, что не выполню свою часть сделки и у него будут проблемы. Я же подписался тогда на его авантюру с Волковым, часть дела выполнил, остался финишный прыжок, но обстоятельства сложились так, что меня отправили в «санаторий». Мне хотелось ржать в голос, когда представлял рожу ФСБ-шников, после того, как они узнали про мой арест после заключенного на словах договора. Я им хорошо так поломал планы. Вот только разлука с художницей угнетала обстановку и было не до смеха. — Если меня сегодня ночью вальнут или вообще со мной что-то случится, Пташка знает Адепта. Он уехал за бугор, в Англию, основал там свою художественную школу. Точнее, баба у него этим всем заправляет. Заберите Шурку к себе сначала, а потом он ей предложит неплохое место. Уверен, она не сможет отказаться. Новое ФИО будет уже через неделю. — Она для тебя уже не Пташка, — процедил Руслан, хмурясь. — У меня есть хороший психолог. Специализируется на проблемах самооценки, комплексах. Свести? — я приподнял брови, упиваясь тем, как мент бесился, но сделать мне ничего не мог. Он был зависим от меня, а я от ненависти к нему. Хотя, стоило признать. После того, как в моей жизни появилась Шура, я перестал воспринимать Руслана, как конкурента или мужика, который увел мою любимую. Постепенно, подобно распылу градиентной заливки, Пташка стала уходить на второй план, оставаясь драгоценным воспоминанием о моей первой любви. Я принял свое настоящее и пустил в него художницу. Черт возьми, просидев четырнадцать суток за решеткой я не жалел ни о чем, кроме как о разлуке с ней. Мне не хватало ее присутствия, нескончаемой трели с ее уст, прикосновений. Художница смогла меня приручить, активировав во мне что-то, что грело внутри. И мне было безумно стыдно перед ней за то, что она подарила мне всю себя, сохранила нашего ребенка, не смотря на давление, а я не смог ей дать банального женского счастья. Она не заслужила этого. Ни одна женщина не заслужила такой жизни. Художница не из тех, кто с радостью бы ждала меня каждый вечер и закатывала пир, если я возвращался живой. Она не из тех, кто сможет сиять, зная, что в любой момент ее могут убить. Своим образом жизни я убивал ее и ненавидел себя. Она заслужила другого. Большего, чем я мог ей дать на текущий момент. — Твои люди отказались работать на Волкова и объявили забастовку. Это первый на моей памяти бунт. Обычно он с легкостью грабастал территории, никто не возникал, а тут встали в позу. Охранные агентства он забрал, конечно. Тем похер, кто им деньги платит, а вот город он твой отжать не смог. Уверен, он неприятно удивлен. — А что Молчун? — усмехнулся я. — Они слушаются только его. Как я понял, ты им уже отдавал указ, что он за главного, но твой парень первым встал на дыбы и послал Волковскую братию с порога, указав им на место. — Сколько у меня потерь? — я всегда принимал потери каждого бойца близко к сердцу. Я их лично отбирал и знал историю любого, кто на меня работал. Каждый был мне дорог. — Ни одной. Я не знаю, что происходит, но спорить с твоим Молчуном никто не стал. Давай я вызову врача, чтобы осмотрел тебя. Вижу же, тебе хреново, ты бледнеешь, — он заметил мое состояние, да и сам я ощущал метаморфозы со своим организмом. У меня банально не было сил уже острить и хотелось спать, но к врачу я опасался обращаться. Знал, что заказали. Знал, что добьют в любой момент. Перо попало в старую рану и это ухудшало ситуацию. — Сам справлюсь. Как Алинка? — отмахнулся я.